Бегство от грез - Марш Эллен Таннер (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Наконец гренадер улыбнулся и вежливо развел руками.
– Я не хотел вас обидеть, месье. Сначала я принял этих дам за англичанок. Теперь я вижу, что это не так.
Тарквин слегка поклонился, и выражение его лица стало более спокойным, хотя он не убрал руку с эфеса сабли.
– Пойдемте со мной, мой друг, – продолжал гренадер, – сейчас время для праздника, а не для ссоры. Конечно, вы должны были слышать, что наш обожаемый император бежал от своих притеснителей и теперь направляется прямо в Париж!
Тарквин, не выражая никаких эмоций, кивнул.
– И все мы готовы защитить его честь, а? Смерть жирной бурбонской свинье! Да здравствует император Франции!
Щелкнув каблуками, гренадер отправился восвояси. Напряженная тишина, царившая в помещении, казалось, разорвалась, и оживленные разговоры за столиками возобновились.
– Я бы предложил вам сейчас же уехать, – спокойно сказал Квин, обращаясь к напряженно смотревшим на него дамам. – Мадам Бурбулон, не позволите ли нам воспользоваться вашей каретой? Я заметил ее у входа.
– Да, конечно, – нервно ответила Евгения. Квин положил монету на стол и ждал, пока пять молодых женщин, шурша юбками, не покинут свое место. Он проводил их на улицу, где помог каждой сесть в карету. Ровена оказалась последней, но, когда он предложил ей свою руку, она отказалась, с холодным видом заняв свое место и не глядя на него, когда он сел рядом с ней.
– Боже мой! – воскликнула Евгения, прижимая к губам носовой платок, в то время как кучер увозил их прочь.
Никто ничего не сказал, так как все были слишком потрясены, и когда они наконец остановились перед домом Гросвенор-Винтонов, Тарквин молча проводил английских девушек до двери, затем приказал ехать в свои апартаменты.
– Я не могу поверить тому, что сказал этот человек! – наконец воскликнула Евгения. – Неужели Наполеон действительно бежал с Эльбы?
– Да, бежал, – сказав это, Тарквин взглянул на Ровену, но она пристально смотрела в окно, ее лицо было бледным и напряженным.
– Не нужно тревожиться, – добавил он, обращаясь к Евгении, хотя его слова были адресованы жене. – Я не сомневаюсь, что он будет взят в плен, как только коснется французской земли.
– Хорошо, если бы так и получилось! – воскликнула Евгения с заметным облегчением.
Спустя несколько минут кучер остановился перед скромным домом Тарквина на улице Сент-Оноре. Выходя из кареты, Ровена оперлась на мгновение на руку Тарквина, преградившую ей путь, а затем холодно ждала, пока он, обратившись к Евгении, говорил через окно кареты:
– Надеюсь, вы сразу поедете домой, мадам Бурбулон, и в будущем не выезжайте без соответствующей охраны.
Евгения побледнела от страха.
– Но я думала, высказали...
– Хотя я надеюсь, что Наполеон будет отправлен на Азорские острова до конца этой недели, никто не может быть уверен, что его гвардейский корпус не спровоцирует дальнейшие волнения. Разве сцена у Тортони не доказала нам этого слишком хорошо?
– Да, вы правы, – прошептала Евгения. Удовлетворенный беседой, Тарквин подал знак кучеру, и карета съехала с тротуара. Когда она повернула за угол, Ровена выдернула у него свою руку и побежала по ступенькам. Квин бросился за ней, схватил ее и повернул к себе, не обращая внимания на то, что они стояли возле дома и кто угодно мог стать свидетелем их размолвки.
– Ровена, подожди!
При звуке его голоса она перестала дрожать и скрыла слезы.
– Ты лгал мне, Квин, – упрекнула она.
– Нет, – мягко сказал он, становясь ближе. – Я никогда не принял бы этого назначения, если бы имелся хоть один шанс быть вовлеченным в военные действия. Я дал тебе слово, когда мы поженились, что ты никогда не столкнешься с тяготами жизни солдатской вдовы, и я намерен сдержать его. Для меня это административный пост, Ровена, ничего больше.
– Но ты уже знал сегодня утром, что Наполеон бежал. Почему ты не сказал мне об этом?
