Грешный и влюбленный (Древнее проклятие) - Додд Кристина (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Так я, по-твоему, бессердечный?
— Уж не знаю. — Ничего ему не хотела сказать мать, ей даже улыбки для сына жалко было только бы ужалить побольнее, чтобы он совсем уж оправиться не мог. — Мне одно понятно: она из кожи лезет, только чтобы вписаться в образ этакой благовоспитанной дамы. И делает она это потому, что уверена: этого хочешь ты.
— Она превращается в копию своей собственной матери, — с горечью сказал Ранд. — Я не хочу, чтобы она уподобилась леди Майлз.
Если он рассчитывал найти у матери сочувствие, то ошибся. Кажется, сегодня леди Эмми решила высказать все, что накипело у нее на душе.
— Ты даешь понять, что она тебе не пара, что ты слишком хорош для нее.
— Да никогда я так не думал.
— А что ты ее любишь, говорил?
— Ох, если б только говорил!
Леди Эмми фыркнула.
— Представляю, как ты доказываешь ей свою любовь. Помню, твой покойный отец… Но, Дорогой мой, с женщинами надо разговаривать. Откуда она узнает о твоих чувствах, если ты ей об этом не расскажешь?
— Я думал, она… — Ранд пожал плечами. — Я считал, что она догадывается. Ведь я…
— Сынок. — Леди Эмми откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Ни одна женщина, какой бы там ум у нее ни был, не поверит, что мужчина ей предан только потому, что этот мужчина любит забавляться с нею.
— Мама!
— Есть всякого рода супружества. Есть пары, которые соединились только по любви, только ради страсти. Есть пары, вступившие в союз из-за денег, а есть и такие пары, когда супруги предпочитают обходиться друг без друга, таких больше всего. — Она потрогала золотое кольцо, которое до сих пор носила на пальце. — Есть еще такие благословенные союзы, в которых и муж и жена — одно. Они и разговаривают и веселятся вместе, и ничто — даже смерть — такой союз не губит.
— Это как у тебя с папой.
— Он все еще здесь, рядом со мной. — Она прижала ладонь к сердцу. — Тебе решать, чего ты хочешь от Силван. Чего вы оба хотите? Что вам нужно? Что должно быть между вами? — Спрашивая, она гладила его по голове. Как ребенка. — Вот о чем ты думать должен.
А действительно, чего он хочет от Силван? Да всего, и он уже убедился, что одной постели ему мало, как бы он ни был изобретателен в этом деле. Может быть, его матери известно что-то такое, чего он не знает или не понимает. Может, она чувствует, что поведение Силван объясняется куда более глубокими причинами, чем та дурацкая его выходка.
Леди Эмми внимательно наблюдала за тем, как он расхаживает от стены к стене. Он не заметил, как вошла тетя Адела, как обе дамы обменялись заговорщическими улыбками. Ранд весь ушел в свои мысли.
Дверь герцогской спальни была заперта, и он замедлил шаг, приближаясь к ней. Ранд всегда был уверен в себе, он знал, что поступает правильно, а выходит, что это совсем не так. Что же можно сделать? Как исправить такое страшное количество ошибок, тем более, что теперь он сомневается в каждом своем действии? Он взялся за ручку двери, потом постарался восстановить дыхание, и лишь после того, как это ему удалось, отворил дверь и вошел внутрь.
Силван сидела и смотрела в только что обновленные окна — над ними потрудился стекольщик. Или она делала вид, что глядит в окно. Потому что шторы были опущены с намерением не пропустить в комнату ни единого луча утреннего солнца.
Словом, Ранд понял, что, предприми он что угодно, вряд ли получится хуже. Настолько худо уже было.
— Привет, жена. — В полумраке он увидел, Как она поворачивает к нему голову. Он подошел к окну и поднял шторы. Яркое солнце хлынуло в комнату, и Силван закрыла глаза руками. Ранд с деланной веселостью сказал:
— Я на прогулку собираюсь. Пойдем со мной.
— В другой раз, — Она отняла руку от глаз, но на него по-прежнему не глядела, — Ты не заболела?
— Да нездоровится что-то.
— Может, у тебя твои дни настали? Она покачала головой.
— Нет.
— Гм. — Он взял ее за подбородок и поверил к себе. Какое-то мгновение она беззащитно смотрела на него, потом опустила голову, как будто боялась взглянуть правде в глаза. Ясно было одно: в этой ее опечаленности есть что-то болезненное.
