На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
«Нет, я не могу потерять его… Не могу… Не могу!» — как заклинание мысленно повторяла Лиза всякий раз, когда презрение к себе и страх перед греховностью задуманного захлестывали ее с головой. Нервы ее были совершенно расстроены. И потому, найдя однажды на собственной подушке короткое послание, написанное знакомым почерком, девушка испугалась до безумия.
В прошедшие дни она без особого труда угадывала по мгновенно бледнеющему лицу, по напряженному развороту плеч, насколько больно и неприятно ее прежнему возлюбленному видеть мимолетные прикосновения Александра.
Terrible home. В тот вечер Лиза вспомнила, как в сердцах называла Дмитриевского прежде. Когда он, будто дразня мужчин в салоне, скользнул пальцами по ее обнаженной шее и объявил о предстоящем браке. В тот момент ей показалось это случайностью. Верно, он просто забылся, что теперь перед посторонними глазами они должны строго следовать приличиям. Но и после эти касания не раз повторялись. Когда вел ее в столовую к обеду, когда помогал занять место за столом, когда подходил после, во время игры в вист. Локоток, обнаженная шея, тонкая талия, обтянутая легкой тканью платья.
И эти прикосновения уже не приносили былой радости. Ведь Лиза буквально кожей ощущала злость того, другого, удивляясь ее неприкрытости. И готова была плакать от разочарования, увидев отблеск торжества в темных глазах Александра, когда он все-таки уловил напряжение, словно разлитое в воздухе.
«Я жду вас у дальнего грота или grotte de Apollon[211] после позднего завтрака», — гласила записка. Короткий приказ, заставивший Лизу затрепетать от смешанных чувств: страха перед встречей с ним лицом к лицу, смущения, тревоги при мысли о том, что их могут увидеть вместе, и тогда…
За завтраком Лиза с безмятежным видом сообщила, что поедет в церковь на освящение «лестниц»[212]. Она заранее знала, что сопровождать ее будет только Ирина: Пульхерия Александровна уже третий день мучилась болями в суставах, а Александр не отличался набожностью и посещал церковь только по особым праздникам. После недолгих уговоров и споров о благочестии так и вышло.
В церкви девушка пробыла недолго. Уж слишком проникновенен был голос отца Феодора, читающий житие угодника Иоанна:
— Как огонь сожигает и уничтожает хворост, так и слеза чистая смывает все нечистоты, как наружния, так и внутренния…
— Дурно мне что-то от ладана, — Лиза постаралась не обращать внимания на понимающий взгляд Ирины, когда, пошатнувшись, схватилась за ее ладонь. — Выйти бы…
— Сей же час, барышня, сей же час! — засуетилась горничная, уводя Лизу из церкви. — Вы только прямее держитесь да чувств не лишитесь. А то как бы злым языкам повод не дать. Венчание-то ранехонькое, скорое…
Ирина даже не удивилась просьбе барышни прогуляться пешком до усадебного дома и после свернуть в парк к дальнему краю. Только единожды нахмурилась, когда барышня, сев на мраморную скамью подле непотребной статуи, попросила ее сходить в дом за пуховой шалью. Сперва Ирина хотела возразить, а после вспомнила, что в доме глаза сторонние, не до свиданий теперь жениху и невесте. Решила, что барышня хозяина здесь поджидать будет, и с легким сердцем выбрала самый дальний путь к дому да еще завернула к кухне поболтать с помощницами поварихи.
Тихо журчала вода в гроте. Лиза задумчиво сидела, рассматривая цветы мать-и-мачехи, желтым ковром рассыпанные среди пожухлой прошлогодней травы. Но недолго мраморный красавец Аполлон был единственным ее компаньоном в этой весенней тишине. Через несколько минут позади скользнула тень мужчины, нарушая мнимое уединение девушки.
Он опустился рядом на скамью, и Лиза напряженно застыла в ожидании нелегкого разговора, к которому пыталась подготовиться на протяжении всей бессонной ночи. Но мужчина молчал. Просто сидел, положив ладонь на мраморную поверхность скамьи возле ее узкой ладошки. Смотрел прямо в глубину парка, как и она, подмечая признаки пробуждающейся весны. И это молчание помогло им обоим выровнять дыхание и, наконец, отыскать в себе силы взглянуть на своего vis-a-vis.
