Февраль (СИ) - Сахарова Ирина (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Оставалась Франсуаза. По крайней мере, темноволосая. Ха-ха, боже мой! Тогда уж лучше я сама. Вот только задушить саму себя у меня, к сожалению, не получится. Раздобыть фиалку и положить её рядом на подушке – это дело пяти минут, но задушиться… да ещё так, чтобы никто не заподозрил самоубийство? Дохлый номер. Господи, ну что стоило этому Февралю не душить своих жертв, а резать?! Тогда было бы значительно проще.
Нет, я, в самом деле, не всерьёз! Я просто больна. А ещё нервы ни к чёрту из-за событий последних дней, и особенно из-за того, что Габриель сейчас находится под арестом. По моей, между прочим, милости! Февраля я в расчёт не беру – этот хладнокровный ублюдок сам по себе, но ведь если бы не я, Гранье ни за что не признался бы в убийстве Габриэллы!
Я виновата перед ним. Мне и расхлёбывать эту кашу. Но начну я, пожалуй, с этого чудесного бульона, что принесла Эллен. Мне нужно набираться сил, нужно вставать на ноги после очередного падения, нужно снова продолжать эту заведомо бессмысленную борьбу…
Боже, неужели я никогда не буду счастливой?
Видимо, никогда. Ещё раз я убедилась в этом после того, как вернулся Эрнест. Хмурый, недовольный, осунувшийся, он переступил порог моего номера, и сказал Эллен, что она может быть свободной. А когда горничная ушла, спросил, не глядя на меня:
– Ты выпила лекарство?
А я-то надеялась, что он и вовсе не будет со мной разговаривать! А тут, поглядите-ка, какая трогательная забота!
Нет, не выпила, чёрт возьми! Спасибо, что напомнил. Я потянулась к прикроватному столику, не ответив на его вопрос, но едва ли не рухнула с кровати вниз. Господи, я вообще не могла нормально двигаться, до чего же я ослабла!
– Это никуда не годится, – озвучил мои мысли Эрнест, и, вновь сев на полюбившийся ему пуфик у изголовья, любезно протянул мне микстуру. Я решила его не благодарить, страшно сердитая на то, что он наблюдал мою полнейшую немощность, да ещё и смел меня в ней обвинять.
Но это ровно до тех пор, пока не выяснилось, что я стакан с водой не могу удержать в руках, чтобы запить это проклятое лекарство! Боже, ну почему именно он оказался рядом, почему не доктор или хотя бы не Франсуаза?!
Чего мне уж точно не нужно было сейчас, так это его прикосновений. Но де Бриньон особо и не спрашивал, и, как Арсен в прошлый раз, осторожно приподнял мне голову, и поднёс бокал к моим губам. Я поспешила сделать эти несколько глотков как можно скорее, чтобы свести к минимуму наши возможные телесные контакты. И когда он оставил меня в покое, я едва ли не вздохнула с облегчением.
– Зачем ты вернулся? – Спросила я чуть погодя.
– Я уже сказал тебе, что не уйду никуда, пока по отелю разгуливает убийца.
– В самом деле? А разве убийца уже не арестован? – Ехидно осведомилась я. – Ты даже не пытаешься отрицать, что не веришь в его вину! Господи, какое же ты ничтожество, Эрнест!
Можно было попытаться сказать ещё какую-нибудь гадость, и вывести его из себя. Но я боялась, что на этот раз он не уйдёт, а, в отместку, воспользуется моей беспомощностью. Я, в самом деле, думала, что он окажется способен на такое.
При этом я начисто забыла о том, что моя неспособность оказать сопротивление окажется, так же, на руку Февралю. Хладнокровный психопат, разгуливающий по отелю и убивающий женщин, волновал меня куда меньше, чем сдержанный и с виду вроде бы вполне нормальный Эрнест де Бриньон, сидевший у изголовья моей постели. Что за диво!
Если кто-то надумал обвинить меня в чрезмерной предвзятости, то спешу убедить вас в вашей неправоте – в следующую секунду Эрнест принялся раздеваться. Медленно, лениво расстёгивать пуговицы на своём полицейском мундире, сохраняя всё то же невозмутимое выражение лица, с нотками лёгкой грусти.
Я в порыве животного ужаса отползла как можно дальше, насколько это позволяла кровать и моё ослабленное тело. И спросила одними губами:
– Что ты делаешь?
