Мальтийское эхо (СИ) - Саврасов Игорь Фёдорович (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Дипломат был в прекрасном настроении и уже открывая дверцу «Mercedesа», вспомнил вдруг (или сделал вид):
— Ах, да, забыл ведь совсем. Вашего «приятеля» Ричарда Старки «вызывали на ковёр». Понизили в «праве чести». Теперь он — рыцарь по милости. Но, — Деев задумался, — этот искатель может быть фигурой опасной. Я попрошу знакомых из ГРУ, ФСБ прощупать его связи.
Тут Иришка, услышав грозные аббревиатуры, вскинула на дипломата большие круглые глаза.
— Я чем-то напугал вас, Ирина Яновна? — спросил тот.
— Вот ещё! — девушка уже смотрела гордым взглядом. — Я с фельдмаршалом была в таких переделках и… и…
Она уже хотела разболтать про сов, прочей боеспособности своей «усадебной группировки», но вовремя остановилась.
— В 22:00 я должен быть в гостинице, люблю порядок во всём и режим, — Александр Владимирович трижды расцеловал молодых женщин, а Андрея приобнял и тихо проговорил почти на ухо:
— До встречи, фельдмаршал! Это о вас было…
Мужчины крепко пожали на прощание руки и машина тронулась.
Верочка довольно потянула руки, подняв их высоко и широко разводя в стороны. Промурлыкала:
— Ах! Как хороша идея командорства на территории нашей усадьбы! Но вот рыцарей Ордена что-то не наблюдается… — и добавила. — Следовательно, необходимо обзавестись парочкой своих, доморощенных, а потом… может ещё… размножим.
— Как это? — спросил Андрей.
— Поживём — увидим.
Прежде чем уснуть, Андрей почитал «Дон Кихота». Несколько любимых мест. Но облачка мыслей отрывались от текста и на крыльях фантазии воспаряли сразу к двум прекрасным дамам. Одна вот рядом, до него доходят волны её легкого дыхания, другая — чужая, неизвестная, близкая Павлу, бездыханная. Обе хранят тайны. И неизвестно, какую труднее разгадать.
Последними перед сном обрывками мыслей были… «Этот дом такой милый… уже почти родной… И к нему отношение… Его близость с Верочкой очевидна, но… не вмешиваются… живут без суесловия, без…»
Утром Андрей, не разбудив подругу, оделся и ушёл на стройку. Ему был разрешён свободный режим, а завтрак принесёт Платоныч.
А Вера проснулась поздно. По воскресеньям она не любила контролировать себя, планировать распорядок дня. Воскресными утрами она любила, лёжа в кровати помечтать, пофантазировать. Однако сегодняшние сны, тревожные, фантасмагорические, сделали тревожным и пробуждение.
«Не так страшен собственный тяжёлый сон, хуже, если чувствуешь, что побывала в чужих ужасных сновидениях», — подумала Вера Яновна. Сначала она спорила с Андреем: «Ты плетёшь Нити Накала… из песка». Потом ей приснилась паутина, сеть. Сеть была погружена в песок, и Вера пыталась выбраться из песка и запуталась в паутине… Затем песок будто бы провалился и она уже в Подземном Ходе. Вот Павел I бродит по нему, вот слышит голос прадеда: «Бедный, бедный Павел», вот апостол Павел что-то строго говорит императору. Потом они оба замечают её, ползущую по земле, всю в песке, грязную… Она хочет встать и не может, хочет крикнуть и не может. Павел I хочет приблизиться и подать руку, но апостол уводит его, говоря: «Нельзя, это змея».
В реальности она, конечно, понимала, что упорство Андрея в поиске Укладки будет удерживать его рядом с ней. И она, разумеется, будет помогать ему. Но сколько времени он будет заряжен идеей поиска? А если неудача? Как его психика отреагирует на провал? Да, да, если как во сне… провал. Ведь можно найти ему дело менее рискованное. Здесь, в усадьбе, или в Питере, можно вовлечь её в мои исследования, устроить в отдел. Вот сейчас интересную работу предложили, новый грант. И тоже куча загадок.
«Э-э-э, дорогая! Тебе хочется гнездышко! Своё и без сов», — улыбнулась своим мыслям женщина. «Да, хочется!» — был ответ.
Что-то не дает покоя?! Что?
Почему эхо на имя «Катя» отозвалось раз «тя», а дважды «та». Отчётливо. Её лингвистическое ухо не могло ослышаться. «Может я что-то уже сумела пусть не Увидеть, так хоть Услышать!
