Меч и роза - Кэнхем Марша (электронная книга TXT) 📗

– Господи! – вскрикнула Кэтрин. – Алекс!

Новая волна страха окатила ее, она перевела взгляд на безмятежное и невозмутимое мраморное лицо Афродиты.

– Прошу, сохрани его для меня. Умоляю! Я не вынесу, если он...

Не в силах произнести пугающие слова, Кэтрин закрыла лицо ладонями и бросилась прочь из сада, слишком потрясенная, чтобы заметить тень, мелькнувшую неподалеку от ниши, где пряталась она.

Демиен Эшбрук тоже подслушал отчет капрала, но не случайно. Он обратил внимание на спешное прибытие усталого офицера и украдкой последовал за ним и полковником в сад, желая узнать ради чего его дядю отвлекли от бутылки дорогого французского коньяка. Причиной наверняка были известия из Шотландии. Демиен решил, что спрятаться среди кустов не составит труда, к тому же ради достоверных сведений можно и рискнуть.

С Александером Камероном Демиена связывали не только дружба и родственные узы. Подобно многим, Демиен Эшбрук отнюдь не ликовал при мысли, что английская корона красуется на голове напыщенного немца, который не удосужился даже выучить язык и обычаи своей новой страны. Романтика Демиена постепенно захватили быстро разворачивающаяся интрига, тайные собрания в темных комнатах, многозначительные тосты, во время которых бокалы с вином проносили над водой, отдавая дань уважения потомку Стюартов, томящемуся в изгнании за морем. С детства Демиену внушали, что самые рьяные сторонники Стюартов живут на севере Шотландии, что эти воины в юбках добиваются только одного: вернуть мрачную феодальную эпоху, и потому он, как и Кэтрин, удивился, обнаружив, что шотландцы – смелый, благородный и честный народ. Они дважды поднимали восстания, протестуя против законов, навязанных им английским парламентом. В первый раз это произошло, когда их короля Якова VII сверг Вильгельм Оранский. Второе восстание вспыхнуло в 1715 году, когда дочь Вильгельма, королева Анна, пережила семнадцать своих детей, и парламент предпочел пренебречь законным правом кровного родственника королей, католика Джеймса Фрэнсиса Стюарта, отдав предпочтение протестанту Георгу Ганноверскому.

Шотландские повстанцы потерпели поражение из-за отсутствия мудрых вождей и продуманных планов, но опять восстали, заранее смирившись с пленом, изгнанием, даже смертью, лишь бы помочь Чарльзу Стюарту отвоевать английский трон для отца. Исчезли целые состояния, распались семьи, немало храбрецов были вынуждены покинуть дома и отправиться на чужбину. Девятнадцать шотландцев лишились титула пэра, некоторые из вождей кланов до сих пор существовали в нищете, потому что отказались поступиться присягой, принесенной законному претенденту на престол. Случайное знакомство с одним из таких бунтарей, Джоном Камероном из Лохиэла, шотландцем, живущим в Италии при дворе короля Якова, повлекло за собой встречу Демиена с младшим сыном Джона, Александером. Мало-помалу Демиен превратился из заинтересованного наблюдателя в деятельного участника заговора.

Рослый черноволосый горец внушал Демиену благоговейный трепет и острое любопытство. Александер был настоящим солдатом удачи, человеком, который полжизни провел на войне, сталкивался с отпетыми убийцами, изведал приключения, при одном упоминании о которых у малодушных леденела кровь. Неудивительно, что Демиен решил, что его собственная мирная, упорядоченная жизнь оставляет желать лучшего. Он не тешил себя надеждой когда-нибудь обрести силу, ловкость и мастерство Камерона или Алуина Маккейла, однако у него было немало других достоинств и опыта.

Он включился в закупку оружия и припасов, а также помогал переправлять их в Шотландию. Он собрал целую армию осведомителей, благодаря которым якобиты знали обо всех перемещениях армии и флота, были в курсе политических событий. Английские же якобиты узнавали о том, что происходит за границей, из подпольных газет и брошюр. Именно Демиен первым убедился, что Чарльз Стюарт действительно высадился на Гебридах, именно Демиен заблаговременно сообщил якобитам, что вести борьбу против них поручено генералу Джону Коупу.

