Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Спеши, любимый!..
Граф быстро сбросил с себя оставшуюся одежду и глубоко вонзился в пульсирующую плоть, теплую и влажную. Катриона напряглась, чтобы принять его, и зарыдала от разочарования, когда он уже не смог войти глубже. И какая же началась сладостная пытка! Френсис то погружался до самого конца, то выходил, и так до тех пор, пока она не взмолилась прекратить, — настолько томительным становилось ее желание. Но Ботвелл не захотел. Он довел ее до таких вершин блаженства, о каких она и не ведала, а он все еще растягивал их мучительное наслаждение. Когда же, наконец, его страсть излилась в нее бешеным неудержимым потоком, графиня почти лишилась чувств. Оба затихли.
От возбуждения у Катрионы кружилась голова, а сердце неистово стучало. Уши полнились звуками прерывистого всхлипывания, и постепенно до нее дошло, что это был ее собственный плач. Обняв возлюбленную своими огромными и сильными руками, Ботвелл принялся ее укачивать как ребенка. У лорда и самого в голове стоял шум. В ужасный миг протрезвления Френсис осознал, что через несколько часов отошлет эту женщину из своей жизни — и, возможно, навсегда.
Понемногу их дыхание стало спокойнее. Катриона откинулась на подушки и притянула Ботвелла.
— Почему ты дожидался сегодняшней ночи, чтобы сделать мне это, Френсис?
Граф ничего не ответил.
— Вам, мужчинам, все так легко, — продолжила она. — Вы живете по строгим правилам чести, которые не оставляют места для сердца. Завтра ты вручишь меня Сэнди Хоуму, тот передаст Джеймсу Стюарту, который, по всей вероятности, попытается меня поиметь, прежде чем передать Патрику Лесли, который полезет на меня, потому что я его жена и он имеет право. Ты почувствуешь сожаление оттого, что меня потеряешь. Сэнди будет сожалеть о той неблагодарной роли, которая досталась ему в этой печальной драме. Джеймс Стюарт почувствует похоть, смешанную с капелькой вины, недостаточной, впрочем, чтобы остановить все то страшное, что с нами происходит. А Патрик Лесли ожидает моего возвращения с неуверенностью и опасением, которые он попытается скрыть, изображая из себя повелителя. — Катриона задумчиво помолчала. — И где же тут я? Я снова остаюсь одна, а вы все играете в ваши мужские игры — у кого больше чести. А я свою честь принуждена вручить человеку, которого не люблю. И по-прежнему буду желать тебя, Ботвелл!.. Вы все, конечно же, так благородны, так блюдете свою честь! Но только почему мне придется ощущать себя шлюхой? Уж лучше бы умереть, но даже и в этом мне отказывают.
— Не желай смерти, — севшим от волнения голосом ответил граф. — Единственное, что удерживает меня в здравом уме, это сознание, что у Гленкерка ты будешь жива и здорова.
Ботвелл поднялся и сел в постели. Его глаза горели гневом.
— Мне нет дела до чести, и если бы я думал, что мы с тобой сможем построить совместную жизнь, не разорив наши семьи, то я увез бы тебя этой же ночью. Но, скажи, станешь ли ты счастливой, зная, что мы погубили Гленкерк, Сайтен и Грейхевен? Что бы ты ни ответила мне сейчас — я в это не верю. У моих детей по крайней мере есть Ангус и Дугласы. А вы, Лесли, всегда держались сами по себе. Да, вы могли взять к себе какого-нибудь чужака, но при этом всегда стремились сохранить в целости ваше богатство, поэтому-то нынче у вас и нет никаких связей.
— Нам и не требовалось, — возразила Катриона. — Наше богатство всегда было нашей силой.
— А теперь — нет, дорогая, теперь это скорее ваша слабость. Джеймс Стюарт использует его как оружие против вас и против меня. Я люблю тебя. Кат. Очень люблю. Люблю всем сердцем, как никогда не любил другую женщину. И когда ты уйдешь, от моей жизни останется одна пустая оболочка. У меня никогда ничего больше не будет.
— Разве мы уже никогда не увидимся?
— Придет день — через полгода, а может, через год или два, когда мне придется покинуть шотландцев, прежде чем я уеду, мы встретимся, если ты все еще пожелаешь видеть меня. Патрик обещал.
