Мальтийское эхо (СИ) - Саврасов Игорь Фёдорович (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— По-разному.
— Я приду к шести-семи.
Андрей Петрович ушел, а сестрички поднялись в Иришкину комнату. Хозяйка села в кресло, а сестра разделась и легла в кровать.
— Расскажи о Венеции, — попросила Верочка, когда устроилась на кровати поудобней.
— Зачем? — насупилась Ирина. — Он не звонит и не отвечает на мои звонки… — расплакалась.
— Так, давай по порядку и спокойно — Вера села на кровать, положив под спину две подушки. — Садись ко мне и рассказывай.
— Его зовут Сергей. Вечерний поезд Флоренция-Венеция. Дама, Ольга… отчество забыла — его мать. Солидный мужчина рядом с ними — профессор искусствоведения, бывший россиянин, везет шумную ватагу студентов в Венецию на практику.
— Да, помню, ты в письме писала; что тебя привлек спор о… что-то Набоков сказал о «Преступлении и Наказании».
— Да, профессор цитировала слова Набокова насчет того, что не убеждает сцена, когда «убийца и блудница (Раскольников и Мармеладова) читают Библию». А Сергей утверждал, что в поэтике Достоевского сочетается разрушение себя с разрушением мира, добро со злом. Он еще сказал: «Если человек потерян во грехе…». Ведь точно, потерявшаяся собака может учуять добро и в убийце, и в блуднице… Потом он стал смотреть на меня. Большие зеленые глаза, добрые, а губы, прикрытые бородкой часто в беседе чуть искривлены, ироничны. Взгляд очень сильный. Он смотрел мне прямо в глаза, чаще и чаще. А я в его глаза. Как завороженная, не шевелясь. Он по профессии — психоаналитик, и это невероятное чувство, когда тебя изучают взглядом профессионала, и еще невероятно приятно, если это молодой красивый мужчина. Сергей заметил, что я прислушиваюсь к разговору, и мне почудилось, что он шепнул тихо: «Иди ко мне»… Я решительно подсела к ним, сказав, что я филолог, петербурженка и разговор мне их очень интересен. А про себя подумала: «Этот парень (бородка делала его старше, на самом деле ему оказалось всего 31 год) потащил меня, как щеночка за веревочку…» Понимаешь, я почувствовала себя маленькой, хотелось сказки на ночь… Но когда я увидела близко его руки, сильные мужские руки, я… стала дрожать…
— Понимаю, милая. Ты влюбилась! Рада за тебя! — Верочка обняла и поцеловала сестричку. — Рассказывай.
— В Венецию мы приехали к полуночи. Все: и профессор со студентами, и Сергей с мамой, и я сели в вапоретто (водный автобус) и покатились по Гранд-каналу. Мои новые знакомые вышли на «Академии». Сергей с мамой направились в отель «Pensione Accademia Villa Maravege», а я поплыла дальше до станции San Zaccaria в свой отель «Campiello». Это уютный отель совсем рядом с Палаццо Дукале и базиликой Сан-Марко.
…Я весь следующий день провела с Сергеем. Его мама ушла в Галерею Академии (она искусствовед, работала до последнего времени в Венском центре архитектуры). Ой, я же не рассказала… Мысли путаются…
— Ничего, девочка, ничего. У тебя смятение души, да еще после катакомб новое… продолжай. Я слушаю и все понимаю.
— Сергей и его мама — бывшие ленинградцы, но уже двадцать лет живут и работают в Вене. Сергей закончил университет, работает там на кафедре. Но его что-то не устраивает… он во многом не согласен с Фрейдом, а это же кумир западной психоаналитики… Он хочет вернуться в Петербург, все расспрашивал о Питере. Говорил, что если Питер так же прекрасен, как девушки, живущие там… Я пробормотала, что-то вроде того, что Петербург наверное похож на Вену… Он так красиво и умно разговаривает! Когда рассказывал о знаменитых венецианских карнавалах, о масках, о людях в масках, о невербальной семиотике (жест, мимика), я вспомнила тебя. Ты бы тоже влюбилась в него!
— Ну, если о семиотике красиво говорит — пожалуй! — рассмеялась сестра. — Расскажи о вашем дне в Венеции.
— Да! Сказочный день! И ночь! Он ведь проводил меня в аэропорт. Водный экспресс от станции S.ZaccarIa до аэропорта «Марко Поло» плывет по лагуне более часа. Легкая морская качка нас убаюкала, и мы, обнявшись, продремали весь путь. Мы ведь всю ночь бродили, катались на гондолах!
