Мост длиной в любовь - Вулф Энн (библиотека электронных книг TXT) 📗
Я уже не видела лица Клеманса — в поле зрения остались лишь его глаза, такие знакомые, такие любимые… Эти глаза, с мыслью о которых я просыпалась столько дней и ночей подряд… Ты мой, только мой, хотелось прошептать мне, и мои глаза закрылись сами собой.
Клеманс принял это за сигнал к действию и приблизил свое лицо к моему. Я почувствовала тепло, которого уже так долго не было в моей жизни. Да, мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, чтобы его руки запутались в моих волосах, чтобы его горячее дыхание обожгло мои щеки, виски, губы… Мне безумно хотелось вернуть то, что я потеряла, а точнее, получить то, чего у меня на самом деле никогда не было. Я не отдавала отчета в своих действиях, я утратила контроль над чувствами. Мои плотно сомкнутые глаза видели только одного человека, и, увы, Клеманс им не был. Но его близость, его тепло, его нежные прикосновения усыпляли мой рассудок и заставляли меня принимать желаемое за действительное.
И лишь когда руки Клеманса спустились к моей талии и скользнули под свитер, когда его губы впились в мои обжигающим страстным поцелуем, я наконец очнулась…
Господи, что же ты делаешь! — донесся до меня отчаянный голос рассудка. Это не Дик Хантон, это Клеманс! Ты сделаешь больно и себе, и ему!
— Хватит, Клем, — пробормотала я и вырвалась из его объятий.
Он посмотрел на меня с удивлением. В его глазах читалось горячее желание.
— Прости меня, — покачала головой я. — Мне не хотелось… То есть мне хотелось, но это было бы неправильно.
— Неправильно? — недоуменно уставился на меня Клеманс. — Не вижу ничего неправильного в том, что мужчину и женщину влечет друг к другу. И не просто влечет…
— Все не так, Клем, — потупив глаза, перебила его я. — Ты нравишься мне, но не настолько, чтобы я…
— Переспала со мной? — взволнованно поинтересовался Клеманс. — Неужели ты думаешь, что мне пришло в голову… Нет, Ди, честное слово, я не стал бы. Мне просто хотелось обнять тебя, дать тебе немного тепла.
— Спасибо. — Его ответ меня успокоил. — Тебе это удалось. Только… только…
— Хочешь сказать, что повторения не будет?
— Да, — кивнула я, не глядя на Клеманса, — повторения не будет. Это не нужно ни мне, ни тебе.
— Ты можешь говорить за себя, — спокойно ответил он. — Но не стоит решать за меня. И не думай, что я обиделся. Хотя, если честно, приревновал тебя сегодня к Фэрроузу.
— С чего это? — остолбенело уставилась я на Клеманса.
Он лукаво улыбнулся, однако, вопреки сказанным им словам, в его глазах промелькнула тень обиды.
— Услышал о твоем ночном приключении. — Клеманс многозначительно замолчал.
— Приключении? — сердито покосилась я на него. — Ничего себе, приключение. Я такого страху натерпелась, Клем, что ты даже представить себе не можешь.
— Еще как могу, Ди. Я же говорил о своих видениях.
— Ну да, — кивнула я. — Извини. В общем, хочу тебе сказать, что между мной и доктором ничего не было. Он помог разбудить Лилланда, а потом предложил снять стресс и выпить виски. Мы пили виски и болтали о жизни, только и всего.
— Только и всего? — хмыкнул Клем. — Болтать о жизни с Грэмом Фэрроузом — это уже много чего. Ты видела хотя бы одного человека, с которым этот мрачный тип стал бы откровенничать?
— Да он и со мной не слишком-то откровенничал, Клем, — ответила я и поспешила сменить тему: — Мы вообще-то говорили с тобой не о докторе, а о наших привидениях. Кстати, что касается ночного происшествия… Я отчетливо слышала, что бредущего по коридору Лилланда звал какой-то голос. А когда я вышла из своей комнаты, в коридоре, кроме Лилланда, никого не было. Потом, когда Грэм разбудил его, Лилланд сказал, что ему мерещился какой-то голос. Но мне не хватило смелости признаться, что я эти бормотания тоже слышала.
Клеманс посмотрел на меня взглядом затравленного зверька. Таким я не видела его еще ни разу.
— Ты говорила, что тоже видела призрак. Когда? Как он выглядел?