– Я не хотел пугать тебя, хотя теперь вижу, что это было неправильно с моей стороны, – Тарквин вдруг помрачнел и до боли сжал ее руку. – Я хочу, чтобы ты была теперь осторожной, любовь моя. Очень, очень осторожной.
Ровена, все еще дрожа, улыбнулась ему.
– Ты не должен беспокоиться обо мне, Квин. Я не буду так глупа снова. Я буду сидеть дома до тех пор, пока Наполеон не будет схвачен и его гвардейцы не перестанут вести себя так, как тот, с которым мы столкнулись у Тортони.
Лицо Тарквина смягчилось, и углы рта поползли вверх. Его золотая девочка. Снова ей удалось развеять его опасения и гнев, просто улыбнувшись ему. Он заключил ее в объятия, и Ровена прошептала его имя, когда он наклонил голову и поцеловал ее. Морозный воздух, неустойчивое обледенелое место, здания, окружавшие их, – все перестало существовать и потонуло в страсти этого поцелуя, который никто из них не собирался прерывать, пока не открылась входная дверь.
– Вы зайдете внутрь или подать закуску сюда? – спросил Исмаил без всякого выражения.
Ровена покраснела, а Тарквин засмеялся и осторожно отпустил ее. Впервые с того времени, как они уехали из кафе, напряжение между ними исчезло и он погладил ее по щеке.
– Мне нужно кое-что сделать до того, как я смогу присоединиться к тебе, – сказал он грубовато, – хотя, если ты хочешь, я останусь...
Ровена покачала головой.
– Теперь я чувствую себя прекрасно, Квин, в самом деле.
Он недоверчиво нахмурился, и Ровена весело рассмеялась.
– А правда, Квин, неужели ты думаешь, что приставания этой пьяной гвардейской лошади испугали меня?
Его улыбка поразила ее своим теплом.
– Да, я начинаю так думать. Я не задержусь надолго, обещаю.
– Спасибо, – неожиданно прошептала она. – Спасибо, что ты был там.
Она снова оказалась в его объятиях, прижавшись лицом к его мундиру, и не могла видеть глаз Квина, которые поверх ее головы обменялись длинным тяжелым взглядом с глазами Исмаила. Затем губы Квина коснулись ее, и он пошел, прихрамывая, вниз по ступенькам вызывать коляску.
Хлестнул длинный кнут, и экипаж отъехал от тротуара. Только после того как он исчез в: конце улицы, Ровена бессильно прислонилась ко входной двери, опустив руки.
– Мэм-саиб больна? – спросил, нахмурясь, наблюдавший за ней Исмаил.
Распрямившись, Ровена прошла мимо него в дом. Сняв пелерину и перчатки, она обернулась к нему. Ее глаза горели гневом, и тон был крайне возмущенным.
– Я больше не допущу лжи в моем собственном доме, Исмаил, ни от вас, ни от майора-саиба! Если в будущем он соберется предпринять что-нибудь, грозящее опасностью, я настаиваю, чтобы вы сообщили мне об этом немедленно! Немедленно, вы понимаете?
– Мэм-саиб – воплощение заботы, – прошептал Исмаил.
– Идите к черту! – пробормотала Ровена сквозь зубы. – Перестаньте говорить со мной таким тоном! Вы думаете, я драматизирую? Я люблю его, Исмаил, люблю больше всего на свете, и я не хочу, чтобы вы оба устраивали за моей спиной заговор и держали меня в неведении до тех пор... до тех пор, пока я не потеряю его! И я не позволю вам обращаться со мной как с посторонней или... или как с какой-то беспомощной простушкой, которую нужно во что бы то ни стало оберегать от правды. Усвойте как следует: когда дело касается майора Йорка, я, как любой другой солдат, намерена сражаться со смертью за то, что является моим!
Глубокая тишина воцарилась после ее слов, и долгое время патан стоял, глядя сверху вниз в сверкающие фиолетовые глаза этой молодой тоненькой женщины, которая кричала на него так, как никто никогда не осмеливался.
Он удивленно уставился на нее.
– Мэм-саиб! – сказал он, когда смог говорить. – Вы не должны бояться за него, правда, не должны.
– Почему вы так считаете? – холодно спросила Ровена.
– Потому что я знаю, каким солдатам в городе нужно шепнуть словечко, чтобы майор был в целости и сохранности.
– Ох, Исмаил, вы в самом деле можете сделать это? – вздохнула Ровена.
Он бросил на нее взгляд оскорбленного достоинства.