Еще вчера Лиза обратила внимание, каким нездоровым он выглядит, но вблизи признаки недавно перенесенной болезни были еще заметнее. И она с трудом удержалась, чтобы не сжать в волнении его ладонь и не коснуться пальцами бледного исхудавшего лица. Сейчас она ясно понимала, что по-своему он до сих пор был дорог ей, как бывает дорога вещь из далекого прошлого, вызывающая внутри странное тепло.
— Значит, случилось, — произнес он медленно, словно каждое слово причиняло ему необычайную боль. В этот момент он не смог смотреть ей в глаза, боясь прочитать в них свой приговор. — Теперь ты его невеста…
— Все, как и должно, — откликнулась Лиза. — Как и было оговорено.
— Как это произошло? Он… ты… — его пальцы дернулись на холодном мраморе, словно кто-то ударил его наотмашь, а после сжались в кулак. — Я и подумать не мог, что будет так… он дотрагивается до тебя… всякий раз… словно ты уже жена ему. Да и к жене едва ли на людях вот так… Вы?.. Как он решился на предложение? Что за причины?..
Скорее неким внутренним чутьем Лиза распознала в его голосе нотки гнева и ненависти, незнакомые ей прежде. Никогда ранее он не говорил о Дмитриевском с таким чувством. И это не могло не насторожить ее.
— Я следовала всем вашим наставлениям, — глухо проговорила она, в волнении теребя ленты шляпки.
Мужчина смотрел нее напряженно и пристально. Потому ей пришлось собрать все силы, чтобы голос не дрогнул, когда она повторила:
— Всем вашим наставлениям…
Очередная полуправда-полуложь. Но видит бог, разве могла она иначе, когда с такой силой сжимался кулак, когда так нервно ходили желваки на его лице, а голос был полон ненависти?
— Я удивлен, что это так, — с явным недоверием произнес он, вглядываясь в ее профиль. — Едва ли Alexandre по доброй воле сделал предложение. И он так касается тебя… словно ты ему жена. Жена, понимаешь?!
— Это все, что ему остается, — быстро возразила Лиза, краснея от волнения и неприличия разговора. — Граф ждет венцов. Таково было решение. Иначе как же?
Мужчина долго смотрел на Лизу, которая в лихорадочном волнении продолжала крутить ленты шляпки, и разрывался на части, не зная чему верить — то ли ее словам, то ли собственным глазам. Разве не видел он, как Дмитриевский глубокой ночью отнес Лизу в спальню? Разве не видел, что она была лишь в тонком капоте, а Александр — без сюртука? Разве не видел, как тот смотрел на Лизу, лежащую в его руках?
Но сердце, глупое сердце, так хотело верить — что все еще возможно, что она все еще принадлежит ему! И будет чайная трапеза под старыми яблонями, и будут дети с ее удивительными глазами, и будет счастье, о котором он так мечтал. Но будет после, а сперва… сперва хотелось ухватить еще одну мечту за хвост. Тем более сейчас, когда мечта была так близко.
Они снова замолчали, наблюдая, как медленно проплывают редкие облака в голубом небе. Он наслаждался короткими минутами рядом с ней, пусть ему было и непозволительно даже коснуться ее рукава. А Лиза не знала, что сказать, обуреваемая противоречивыми чувствами. Несмотря на все, что произошло, этот мужчина все еще был ей близок. Но теперь она как никогда остро ощущала разницу меж тем, что когда-то испытывала к нему, и тем, что вызывал в ее душе Александр.
Странная смесь жалости и тепла сплелись воедино. Особенно, когда взгляды их встретились над протянутой им пачкой бумаг. Письма и рисунки от брата, которые он бережно хранил за полой сюртука у самого сердца. А ведь сначала даже не хотел брать их с собой, чтобы сделать Лизе больно за те мгновения в тени коридора у ее дверей, за чужие руки на ее теле… Но не смог. Радость, которую он каждый раз видел в глазах своей bien-aimée, проливала елей на раны его истерзанной души.
— Николенька очень тоскует, — проговорил мужчина, и Лиза едва сдержала слезы, пряча свернутые в тонкую трубочку бумаги в рукав жакета. Перед глазами тут же возникло личико с большими голубыми глазами под белобрысой челкой. О, petit frère! Какой же невыносимо острой стала в эту минуту тоска по нему!
