Добрый ангел - Гарвуд Джулия (книги .txt) 📗
— А потом? — торопил ее Габриэль.
— Рольф проводил Уилльямса до двора, вернулся в зал, взял со стола свиток и швырнул его в огонь. Он стоял там и ждал, покуда пергамент полностью не превратился в пепел.
Что-то вроде улыбки показалось у Габриэля на лице. Господи, а ведь он женился на умной женщине.
— А что же он сжег на самом деле?
— Одну из важнейших проповедей епископа Холвика о низменной природе женщин.
— Так Рольф не знал, что вы умеете читать, не так ли?
— О нет, конечно нет, — поспешила ответить она. — Он бы избил меня, если бы выяснил, что я намеренно доказала его неправоту — ведь он постоянно повторял мне, что я не в состоянии выучиться читать. Конечно, он бил меня и за то, что я невежественна, так что я не думаю…
Впервые она так открыто рассказывала о побоях, и, хотя Габриэль уже давно знал всю правду, ее слова все же потрясли его.
— Не думаете — что? — спросил он. Его голос был хриплым от волнения.
Она прижалась к нему еще теснее и ответила:
— Я не думаю, что он когда-либо нуждался в предлоге для того, чтобы избить меня, — прошептала она.
— Он никогда больше не прикоснется к вам и пальцем, — пообещал Габриэль.
От ярости, прозвучавшей в его голосе, просто озноб пробирал по коже.
— Я знаю, что с вами я в безопасности, — сказала она.
— Будь я проклят, если это не так, — подтвердил он. Его резкая реакция не расстроила ее, а, напротив, утешила. Он был рассержен не на нее, а на ее мучителя.
— Вы пошли на чудовищный риск, когда подменили свиток, — сказал он немного погодя. — Что, если бы, Рольфу захотелось перечитать королевский приказ?
— Я считала, что дело того стоило, — ответила она. — Это была слишком важная бумага, и ее следовало сохранить. Внизу на ней стоит подпись Джона, все скреплено его печатью.
— Какой дурак мог поставить свое имя…
— Он считал себя непобедимым, — сказала она. — И, полагаю, он знал, что Рольф не поверит Уилльямсу без письменного распоряжения. А время у них было уже на исходе, хотя я не знаю почему. Но, разумеется, это и явилось причиной того, что Джон не сумел вызвать Рольфа в Лондон и приказать ему лично.
— И где же этот свиток с посланием?
— Я обернула его мягкой тканью и спрятала внутри алтаря в часовне, которую Рольф только что построил для епископа. Я засунула его между двумя мраморными плитами.
Габриэль почувствовал, что она дрожит, и теснее прижал ее к себе.
— Знаете, я едва не уничтожила его перед тем, как мне сказали, что Рольф умер. Но потом я передумала.
— Почему?
— Мне хотелось, чтобы в будущем кто-нибудь нашел свиток и узнал всю правду.
— Меня больше интересует вопрос, как обеспечить вашу безопасность, Джоанна Я не позволю вам говорить с королем Джоном.
— Я не хочу войны, — прошептала она.
Судя по ее голосу, она готова была расплакаться. Он поцеловал ее в лоб и велел перестать тревожиться.
— Я сумею убедить английского короля оставить нас в покос.
Она попыталась спорить с ним:
— Ух не думаете ли вы ехать в Англию? Он не ответил на вопрос.
— Уже поздно, Джоанна, и вам пора спать.
Усталость победила. Она решила, что может подождать до завтра, чтобы втолковать кое-какие истины своему мужу. Она была уверена только в одном. Она не собирается позволять ему становиться лицом к лицу с королем Джоном или Рольфом без продуманного плана действий. Она потребует, чтобы он взял с собой, по крайней мере, союзные войска нагорцев.
Но утром выяснилось, что уже слишком поздно требовать от мужа разумности. Когда Джоанна оделась и спустилась вниз, намереваясь поговорить с Габриэлем, Николас сообщил ей, что муж ее уже покинул свои владения.
Она не впала в истерику, но ей потребовались все силы, чтобы сохранить самообладание. Весь день она провела в тревоге. К обеденному часу ее нервы были уже совершенно измотаны.
По настоянию Джоанны отец Мак-Кечни сел во главе стола. Сама она расположилась справа от священника, возле Клэр, а Николас занял место напротив нее. Одна мысль о пище вызывала у Джоанны тошноту.