…Мост Риальто, мост Вздохов, вообще весь Гранд-канал. Прокатились по лагуне. А прекрасный вид на ночную Венецию через лагуну! Ты знаешь, мне казалось иногда, что я в Питере на «Ваське» и это Нева, а не лагуна, и это Зимний, а не Дворец дожей. То ли небо напоминало питерское, то ли здания купались в воде и вечернем свете так же, как возле Финского залива. При ночном освещении полная иллюзия сходства. Верунчик, я тебя заговорила, ты ведь хотела подремать. Ох, извини… Да и мне… что теперь… он не хочет…
Вера действительно была погружена в какие-то ассоциации, видения, которые как воды лагуны колыхались в сознании нестройными рядами гондол.
— Это ты, родная, устала от рассказа. Вот опять плачешь. Не волнуйся. Он позвонит! Я чувствую, что это какое-то недоразумение. А фото, видео есть?
— Все снимал Сергей.
— Давай отдыхать. Может быть совы нашепчут мне что-то во сне.
Ирина удивленно посмотрела на Веру и, ничего не сказав, вышла из комнаты.
Когда Вера Яновна пробудилась, она нашла сестру в библиотеке. Та листала альбом венецианских живописцев.
— Что тебе нашептали совы во сне? Ты разве умеешь их видеть?
— Не знаю точно, что я умею… А видела воду, каналы, лагуну и твоего Сергея, ныряющего… Раз, два… семь. Пойдем-ка, погуляем, дойдем до нового флигеля, — сказала старшая сестра.
— Пойдем, — обрадовалась Ирина.
— Скажи-ка, а мама Оля этого Сергея какая? Андрей говорил…
Иришка резко оборвала Веру, остановившись и взволнованно посмотрев на сестру:
— Ты что, собираешься поговорить с Андреем Петровичем обо мне?
— Да.
— Я запрещаю! Мало ли девушек, которых бросили парни.
— Во-первых, не кричи, во-вторых, не похожи эта девушка и этот парень на «мало ли», в-третьих, и это главное, Андрей говорил, что в Вене живет его сокурсница, и мы даже подумывали съездить в Прагу и Вену вместе или по одиночке. Отложили пока поездку.
А зачем?
— Следы одного барона поискать, — нехотя ответила Вера.
Младшая сестра потупилась и вымолвила:
— Извини меня, Верунчик. Ты умная, а я — дура. И Сергей очень умный, а я ему, наверное, показалась дурой.
— Всё-всё! Ты — умница и красавица, — Вера Яновна обняла сестрёнку и вдруг воскликнула, — ого! А флигель то подрос. И крыша есть. А где герои труда?
Героев труда не было. Сестры обошли стройку, покричали. Никто не отозвался. И они направились к старому флигелю. Но и Анны Никитичны не было ни дома, ни в огороде.
— Она, наверное, всё-таки повезла ужин в дом. Бабуля ведь настаивает на ужине в семейном кругу. Да, точно, время-то четверть седьмого, — сказала Ирина и неожиданно рассмеялась, — Смотри! Вон там: на реке.
По реке двигалась «Ласточка», его управлял мореход. Моторка жутко тарахтела, таща за собой плот, на котором лежали несколько огромных чурок и куча коряг замысловатого вида. На самом конце плота стоял Андрей Петрович, по пояс голый, широко расставив ноги и держа в руках гребень — длинное весло, вставленное в уключины по центру кормы плота.
Лодка уже причаливала. Платоныч выпрыгнул на берег, держа в руках фал с якорем на конце, подтянул другой рукой плот к берегу и надежно закрепил.
Когда Андрей и капитан направились в сторону дома, раздались аплодисменты. Рукоплескали восторженные сестры. Крепкие мужские тела и спорая работа сильных рук возбудили их.
— Как ловко вы причалили! А как красиво подплывали! Особенно Андрей: варяг, викинг, норманн, — восклицали наперебой Верочка и Иришка.
— Норманн-не норманн, а мужик нормальный, — улыбнулся моряк, — а вот «Ласточка» совсем не тянет.
— А зачем эти деревянные колоды и коряги? — спросила старшая сестра.
— Петровича потянуло на деревянную скульптуру. И принцесса интересуется этим. И я: ростры кораблей всегда были с красивыми фигурами из дерева, — ответил Дмитрий Платонович.
— Не знаю… если эстетически… Это ремесло приближенно к художественному творчеству, — протянула неуверенно Вера Яновна. — Вот, капитан, это ваши с Анной Никитичной деньги. Купите новый катер.
