Сердце язычницы - Мэтьюз Патриция (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Джэггар размахнулся, намереваясь ударить ее. Однако потом его плечи ссутулились, а рука бессильно повисла вдоль тела. Он потряс головой, словно отгоняя наваждение, и в глазах его снова зажегся фанатический огонь.
– Это ты во всем виновата, Лилиа Монрой! Это в тебе живет большое зло, и имя этому злу – обольщение. Ты сосуд греха, воплощение бесстыдства, ты совращаешь одним видом своего полуголого тела. Боже, ты и святого собьешь с пути истинного! – Он обшарил ее взглядом, и Лилиа охватило желание прикрыться. – Посмей только сказать, что я не прав! Почему ты не хочешь носить достойную одежду и скрывать это грешное тело от мужских глаз? Потому что это лишит тебя возможности обольщать! Подобно Еве, по вине которой был утрачен рай, ты искушаешь мужчин, а когда они поддаются на приманку, изображаешь невинность и унижаешь их! Тебя радует, что по твоей милости еще один несчастный обречен на вечные муки! Как прокаженная, ты заражаешь всех одним своим прикосновением, одним своим дыханием! Последний раз повторяю: раскайся и следуй за мной, пока я еще готов спасти твою душу!
В этот момент в дверном проеме мелькнула тень, и послышался голос Акаки:
– Лилиа! Ты вернулась?
Войдя, женщина удивленно уставилась на священника.
– Что здесь происходит? Что нужно этому человеку, доченька?
Преподобный Джэггар заметался по хижине. Увидев Акаки, он как бы уменьшился в размерах и потерял зловещее величие безумца. Теперь это был застигнутый врасплох бледный и худой человек. Со сдавленным возгласом он выскочил из хижины и исчез в зарослях. Акаки с минуту смотрела ему вслед, потом повернулась к дочери.
– Это ведь Исаак Джэггар? Но как он здесь оказался? Насколько мне известно, священник переметнулся к Лопаке... Странно. – Внезапная мысль заставила ее нахмуриться. – Что-то произошло? Он обидел тебя, Лилиа?
– Нет, мама, ничего страшного не случилось. – Тем не менее Лилиа содрогнулась и обхватила себя руками. – Это плохой человек, мама, очень плохой.
Джэггар нашел Эйзу Радда в условленном месте на пляже. К тому времени, когда они встретились, миссионер уже пришел в себя.
– Ну что? – нетерпеливо осведомился Радд. – Покончил ты, наконец, с этой туземной сучонкой или нет?
Джэггар стиснул руки в кулаки с такой силой, что ногти, отчасти обломанные, отчасти обкусанные, впились в ладони. Миссионер всей душой приветствовал эту боль – она несла с собой что-то вроде очищения, помогала забыть, что он снова был на грани падения.
– Ну что молчишь, преподобный? – брюзгливо настаивал Радд. – Скажи, ты ведь прикончил ее?
– Нет, – благочестиво ответил Джэггар, собравшись с мыслями. – Я служу Господу и никогда не подниму руку на Его создание, как бы оно ни погрязло в грехах.
– И так ты ответишь Лопаке, когда он задаст тебе тот же самый вопрос? – хмыкнул Радд, покачиваясь на пятках. – Представляю себе, как неприятно он будет удивлен. Чтоб мне пропасть, он может даже... Как это ты выразился? Поднять на тебя руку, и притом не пустую.
– Господь наш не оставит нас в час испытания и подскажет, как избавиться от Лилиа. Душа ее поражена проказой, и за это она должна быть... Она должна быть...
Миссионер уставился вдаль невидящим взглядом. Что-то смутное забрезжило в его сознании. Он напрягся – и вспомнил. Ему приходилось слышать о Молокаи, небольшом острове из числа Сандвичевых. Там, как и везде, мирно жили какие-то туземцы, но на севере далеко вдавался в море мыс, изолированный от остальной части непроходимыми скалами. С трех других сторон этот кусок суши был совершенно недоступен из-за кораллового рифа, где ревел бешеный прибой. Не только суда, но и лодки туземцев не могли преодолеть этот естественный барьер, лишь очень ловкому и сильному пловцу удавалось миновать его. Мыс этот назывался Калаупапа. Проникнуть туда (а вернее, оттуда) можно было единственной крутой тропой, охранявшейся денно и нощно.