Он встрепенулся, поднял голову от своих пуговиц, затем посмотрел на меня с усмешкой и сказал почти с презрением:
– Не волнуйся, Жозефина, я не притронусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь!
Да? А вчера-то я, стало быть, хотела? Изнемогала от желания, сгорала от страсти, да всё стеснялась попросить?! Ублюдок. Какой же он ублюдок!
Я, ни на секунду не успокоившись после его слов, продолжала наблюдать за его действиями. Он снял свой мундир, повесив его на спинку кресла, а сам, оставшись в одной рубашке, принялся уверенными движениями отстёгивать кобуру. А я всё смотрела и смотрела на него, дивясь про себя, когда это успел превратиться в мужчину тот голубоглазый мальчик, которого я когда-то любила.
У него были такие красивые широкие плечи! Я помню, как любила прижиматься к ним, помню, как обнимала их, в минуты нашей близости. И помню это ощущение, которого у меня прежде не было ни с кем – какое-то странное, тёплое чувство защищённости. Знаете, когда я была в его объятиях, я чувствовала себя в полнейшей безопасности. Никто не мог меня обидеть, никто не мог сделать мне больно, пока я была с ним, под его защитой!
И сейчас, совершенно неожиданно, это старое чувство вернулось. Он не обнимал меня, упаси боже, но почему-то, когда он вновь вернулся на маленький пуфик у изголовья моей постели, я почувствовала, что мне не страшен Февраль.
Мне ничто не страшно, пока рядом со мной этот человек. Он, похоже, действительно был настроен не давать меня в обиду. И уж точно не из-за безумной любви, не смейте его жалеть и сочувствовать ему! Вероятнее всего, ему просто было безгранично стыдно за мою разрушенную судьбу. И, наверное, если бы меня убили, он бы не обрадовался. Да убил не кто-то там, а тот самый Февраль, который у него за год поисков уже наверняка как кость в горле!
О, да. Это не ради меня он остался. Ради себя самого. Чтобы Февраль не унизил его очередной своей выходкой, убив последнюю брюнетку в отеле.
Успокоив себя этой мыслью, я со спокойной душой принялась ненавидеть Эрнеста дальше. А он, тем временем устало прижавшись к спинке моей кровати, закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Я, подумав немного, решила последовать его примеру. Но не сразу. Не хочется признаваться, но не сразу. Для начала я посмотрела ещё немного на его лицо, пользуясь тем, что он об этом никогда не узнает.
А что, не имела права?! В конце концов, я любила этого человека когда-то! Неужели нельзя бросить в его сторону парочку ни к чему не обязывающих взглядов? У него были светлые жёсткие кудри, которые он коротко стриг, и непослушная чёлка, то и дело падающая на высокий, открытый лоб. Говорят, такой лоб – черта людей исключительно высокоинтеллектуальных. Не помню, где я это вычитала, у того же Фрейда, вероятно. Что ж, Эрнест де Бриньон был человеком исключительного ума, это факт.
А ещё у него были красивые широкие скулы, которые я так любила целовать раньше. Тёмные брови, тёмные ресницы, такие длинные, они почти касались щёк, сейчас, когда глаза были закрыты. Да и сами глаза у него, вообще-то, были очень красивые – исключительной, редкой красоты! Что ещё рассказать вам о его внешности? Пожалуй, ничего. Прямой нос, пепельно-русые усы, жёсткие складки у тонких губ, и квадратный подбородок, почти как у немцев, которых так любит моя Франсуаза.
Он был красив. Он был… очень красив.
Ну, а вы сомневались? Жозефина Лавиолетт знала, кому отдавала свою девственность!
С невесёлой усмешкой я отвернулась, и, обняв одну из подушек, закрыла глаза и попыталась забыться. Мне следовало бы хорошо выспаться, чтобы завтра с утра, набравшись сил, найти способ спасти Габриеля.
XVI
Я бы сказала вам, что поутру почувствовала себя значительно лучше, если бы не проснулась рядом с Эрнестом на рассвете. Прошли те времена, когда я была счастлива просыпаться в его объятиях! Ныне это вызвало у меня сначала приступ паники, а потом неумолимого отчаяния. Я застонала в голос, скидывая с себя его руку, которой он обнимал меня во сне, а он беспокойно пошевелился, а затем открыл глаза, с недоумением оглядываясь по сторонам.