Она спустилась вниз, в столовую. Завтрак она проспала, но по воскресеньям в усадьбе царит демократия. Быстро перекусила и направилась в гостиную, где застала бабулю в мечтательной задумчивости. О покойности её мыслей свидетельствовали и глаза, и губы, и руки. Эти части тела расслабленно «провисли» под приподнятыми бровями.
— Привет, бабуля! Воспаряешь в мечтах?
— Доброе утро, внучка! Да, воспаряю.
— Я тоже хочу воспарить! Но крылышки у меня нелегки. Мысли вязнут! Можно поделюсь с тобой?
— Валяй!
Такое «валяй» означало в устах пани Марии, что собеседник должен быть лаконичным и точным в высказываниях.
Вера отошла к окну, задумавшись. Внизу, в траве сидела какая-то кошка и тоже, будто задумавшись смотрела по обыкновению в одну точку. Старшая сестра в отличие от младшей не любила кошек.
— Мне бы их заботы. То спят, то делают вид, что пронзают невидимые миры своим взором, — говорила Вера сестре.
— Да, они видят параллельный мир, — сердито и наставительно выговаривала Ирина. — А как они красивы! Как умеют изогнуть линию!
— А я люблю параллельные линии! И перпендикулярные! Я не желаю чувствовать себя дурой перед этими всевидящими, всезнающими существами, — не сдавалась женщина.
Она любила точность, ясность. И всё же понимала с годами, что жизнь чаще и чаще требует умения «изогнуть линию». Не только в вопросах вкуса и стиля, но и в гораздо более важных предпочтениях.
— Чего замерла? Не выпади в окно. Воспарить она хочет… — ворчала бабуля. — Говори уже!
— Я о возможности обустроить в усадьбе «родовое» командорство, — начала Вера Яновна.
— Догадываюсь, что думаешь об этом. Я тоже.
— Вероятнее всего, учитывая традиции Ордена госпитальеров, в усадьбе нужно обустроить не базу отдыха, а лечебницу для питербургских интел…
Тут она запнулась на полуслове, так как в мозгу вспыхнула новая, необдуманная пока идея использовать Сергея как психотерапевта. Конечно, будущая лечебница — не «психушка», но основной профиль сосредоточить на неврологических и психиатрических заболеваниях!
— Логично, — отреагировала, улыбнувшись, бабуля. — Продолжай.
— Вот, например, неблагодарные дитяти одного моего бывшего коллеги, теперь весьма престарелого человека, ослабевшего и телом и умом, хотят лечить его в обычной «дурке». Вряд ли там понимают, что это доктор философских наук, специалист по буддийской обрядовой культуре и духовных традициях Тибета. У этого умницы и двадцать лет назад сознание было многослойным, раскрепощенным. Когда я молодой аспиранткой читала его статьи, то замечала что каждая мысль не чётка, сидит на каждой линии нотного стана рассуждений. Я уже не говорю об его устной речи. Но обдумав всю статью, всю речь, поражаешься глубинной логике метода познания этого учённого.
— Не мудрено «спрыгнуть» с ума от многолетних занятий такого, — рассудила пани Мария.
— Я хочу спросить твоего разрешения выделить в усадьбе несколько комнат для переоборудования их в лечебные палаты и кабинеты для медперсонала. И жить им где-то надо и готовить и стирать… Это, бабуля, предварительный разговор, я ничего конкретного пока не знаю и не думала, — Вера пожалела, что так неподготовленно затеяла непростой разговор.
Возникла пауза. Мария Родиславовна встала из глубокого кресла, направилась к окну. Постояла там минуту, медленно вернулась обратно к креслу, но не села, а гордо выпрямив спину, глядя прямо собой на внучку, четко, решительно проговорила:
— Мне довелось жить в ненормальное, сумасшедшее время. В доме то склады после революции, то больница во время отечественной войны, то интернат, то музей. Я надеялась, что это время закончилось. По крайней мере, для нас, Богданóвичей. Мы ведь выкупим усадьбу и будем здесь жить большой семьей как наши предки!
— Извини меня, бабуля. Я — дура, — огорченно промолвила Верочка.
— Нет, не дура! Твой план верен! Позже мы построим на территории большой лечебный корпус. А пока нам… — она быстро подошла к Вере Яновне, сидевший с опущенными глазами.
