Грешный и влюбленный (Древнее проклятие) - Додд Кристина (читать хорошую книгу .txt) 📗

— Эй! Джаспер, сюда! Надо приглядеть за этими пустоголовыми. Ясно? — И добавил раздраженно:

— Тупицы чертовы. Ничего нельзя им доверить.

Помолчав, Ранд осторожно поинтересовался:

— Может быть, они опасаются, что труды их пропадут зря?

— Ты что, про карманы мои говоришь? Хочешь, чтобы я вывернул их наизнанку? — взвился Джеймс.

— А что еще их, по-твоему, должно волновать? — отвечал Ранд. — Тебя-то почему домой потянуло?

— Пошлое любопытство. — Джеймс ткнул пальцем в направлении ожидавшего распоряжении дворецкого, и тот поспешил помочь гостю освободиться от пальто и шляпы. — Слушай, я так и не понял, по какой причине ты ко мне не заехал, когда был в Лондоне. Я что, чем-то тебя обидел?

— Да ты что, — тепло сказал Ранд. — Просто надо было побыстрее вернуть Силван в Клэрмонт-курт. Больше ни до чего мне дела не было.

— Понимаю, — хитро подмигнул Джеймс. — Спасибо, Джаспер. — Джеймс довольно заулыбался, глядя, как Джаспер и трое других слуг побили чемоданы по лестнице. — Джаспер, поосторожнее с этими баулами, ладно?

— А с возчиками что? — спросил Джаспер. Джеймс напустил на себя непонимающий вид.

— А что с ними сделается?

— Ох, ради Бога. — Ранд полез в карман и вытащил оттуда несколько монет, вручив их Джасперу. — Отдай этим людям деньги и скажи, что они могут отправляться восвояси.

— Ты такой молодец, — признательно сказал Джеймс.

— А ты вернулся потому, что уже успел промотать все, что получил от меня?

— Ты не веришь в мои родственные чувства? — Джеймс прикинулся обиженным.

— Это весь твой ответ? — Ранд хлопнул Джеймса по спине и подтолкнул его в направлении гостиной. — Как бы то ни было, мать обрадуется.

— Только мама и может любить, — шутливо отозвался на это Джеймс, но смеялся он, похоже, над собой.

— Пойдем, выпьем, расскажешь, как тебе везло.

— Минуточку. — Ткнув пальцем в дворецкого, Джеймс скомандовал:

— Вы! Проследите, чтобы эти сумки занесли ко мне в комнату, понятно? А Бетти скажите, что я вернулся, так что пусть она позаботится насчет ужина. Чтобы был сливовый пудинг и бланманже на десерт.

— Ты просто очарователен в своем обхождении с теми, кто ниже тебя по положению в обществе, — ядовито заметил Ранд.

— А что? Я вежливо разговаривал, — заспорил Джеймс. Повернувшись к дворецкому, он спросил:

— Я достаточно вежлив с вами? Дворецкий поклонился.

— Разумеется, лорд Джеймс.

— Вот видишь. — Джеймс победоносно помахал рукой в воздухе. — Я — сама учтивость.

— Ты даже не знаешь, как его зовут.

— А зачем мне это?

— Он тут уже двадцать лет.

— Ну и что? — Джеймс налил себе виски и залпом выпил свою порцию. — Значит, хорошо работает. — Ранд только крякнул, а Джеймс засмеялся. — Зануда же ты, кузен. До меня слух дошел, что тут на вас буря налетела и все переломала.

Ранд высоко вскинул брови и удивленно поглядел на двоюродного брата.

— А где это ты мог слышать такие разговоры?

— В Лондоне много чего известно. Но это, понял я, никакие не слухи. Я же проезжал через поля. Всех этих муравьишек поприжало, а?

— И здорово.

— Фабрику откроешь? Чтобы они не подохли с голоду, да?

Ранд изумленно глядел на Джеймса.

— Я так и знал, я так и знал! — Джеймс взорвался и отчаянно замахал руками. — Я по лицу твоему все вижу. То-то оно такое виноватое.

Ранд попытался перейти в оборону.

— Работницы все время меня об этом спрашивают, и я подумываю об этом.

— Он думает. — Джеймс швырнул свой бокал в камин, и хрусталь разлетелся в мелкие брызги. — Да чтоб оно все тут провалилось! Ранд! Ты что совсем с ума сошел? Собираешься все начать с начала?

Ранд был озадачен. В самом деле, почему Джеймс так горячится?

— Ты про что?

— Да про то, что есть какой-то мерзавец, по которому виселица плачет, а может, и не один. Ему очень не по душе затея с фабрикой, и ты это знаешь.