— Пойдем со мною, — уговаривающе произнес он. Голос прозвучал хрипловато. — С тех пор, как мы приехали, ты так редко выходишь из дому.
— Знаешь, эта буря, ну, которая застала нас, когда мы подъезжали к Малкинхампстеду, она меня напугала.
Все это звучало почти по-детски, она оправдывалась, не надеясь при этом, что кто-то поверит ее оправданиям. Он разумеется, не поверил, зато еще раз убедился, как права была его мать.
— Ты испугалась? Да что может устрашить женщину, которая меня не боялась, когда я был вне себя от ярости? Я уж не говорю о том, что эта женщина не отступила даже при виде привидения со здоровенной дубиной.
— И ты, и тот призрак — всего лишь люди. Мужчины. Но если опять разразится ураган, я окажусь в его власти. Это совсем не одно и то же.
Ранд поглядел на силуэт своей жены и подивился: неужто она не понимает, что на свету все становится прозрачнее, в том числе и то, что у нее на душе. Во всяком случае, то, что написано на ее лице, читается куда легче. Напугана она, это да, но не бури она боится. На женщину, которая с таким удовольствием блуждала по всему Клэрмонт-курту, забираясь в самые неизведанные уголки, это было как-то не похоже.
— Силван, послушай, со времени той бури еще ни одного дождя не случилось. А скоро октябрь. Ты потом локти будешь кусать от досады — что просидела взаперти такие славные деньки. Пошли, а? Навестили бы наше любимое место. Вспомнили бы там вместе кое-что.
Губы ее приоткрылись, и она взглянула на него с такой обнаженной тоской, что у Ранда заныло сердце. Ее задело воспоминание о Буковой ложбине и его предложение сходить туда.
И тогда он ответил за нее так, как хотел бы, чтобы ответила она:
— Идем. Я скажу Бетти, чтобы она собрала для нас корзину.
— На самом деле.., я не хочу…
Но Ранд уже был у двери.
— Одевайся. Переодеться в прогулочное платье ты сможешь минут за двадцать. Значит, через полчаса я жду тебя.
— Не знаю уж…
— Я тебя жду у парадного входа. Если тебя там не будет, приду сюда и все равно заберу тебя на прогулку. — Он не стал дожидаться ее возражений, а просто закрыл за собой дверь и двинулся на кухню. Лицо его нахмурилось. Видно, и правда он что-то делал не так, если ее хрупкое Доверие к нему куда-то подевалось. Сейчас самое время взяться за ее исцеление. Неужто ему это не под силу? Смогла же она показать ему, как это делается, когда он разуверился в себе.
В то время как Ранд спускался по ступенькам вдруг шумно распахнулась парадная дверь, в прихожую ворвался резкий ветер. — Дорогу блудному сыну! — услышал Ранд смеющийся возглас.
— Джеймс! — Ранд соскочил со ступенек и больно ударился ногами о твердый пол.
— Ранд! — Джеймс прыгнул из дверного проема и, поскользнувшись на скользком парапете, еле удержался. Оба дружно захохотали.
Ранд не стал обращать внимания на раздражающее жжение в ногах после неудачного прыжка и, смеясь, обратился к брату:
— Что-то не очень ты похож на изможденного дорогой путника.
— Но я самый настоящий усталый путник. — Джеймс драматическим жестом приложил ко лбу тыльную сторону ладони. — Пять дней в пути. Прямо из Лондона.
— Я за трое суток успевал, — заметил Ранд.
— Да, но боюсь я, тебе при этом не приходилось задерживаться и тратить свое время на одинокую вдовствующую графиню, нуждающуюся в моем личном внимании. — Джеймс подмигнул и ухмыльнулся.
— Верно, этого не было. Зато я вез Силван. Явное облегчение Джеймса было искренним.
— Так ты смог настоять на своем и привез ее домой, так, что ли?
— А куда она денется?
— И то правда. — Джеймс выглянул на улицу и завопил:
— Эй! Вы что, поосторожней не можете? Снимайте поклажу аккуратно, а не швыряйтесь чемоданами. Слышите, вы?! — Он высунулся из открытой двери, распекая нанятых носильщиков, а потом увидал Джаспера и закричал еще громче:
