Любовные чары - Арсеньева Елена (книга жизни .txt) 📗
Десмонд не шелохнулся.
Джессика вскочила, а Марина с коротким криком отшатнулась, словно от вставшей на хвост змеи. Но Джессика на нее даже не взглянула.
– Десмонд, – продолжала она умоляюще, – ты должен позволить мне все объяснить.
– Не трудись, – разомкнул он наконец губы. – Я довольно слышал твоей лжи!
Джессика вперила в него мрачный взор и, должно быть, прочла нечто страшное, потому что быстро, испуганно спросила:
– Что ты сделаешь со мной?
– Ни-че-го, – раздельно ответил Десмонд.
Марина вздрогнула, Сименс издал некий протестующий звук, но Десмонд повторил:
– Ничего. Ты уйдешь отсюда живая и невредимая. Какая ни есть, ты моя сестра, и я не хочу оскорбить память нашего отца жестокостью, пусть даже и справедливой. Уходи прочь! Скорее! Одно слово – и я позабуду о том, что у меня есть сестра!
Джессика, прихрамывая, бросилась к лестнице, верно, решив не искушать более судьбу. Но все же не выдержала: обернулась и выкрикнула, безобразно кривя рот:
– Будьте прокляты! Прокляты! Пусть буря и ветер гуляют по замку, покуда не повергнут его в прах!
Рука Десмонда рванулась к оружию, и Джессика стремглав ринулась по ступенькам. Но не успела сделать и двух шагов, как нога у нее подвернулась. Джессика наступила на подол платья, прянула вперед и кубарем покатилась вниз. И осталась лежать неподвижно.
Десмонд, еще крепче прижав к себе Марину, не тронулся с места. Один из лакеев, повинуясь его знаку, сбежал по лестнице, нагнулся – и отпрянул, испуганно вскрикнув:
– Она мертва, милорд!
– Она подавилась своим проклятием, – потрясенно прошептал Десмонд, вздрогнув. В следующую минуту голос его, обращенный к слугам, окреп: – Унесите ее в часовню. И тех несчастных, которых вы нашли за стеной, тоже. Они все будут похоронены в семейном склепе. Сэр Брайан ляжет рядом с Урсулой, Гвендолин – с Алистером, Джессика… Это я решу потом. А сейчас настало время уделить внимание миледи.
Он размашисто зашагал по коридору, подхватив Марину на руки, и она, положив измученную голову на его плечо, успела увидеть на ступеньке лестницы туфлю со стоптанным каблучком.
Десмонд шел так стремительно, что через минуту они оказались возле его комнаты. Плечом толкнув дверь, он вошел – и Марина едва не лишилась чувств от дурманящего запаха дров в пылающем камине, горячего куриного бульона, свежеиспеченного хлеба и лавандовой воды, щедро добавленной в ванну, над которой поднимался пар. Она вдруг так ослабела, что подумала: без горничной ей сегодня, пожалуй, не обойтись. Однако Десмонд не позвал горничную, а опустился в кресло, усадил Марину на колени и принялся расстегивать ее платье.
Она с изумлением воззрилась на него, и Десмонд кивнул, отвечая на ее невысказанный вопрос:
– Теперь я сам буду тебе прислуживать. Я ведь неплохо умею раздевать женщин. Я буду тебя купать, кормить… Вообще не выпущу тебя больше из рук. Никогда!
Марина блаженно прикрыла глаза. Дивные ощущения пробуждались в ней.
– О Десмонд… мой лорд, мой супруг… – прошептала она, млея под его поцелуями. – Умоляю тебя…
– О нет, – пробормотал Десмонд хрипло, соскальзывая на ковер и увлекая за собой Марину. – Я готов сделать для тебя что угодно, только не умоляй пощадить тебя!
– Что? – удивилась Марина. – Я умоляла тебя прийти ко мне…
Их схватка была мгновенной, стремительной и столь бурной, что Марина вскоре испустила протяжный стон, а Десмонд впился в ее шею алчным поцелуем. На какой-то миг Марина лишилась чувств, однако новый поцелуй вырвал ее из беспамятства и заставил открыть глаза.
– О господи, – прошептал Десмонд. – Я обезумел. Ты чуть жива, а я готов залюбить тебя до смерти… Марион, прикажи мне, чтобы я отнес тебя в ванну, потом накормил и уложил в постель.
– Лучше сразу в постель, – выдохнула Марина в его целующие губы, ощущая в себе небывалую полноту жизни. – Хотя мне и здесь нравится. Перед камином тепло…
– А в России есть камины? – спросил Десмонд.
– У нас все больше печи, – ответила Марина.
– Тогда тебе придется немножко подождать, пока я велю сложить в нашем имении камин. В каждой комнате. И там все время будет гореть огонь, так что в самые лютые морозы тебе не понадобится одеваться.
– Морозы? – вскинула брови Марина, пытаясь угодить поцелуем в ямочку на подбородке Десмонда. – Какие еще морозы?
– Лютые! Русские! – пояснил он.
– Мы что, поедем в Россию? – От изумления Марина замерла.
– Если ты согласна. Мне показалось, тебе не очень по душе Маккол-кастл.
– Не очень?! – Марина вся передернулась. – Да я бы хотела исчезнуть отсюда прямо сейчас!
– Сейчас?! – воскликнул Десмонд с притворным ужасом, и Марина, покрепче прижавшись к нему, смягчила приговор:
– Желательно с тобой вместе.
– Мне тоже желательно, – шептал Десмонд, утыкаясь губами ей в шею. – Очень… очень… Мне желательно уехать с тобой в Россию как можно скорей. Сказать по правде, мне ненавистны сквозняки, каменные стены, тайные ходы и вообще все, что хоть отдаленно напоминает башни и галереи с бойницами. У меня такой дворец на Волге… Тебе понравится, клянусь! Маккол-кастл принадлежит Алану, и только ему. С ним останутся Флора и Джаспер. Дядя поклялся, что не притронется более к опию. Теперь, когда нет ни Линкса, ни Джессики, никто не будет толкать его в пропасть. А Флора сказала, что вылечит его от малярии каким-то чудовищным знахарским средством, о котором ей рассказала леди Марион. – Десмонд тихо засмеялся. – Если Джаспер выздоровеет, никто лучше его не научит юного лорда Маккола, как по-настоящему любить эти ледяные стены. А я… я всегда был англичанином только наполовину, и теперь, похоже, настало время действия второй моей половины – русской.
– А как же 31 июля? – невинно спросила Марина. – Мы разве не будем его дожидаться?
– А ты разве не заметила… – начал было Десмонд, но осекся и вскинул голову. – Это еще что такое?
Под дверь просунулась белая когтистая лапа и, с усилием подцепив тяжелую створку, медленно поволокла ее на себя.
– Я не запер дверь! – ужаснулся Десмонд.
– А Макбета мы с собой возьмем? – встрепенулась Марина.
Десмонд задумчиво поглядел на бело-рыжего кота, вошедшего в комнату и разглядывавшего сплетенные на полу тела с видом крайнего неодобрения.
– Бог с тобой! Ни за что! – ужаснулся Десмонд. И тут же улыбнулся Марине: – Ну хорошо, возьмем. Только с одним условием: на ночь мы его будем где-нибудь запирать, чтобы не входил так не вовремя, как сейчас.
– Ну, знаешь… В крайнем случае ему всегда можно сказать «брысь». Макбет очень хорошо запоминает русские слова.
– Сейчас проверим, – пробормотал Десмонд и вдруг рявкнул: – Макбет! А ну брысь!!!
Кот свечой взвился в воздух, тяжело, как шматок теста, плюхнулся на пол и вылетел в приоткрытую дверь, не забыв стряхнуть со всех своих четырех лап то презрение, которое он испытывал к неразумности рода человеческого вообще – и особенно к этим двоим, улегшимся на ковер перед камином и занявшим место, предназначенное, разумеется, представителям рода кошачьего.
Хохоча, Десмонд и Марина приникли друг к другу, и прошло довольно много времени, прежде чем Марина смогла отдышаться и снова спросить:
– Так мы что, не будем ждать 31 июля?
– А разве ты не заметила, что оно уже наступило? – шепнул Десмонд, целуя ее.
И все началось сначала.