Катриона снова зарыдала, и Френсис снова прижал ее к себе, ласково поглаживая длинные распущенные волосы. Все было сказано. Изнуренные, они заснули, но еще несколько раз до рассвета просыпались. Френсису пришло уже время вставать, но она ухватила его за руку и взмолилась:
— Еще раз, мой законный муж…
И тогда с невероятным изяществом граф снова ею овладел. Его рот искал мягкую плоть ее грудей, живота, бедер. Френсис нежно вошел в нее, и они быстро достигли взаимного удовлетворения. Затем, как всегда изумленный этим, он снова стал твердым внутри нее. И на этот раз он не стал спешить, до конца наслаждаясь ее прелестным телом, и опять они задремали.
Когда Катриона снова проснулась, Ботвелл был уже на ногах. Перед камином стоял чан с водой, над которой клубился пар. Ни слова не говоря, графиня поднялась и приняла ванну. Внизу Френсис расставлял на столе холодный окорок, овсяные лепешки и коричневый эль. Катриона попыталась было взять лепешку в рот, но по вкусу она показалась ей золой, и проглотить кусок удалось, лишь запив его глотком горького эля. Несчастная ощущала себя холодной, словно лед. Наконец Ботвелл сказал:
— Если мы хотим вовремя встретиться с Сэнди, нам надо выезжать.
Графиня подняла к любимому свои прелестные изумрудные глаза, и в них отразилась ее боль. Схватив Катриону, Френсис притянул ее к себе и раскрыл ей уста своим ртом, заглушив крик, готовый с них сорваться. На какой-то миг Ботвелл словно растворился в ней, в ее нежности, и, когда под его губами губы Катрионы разомкнулись и в рот к нему ворвалось ее теплое дыхание, граф застонал.
Внезапно Катриона отстранилась и, выбежав во двор, быстро вскочила в седло. Френсис не сразу двинулся с места. Затем, взяв себя в руки, последовал за ней.
День был сер, ползли грозные тучи. Тут и там на деревьях виднелись первые пожелтевшие листья. Встреча пред-, полагалась на окраине города Тевистхед, у перекрестка Сент-Кутберт. Они ехали молча. Хотя Катрионе столько хотелось сказать возлюбленному — говорить она не могла.
Херкюлес, лорд Хоум и его люди уже ждали. Ботвелл пожал друзьям руки.
— Ты проследишь за ней, Сэнди? Не позволяй ей никаких глупостей.
В его голосе слышалась почти мольба, и Александр Хоум кивнул без слов. Ботвелл спешился и снял Катриону с лошади. Один долгий миг они стояли, глядя друг на друга.
Он бережно и нежно взял ее голову в свои ладони.
— Ты позаботишься о себе?
— Да.
— И ты не винишь Гленкерка за это? Он хотел, чтобы ты была счастлива, хоть и не с ним.
— Я знаю.
— И не позволяй Джеми узнать, что он выиграл.
— Боже, конечно, нет! — взорвалась она.
— Я люблю тебя, Катриона Маири. Что бы ни случилось, помни это.
Взгляд ее изумрудных глаз загорелся.
— Я люблю тебя, Френсис Хепберн, и что бы ни случилось, я всегда — твоя. Джеймс может принудить меня вернуться к Гленкерку, но он никогда не сможет изменить мои чувства. Я всегда буду любить тебя.
Она притянула к себе его лицо и поцеловала долгим поцелуем. Затем вновь взобралась на свою лошадь и пустила ее легким галопом.
Пораженный увиденным, лорд Хоум бросил последний взгляд на графа Ботвелла и дал своим людям знак трогаться. Какое-то время Френсис Хепберн провожал их взглядом. А затем внезапно его плечи затряслись, и стоявший поодаль Херкюлес услышал мучительные сухие рыдания.
Он застыл, беспомощный, не зная, что и делать. Никогда прежде Херкюлес не слышал, чтобы брат плакал.
Не находя сил думать о чем-либо другом, он обнял Ботвелла за плечи.
— Послушай, Френсис! Едем домой!
Ботвелл повернул лицо к брату, и тот, увидев в его глазах бездонную пустоту, невольно отшатнулся.
— У меня больше нет дома, Херкюлес. Она была моим домом… а теперь ее нет.