Мне пришлось рассказать Клемансу о том, что я видела в комнате Лив Такер и на побережье. Единственное, в чем я так и не смогла признаться, — это чей именно призрак явил мне свое обличье. Нет, причина моего молчания крылась вовсе не в недоверии. Мне было безумно трудно рассказывать о том, что, хоть и произошло много лет назад, оставило в моей душе гигантский след, подобный следу, обнаруженному нами в пещере на берегу озера.
Клеманс рассказал мне не менее жуткую историю. Его призрак — лица призрака Клеманс не смог разглядеть, поскольку оно было закрыто капюшоном плаща, — встретился ему в первый же вечер нашего прибытия на остров.
Клеманс, как выяснилось, боявшийся призраков с самого детства, с того дня, как умер его дедушка, решил, что повредился рассудком. Вчерашней ночью призрак явился ему снова. Он бродил по комнате, которую Клем забыл запереть, и даже коснулся своей рукой изголовья кровати, на которой лежал скованный страхом молодой человек. Клеманс не мог ни пошевелиться, ни закричать, — о, как мне это было знакомо! — до того был напуган…
Поговорить с кем-то из участников о своем видении он так и не решился. Сказка о волках прочно засела в его голове, и он был уверен, что его слова никто не примет всерьез…
Все, что происходило с нами на острове, сложно было назвать случайностью, и Клеманс был солидарен со мной в этом вопросе. Однако его версия происходящего удивила и даже испугала меня: он считал, что организаторы шоу подослали нам подсадную утку в лице доктора Фэрроуза, который опаивал участников наркотическими препаратами, вызывавшими галлюцинации, или подсыпал в пищу снадобья, провоцировавшие аллергическую реакцию, которую мы наблюдали у Лив Такер.
Я поспешила уверить Клема в том, что его версия не выдерживает критики. Галлюцинации не могут видеть или слышать одновременно два человека, а ведь мы с Лилландом оба слышали зловещий голос, повелевавший спящему идти вперед.
К тому же, принимая наркотические препараты, мы все чувствовали бы физическое недомогание, которого ни у меня — за исключением, конечно, сегодняшнего утра, когда я испытывала вполне объяснимую головную боль, — ни у Лилланда, ни у самого Клеманса не наблюдалось.
Что касается страданий Лив Такер, то зачем их провоцировать организаторам шоу? Напротив, им куда более интересно показывать зрителю ее хорошенькое личико, которое так пленило Лилланда Тиглера.
Кроме всего прочего, я была искренне убеждена в том, что Грэм Фэрроуз, несмотря на свой тяжелый характер и угрюмый вид, не способен на такие ужасные поступки. Конечно, с этим можно было поспорить, чем и занялся Клеманс, но уже начало смеркаться, поэтому мы прекратили спор и поспешили вернуться в замок, где за нас наверняка уже начали беспокоиться…
Несмотря на речь в защиту Грэма Фэрроуза, которую я произнесла перед Клемансом, маленький червячок сомнения все же заполз в мою душу, растревоженную последними событиями.
Я внимательно присмотрелась к поведению доктора. Оно было не более странным, чем всегда. Мне показалось, что Грэм Фэрроуз стал более холоден со мной, но разве хотя бы раз, кроме той ночи, которую мы провели за флягой, наполненной виски, и беседами о жизни, он демонстрировал ко мне какой-то особенный интерес? Едва ли. Во всяком случае, этого интереса я не замечала.
Холодность Фэрроуза, как это ни странно, задела меня куда сильнее, чем я могла предположить. Мысль о том, что я значу для него не больше, чем остальные участники шоу, вызывала во мне обиду и даже горечь. Эти странные чувства, которых я совершенно не ожидала испытать по отношению к мало знакомому человеку, удивили и даже напугали меня. Если бы не то, что случилось на холме, я бы рассказала обо всем Клемансу и, возможно, спросила бы, что он думает о моих странных чувствах. Но мне показалось, что именно его я больше всего обижу своей откровенностью.
Впрочем, дела куда более прозаического характера очень скоро вытеснили из моей головы мысли о докторе. Нам с Клемансом предстояло приготовить ужин, но ни я, ни он ровным счетом ничего не понимали в тонкостях поварского мастерства. Порядочно проголодавшейся команде участников пришлось довольствоваться недоваренными макаронами с мясом, напоминавшим подошву резинового сапога — моим произведением кулинарного искусства, — и салатом из порезанных огромными кусками овощей — кулинарного шедевра Клеманса.