Падение Эдинбурга, трусость королевских драгунов, беспомощность генерала Коупа – все эти сведения правительство Ганновера предпочло бы не предавать огласке. Впрочем, жители Лондона уже пресытились россказнями о свирепых и мстительных горцах. Официальные источники изображали шотландцев нагими, косматыми, свирепыми зверями, которые живут в пещерах, совокупляются с овцами, насилуют, убивают и даже едят человечину.

Демиен зашагал по дорожке к дому. Когда из темноты неожиданно вылетела Кэтрин, он вздрогнул, но тут же вспомнил, что она вечно оказывается там, где ей не полагается быть, и знает то, что ей незачем знать. Брак с Александером Камероном не изменил ее и вряд ли изменит. Удивительно, что она до сих пор не разоблачила его, Демиена, – очевидно, потому, что была слишком поглощена своими мыслями. И это к лучшему. Так будет безопаснее для них обоих. Несмотря на то что молодой капрал предсказывал победу в Данбаре, Демиен предчувствовал, что взятие Эдинбурга это лишь начало блистательного марша горцев.

Запрокинув голову и глядя на блестящую россыпь звезд, он вознес к небу безмолвную молитву. Спустя мгновение на ночном небе возникла светящаяся дуга. Следя взглядом за падающей звездой, Демиен надеялся, что это отнюдь не зловещее предзнаменование.

Глава 2

Престонпанс

Почти в ту же минуту, когда Демиен и Кэтрин обращали к небу безмолвные молитвы, над осыпанным росой торфяником на расстоянии более чем двухсот миль от них разнесся страстный вскрик. Всматриваясь в чеканное лицо Александера Камерона, нависающее над ней, Лорен Камерон поглубже запустила пальцы в глянцевитые черные густые пряди его волос и притянула его к своему заострившемуся соску. Ее тело выгнулось, забилось от дерзкой ласки, руки и ноги отяжелели, все заслонили ощущения, управлять которыми она была не в силах.

– О Алаздэр [1]! – выдохнула она.

С нетерпеливым возгласом он подался вперед, вонзился в нее с такой силой, что сквозь ее стиснутые зубы прорвался резкий вскрик. Задрожав, она приоткрыла рот и смежила веки. Все ее тело охватило пламя безумного экстаза, и когда он задвигался в ней, ей оставалось только вцепиться в упругую плоть его ягодиц и молиться о том, чтобы не лишиться чувств. Превратившись в единый комок нервов, она протяжно застонала, принимая учащающиеся удары, погружаясь в волны нестерпимого, пронизывающего блаженства. Она мотала головой из стороны в сторону, разметав облако рыжих волос. Губы шевелились, но не издавали ни звука, ладони скользили по его лоснящемуся от пота телу, она изо всех сил прижимала его к себе, старалась взять у него все возможное и не замечала, что скользит по мокрой траве.

Со стоном бездумного наслаждения он подался вперед всем великолепным торсом, уже давно прекратив борьбу с собственной совестью. Из горла вырвался невнятный, дикий крик, Лорен под ним содрогнулась. Ее спазмы были настолько сильны, а его потребность излиться так велика, что он забыл обо всем и спохватился, только когда почувствовал, что семя толчками вырывается наружу. Это продолжалось целую вечность.

Наконец, когда жар утих, он рухнул в ее раскрытые объятия, задыхаясь и обливаясь потом. На ее ресницах сверкали слезы радости и ликования.

– Я знала, что ты придешь ко мне, Алаздэр. Я давно знала.

Этот день начался задолго до восхода солнца, еще до того, как сияние звезд померкло, а землю лениво заволок туман. Горцы встали лагерем в поле возле деревушки Даддингтон, к востоку от Эдинбурга. Менее чем в четырех милях от них, у приморского города Престонпанса, генерал Джон Коуп и его подчиненные наслаждались освежающим отдыхом, вдоволь нашутившись по поводу следов армии мятежников, увиденных в тот день.

Коуп удачно выбрал место для лагеря. За спиной у него плескалось море, с обоих флангов раскинулись широкие равнины, пригодные для расположения артиллерии, которая покамест хранила зловещее молчание. Непроходимые болота исключали всякую возможность лобового нападения. В тот день мятежники, проверив крепость обороны Коупа, с первым же лучом света попытались напасть на него с левого фланга, но увидели угрожающие жерла пушек. Им пришлось перестраиваться, чтобы предпринять попытку наступления справа, но этот маневр занял целых три часа, а Коуп развернул орудия за считанные минуты.