На мысе Калаупапа находилась колония прокаженных. Их привозили к самому рифу, сбрасывали в море и оставляли на произвол судьбы. Если несчастному удавалось преодолеть риф, колония пополнялась. В любом случае он навеки исчезал, что и требовалось, ибо жертвы этой болезни мало походили на людей, скорее уж на исчадий ада. Туземцы считали, что лишь ужасный проступок так страшно наказуется богами и прокаженным нечего делать среди нормальных людей. То было поистине чистилище, разве что на этом свете...
– Да, да... там ей самое место, – бормотал священник, перед глазами которого проходили картины одна другой ужаснее.
– Что такое ты говоришь? Я не слышу!
– Я говорю, – Джэггар взглянул на Радда с улыбкой праведника, только что совершившего добрый поступок, – что нашел способ избавиться от Лилиа раз и навсегда. Я знаю место, где Господь сам решает, оборвать нить судьбы человека или оставить его жить. Если Лилиа погибнет, это будет не наша вина, если выживет, то пожалеет об этом. Так или иначе мы устраним ее с дороги. Ей больше не править людьми Хана!
– Да ну? – заинтересовался Радд. – И что же это за способ? Говори скорее, преподобный, я умираю от любопытства!
Джэггар понизил голос, словно деревья кругом имели уши, и начал шептать ему на ухо свой план. По мере того как он говорил, Радд ухмылялся все злораднее.
Поняв, что ее попытки получить аудиенцию у короля Лиолио обречены на провал, Лилиа впала в уныние. Она не могла смириться с тем, что судьба Мауи нисколько не интересует жителей других островов, в особенности гавайцев. Двору, поглощенному интригами, неизбежными в моменты больших перемен, приходилось еще решать проблему огромного наплыва людей.
Новости приходили из Хана очень редко. Последний раз Кавика передал с одним из воинов, что деревня с успехом отбивает не слишком яростные атаки, а сам он все свое время отдает обучению воинов. Это внушало надежды, но Лилиа мучилась от бессилия и невозможности внести хоть какую-то лепту в борьбу.
Как обычно, девушка искала утешения в море. На закате, перед самым наступлением сумерек, она в течение часа плавала в волнах прибоя в самом безлюдном уголке пляжа, вдали от Каилуа. Только в это время ей удавалось отрешиться от тревог, отдаваясь любимому занятию.
Воспоминания о неожиданном появлении Исаака Джэггара постепенно сгладились. Как-то раз Лилиа отправилась плавать раньше обычного и к сумеркам так устала, что едва шевелила руками и ногами. Солнце уже скрылось за горизонтом, когда она поплыла к берегу.
На полпути девушке пришлось отдохнуть, лежа на спине. Южная ночь стремительно надвигалась. Наконец Лилиа решила, что осилит оставшееся расстояние, и повернулась. К ее удивлению и испугу, совсем рядом оказалась лодка с гребцами-островитянами, которая быстро приближалась. Вид пассажиров в темных одеяниях миссионеров ужаснул Лилиа.
Еще не вполне сообразив, что именно происходит и чего ждать от этой неожиданной встречи, она ушла поглубже под воду. Сумрак еще не вполне сгустился, и она различала на поверхности длинное темное пятно – днище каноэ. Два человека спрыгнули в воду, и послышался слабый плеск. Лилиа ушла еще глубже – так, что ударилась плечом о дно, оказавшееся ближе, чем она предполагала. Двое ныряльщиков быстро приближались, намереваясь захватить ее в клещи. Лилиа попыталась набрать скорость. Обычно это ей легко удавалось, но в этот день она слишком утомилась, чтобы далеко опередить погоню. Вскоре девушку схватили за руки, и ныряльщики начали всплывать, увлекая ее за собой.
Девушка сделала отчаянную, но тщетную попытку вырваться. Как только Лилиа оказалась на поверхности, к ней потянулись и другие руки. Дальнейшее сопротивление стало бессмысленным. Ее втащили в лодку и бросили на дно.
Первым, что бросилось Лилиа в глаза, когда она уселась, было ухмыляющееся лицо Эйзы Радда.
– Что, принцесса, не ожидала? Давно мы к тебе подбирались, и вот оно – свиделись! Чтоб мне пропасть, теперь уж тебе не ускользнуть.
Мрачная физиономия Исаака Джэггара выглянула из-за плеча Радда.
– Если бы ты послушалась меня, Лилиа, то избегла бы весьма неприятной участи. А теперь мне волей-неволей придется совершить то, что необходимо.