Она ©два могла высидеть за столом, наблюдая, как едят остальные. Она не произнесла ни слова до тех пор, пока тарелки и подносы не были убраны со стола.
— Николас, почему ты позволил ему уехать? — окликнула она брата.
— Я это позволил?! Джоанна, я отчаянно с ним спорил, но твой упрямый муж ничего не стал слушать.
Она попыталась успокоиться:
— Тогда ты тоже понимаешь опасность…
— Я старался убедить его позволить мне ехать вместе с ним.
— Он не взял с собой нужного количества солдат.
— Он знает, что делает, — вступился Николас за зятя.
— У него не было времени обдумать план действий. Не может же он вторгнуться к Джону и требовать, чтобы его выслушали при дворе.
Николас усмехнулся.
— Может, — ответил он. — Твой муж умеет быть очень настойчивым, когда того желает. Он добьется аудиенции.
— Вы должны были ехать с ним, Николас! — вырвалось у Клэр. — Ведь вы английский барон. Ваш король прислушался бы к вам.
Николас перенес внимание па красивую девушку, глядевшую на него с таким очевидным негодованием.
— Вот об этом мы и спорили, — сказал он ей.
— Только Габриэль и сумеет заставить короля прислушаться к голосу разума, это верно, — согласилась Джоанна.
Николас откинулся на спинку стула.
— Почему так?
Она немного пожалела, что сделала столь категоричное замечание. Но объяснила:
— Потому что он мой муж. Кроме того, вчера вечером ты сам сказал, что уже пытался переговорить с Джоном, и он не стал слушать тебя.
— Все же я должен был поехать с твоим мужем, — сказал ей брат.
— Тогда отчего же вы не поехали? — спросила Клэр.
— Он просил меня остаться, — ответил Николас. — Габриэль возложил на меня ответственность за твою безопасность, Джоанна, и будет чертовски расстроен, если, вернувшись, найдет тебя больной от переживаний.
— Если он вернется, — прошептала Джоанна.
— Такими словами ты позоришь Габриэля, — сказал Николас. — Ты должна верить в него.
Из глаз Джоанны брызнули слезы. Отец Мак-Кечни выронил кусочек хлеба, который он надкусывал, и успокаивающе коснулся ее плеча.
— Ну, ну, дочь моя. Все будет хорошо.
Пока священник пытался обнадежить свою хозяйку, Клэр напала на Николаса, защищая Джоанну.
— Она любит мужа! — воскликнула она. — Как вы смеете порицать ее? Она тревожится о его безопасности и вовсе не нуждается в том, чтобы вы винили ее или стыдили!
Вскочив на ноги и скрестив руки на груди, Клэр свирепо смотрела на Николаса.
Но барон не обиделся на нее. Напротив, ее поведение показалось ему восхитительным.
— Как это вы успели проникнуться такой преданностью к моей сестре за столь короткое время? — Его голос был мягким и спокойным. И ярость сразу оставила Клэр. Она устало опустилась на стул, поправила плед на плечах, отвела прядь волос, попавшую ей на глаза, и снова взглянула на Николаса. Он улыбался ей. «Николас красивый человек», — подумала она, и нежное выражение в его глазах согрело ей душу. Она помотала головой, стараясь избавиться от этой мысли, и наконец ответила на его вопрос.
— Ваша сестра спасла мне жизнь.
Джоанна утерла глаза, поблагодарила священника за его заботу и обернулась к Клэр:
— Вы сами себя спасли, Клэр.
— Но вы приложили к этому руку, — вставил отец Мак-Кечни.
У входа в зал появился Алекс. Он переминался с ноги на ногу, ожидая, чтобы кто-нибудь обратил на него внимание.
Джоанна заметила сына и, извинившись, тут же встала из-за стола.
— Я должна уложить его, — пояснила она.
— А вы спуститесь потом вниз? — спросила Клэр.
— Сегодня я очень устала, — ответила Джоанна. — Наверное, я лягу спать.
— Тогда я пойду вместе с вами, — произнесла Клэр.
Она встала, поклонилась священнику, а затем поклонилась Николасу:
— Я не хотела кричать на вас.
Николас тоже встал следом за сестрой. Клэр, проходя мимо барона, приостановилась.