— Тебе тоже не по душе затея с фабрикой.

— Калечить людей из-за нее я не стану.

— Калечить людей…

— Это фабрика, только фабрика, всегда эта фабрика. — Джеймс поднялся и схватил Ранда за грудки. — Ты что, не понимаешь? Пострадавшие — они на фабрике работали, сама фабрика, мисс Силван.

Ранд оторвал руки кузена и отстранялся от своего горячего родственника.

— Силван тут ни при чем.

— Она помощь оказывала раненым женщинам. И если какому-то рехнувшемуся захотелось прикрыть фабрику, то для него опаснее мисс Силван никого не было. Только один человек был еще хуже. Это сам Гарт. — Весьма поразившись здравомыслию Джеймса, Ранд потер подбородок.

— Любопытная теория, Джеймс.

Джеймс все еще не сел, он напряженно глядел на Ранда, грудь его ходила ходуном.

— Так ты этого делать не будешь?

— Если открыть фабрику, — мягко сказал Ранд, — то негодяй, который убил моего брата, даст о себе знать, правда?

Громко проклиная все на свете, Джеймс рухнул в кресло.

— Тебе-то какая разница? Сиди себе в Лондоне. Ведь это тебя не касается, не будет мое дело пачкать твое доброе имя.

Джеймс уставился на Ранда.

— Не поеду я в Лондон.

— Да ты не бойся, Джеймс. — Ранд похлопал его по плечу. — Подкину я тебе на карманные расходы.

— Ни за что я туда не вернусь.

Ранд удивленно разглядывал двоюродного брата. Тот словно бы тропическую лихорадку подхватил.

— Ты что, в какие-то хлопотные дела впутался?

— Да, есть кое-какие запутанные дела, ты угадал. — Джеймс пробежался пальцами по шевелюре, разлохматившейся в дороге, и эта, столь необычная для кузена неаккуратность во внешнем виде опять заставила Ранда вспомнить, правда, на какую-то секунду, о покойном брате.

— Да разве ты понимаешь, что такое неприятности? Гарт тоже никогда таких вещей не понимал. Вам лишь бы идти напролом, жить, как живется, не думая о последствиях. А я на себе ощущаю эти последствия.

— О чем ты?

— Не обращай внимания. — Джеймс оборвал свою пылкую речь и поднялся. — Только не удивляйся, если что-нибудь случится. Я предупреждал.

В корзинке была кое-какая еда, чтобы перекусить на свежем воздухе, а сама корзинка была в руке у Ранда, который возвратился к парадному входу как раз вовремя — он застал Силван, торжественным шагом направляющуюся в гостиную. Там слышались оживленные голоса — тетя Адела приветствовала сыночка, и к материнским восторгам присоединялись восклицания леди Эмми, тоже обрадовавшейся племяннику. Однако Ранд подхватил Силван и заставил ее развернуться.

— Тебе туда не надо.

— Но ведь Джеймс…

— Успеет тебя повидать. Мне надо кое о чем с тобой потолковать. О деле, которое тебя касается.

Она перестала упираться и с подозрением поглядела на мужа.

— Да я не про это. — Он не упустил случая поддразнить ее и, подталкивая к двери, сказал:

— Разве что у тебя одно только на уме.

Силван смерила его презрительным взглядом, потом взяла из рук бесстрастного дворецкого шаль, перчатки и шляпку.

— Благодарю вас, Питерсон.

Укутывая ее плечи шалью, Ранд вспомнил про Джеймса и про то, как его кузен обошелся с дворецким, и хихикнул. Петерсон, похоже, тоже про это помнил, потому что кивнул Ранду, а потом почтительно распахнул дверь перед Силван.

И вот они, наконец, выбрались на террасу. Силван зажмурилась — уж слишком ярким ей показался солнечный свет.

Ранд поразился — что-то похожее уже однажды происходило. Только тогда он боязливо жался в четырех стенах, не желая высунуть нос наружу, а она вытаскивала его на солнышко, где, собственно, и началось его исцеление. Он глянул на Силван, чтобы понять, вспомнила ли она об этом. Но шляпка с мягким верхом и размашистыми полями слишком надежно укрывала ее лицо.

Когда они дошли до того места, откуда не могли их услышать даже самые чуткие уши прислуги, Ранд сказал:

— Я с тобой посоветоваться хочу.

— Тебя мое мнение интересует? Почему?

Он обнял ее за плечи, будто поддерживая, помогая спускаться — они были как раз на середине широкой лестницы.