Опасная близость - Торнтон Элизабет (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Эми, помолчав, спросила:
– Что еще?
– Не понимаю тебя.
– Что еще, ведь это наверняка не все?
– Разве этого мало? – горячо воскликнула Катрин.
– Ничтожно мало, если вы любите друг друга.
– О, я знаю, он любит меня, но не думаю, что настолько, чтобы быть связанным узами брака.
Увидев слезы в глазах Катрин, Эми уверенным тоном сказала:
– А я знаю Маркуса и считаю, что ты не права. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты в самом деле метко стреляешь, Кэт?
Катрин, шмыгнув носом, кивнула.
– Можешь научить меня так же метко стрелять?
– Нет. Меткость приходит с практикой. Но могу научить, как обращаться с пистолетом, заряжать, разряжать и все такое. Но сейчас не советую тебе тренироваться и стрелять по мишени. Слуги Маркуса могут неправильно это истолковать, а мы же не хотим, чтобы они подняли тревогу, правда?
– Я тебя не понимаю, Катрин.
– Уверена, что все они отлично стреляют.
– Слуги? – удивилась Эми.
Катрин покачала головой.
– Я узнаю бывалых солдат с первого взгляда, – сказала она, и сестры весело засмеялись.
28
Статья Катрин и ее небольшой рисунок, изображавший разрушенный монастырь, где скрывался отряд Эль Гранде зимой 1812 – 1813 годов, появились на первой полосе «Джорнэл». Газета привлекла невиданный интерес читателей, поскольку анонимный автор – девушка-англичанка – сообщала, что в описываемое время находилась в отряде. Издатель подтверждал этот факт и к тому же обещал, что это лишь первая из целой серии статей, которые будут опубликованы в последующих номерах.
Майор Карузерс одним из первых узнал о статье Катрин. Он сидел у себя в кабинете, когда секретарь, недавний выпускник Оксфорда, положил перед ним «Джорнэл».
– Нет у меня времени на газеты, – буркнул Карузерс, мельком глянув на «Джорнэл», – лучше скажи в двух словах, о чем пишут.
– Тут много интересного, – ответил молодой Крэбб, – но больше всего меня поразило место, где говорится, что в дальнейших номерах появятся биографии и портреты всех, кто был в то время в отряде Эль Гранде. Она также упоминает об испанской вендетте.
– Господи милосердный!
Карузерс отбросил документ, который читал, схватил газету и углубился в статью. Прочитав, он некоторое время молча сидел, о чем-то размышляя.
Наконец он взглянул на секретаря.
– Она ничего не говорила мне о портретах или дневниках. Интересно, почему?
Крэбб не ответил, посчитав вопрос риторическим.
Карузерс вперил в него пронзительный взгляд.
– Ну-ка, молодой человек. Вы желаете сделать карьеру разведчика. Кое-кто полагает, что голова у вас неплохо варит. Пораскиньте-ка мозгами.
Секретарь, благоговевший перед своим патроном, откашлялся и переспросил:
– Почему она не сказала вам о портретах и дневниковых записях?
– Вот именно, Крэбб.
– Наверное, не понимала, насколько они важны.
– Они совершенно не важны, убежден в этом.
Набравшись смелости, секретарь заявил:
– Вы не можете знать этого наверняка.
– Совершенно верно – и убийца тоже не может. Что вы предприняли бы, окажись на его месте?
– Затаился бы до той поры, пока не узнал, может эта статья изобличить меня или нет, – тут же не задумываясь ответил Крэбб.
Карузерс недовольно хмыкнул.
– Ничего подобного. Наш злодей вынашивал свой замысел почти четыре года. Ставки слишком велики, чтобы отступать на этой стадии игры.
– Но что еще он может сделать? Не хотите ли вы сказать, сэр, что он попытается убить нашего агента?
– Именно это я и хочу сказать. Естественно, первым делом он станет охотиться за этими рисунками и дневниками.
– Что в таком случае мы предпримем?
Майор задумчиво посмотрел на газету, потом сложил ее.
– Мы ничего не станем предпринимать. Возможно, Ротему удастся то, что не удалось нам. Если ему будет нужна помощь, он обратится к нам. Мы будем стоять в стороне, Крэбб, вот что мы сделаем.
Вечером того же дня в клубе «Уотерс» газета с нашумевшей статьей переходила из рук в руки. Все обсуждали англичанку, у которой хватило смелости стать партизанкой. Одни отзывались о ней с восхищением, другие – с пренебрежением. Но никто, кроме Питера Фаррела, не связал статью с женой Маркуса, хотя кое-кто высказывался в том смысле, что интересно знать, была ли Каталина знакома с этой невероятной англичанкой.
Пени тоже находился в клубе, но пребывал в блаженном опьянении, и, хотя кто-то сунул ему в руки газету, он даже не взглянул на нее. В хмельной его голове бродила мысль о том, как не прав был Маркус, считая, что он не в состоянии бросить пить в любой момент, когда того захочет. Они в Лондоне уже невесть сколько недель, а он не выпил ни капли бренди за все это время. Сегодня другое дело. У них сугубо мужская вечеринка, и не пить было бы верхом неприличия. Сейчас он выпьет еще один стаканчик и закончит на этом.
Пени попробовал встать, но ноги не слушались, и он опустился обратно в кресло. Приятелям это показалось ужасно забавным. Один из них придвинул к Пенну графин с бренди. Пени оглядел ухмылявшиеся лица и решил, что кое-кто из окружающих даже еще пьяней, чем он.
Он сделал попытку налить себе еще, но расплескал половину, и лорд Доулинг пошутил:
– Не могу поверить, что я считал тебя истым христианином.
Все засмеялись, и громче всех Пени. Ему уже море было по колено.
Посыпались новые шутки, одна острей другой. Впрочем, никто не имел в виду оскорбить его, и Пенн не обижался – предметом шуток было его неожиданное для всех опьянение. Он ощущал свою общность с ними, и это было прекрасное чувство.
– А я, – сказал Роджер Битти, желая всех переплюнуть, – думаю, что ты вполне можешь быть убийцей.
– Убийцей! – со смехом воскликнул Пенн. – С чего это пришло тебе в голову?
Роджера поддержал один джентльмен, потом другой. Питер Фаррел молчал и внимательно наблюдал за Пенном.
Шутка Битти имела успех, а это случалось нечасто, и он продолжал стараться, оказавшись в центре внимания.
– Мы обсуждали эту историю, – сказал он, оглянувшись на остальных, – и пришли к разным мнениям. Я считаю, что слух об испанской вендетте – это отвлекающий маневр. – Увидев, что Пени осовело смотрит на него, он добавил: – Несколько месяцев назад в Гайд-парке было совершено нападение на Маркуса. Совсем недавно он то ли отослал жену в Испанию, то ли где-то спрятал. Ясно, что он боится за ее жизнь. А теперь я спрашиваю тебя, кто окажется в выигрыше, если Маркус умрет?.
– Кто? – тупо переспросил Пенн.
– Как кто, его наследник, вот кто, а не какой-то там стрелок, которого тут же схватят, стоит ему только близко подойти к офицеру и джентльмену. Ты выиграешь от смерти Маркуса, Пенн. Я говорю о тебе.
Громко смеясь, словно это была остроумная шутка, все занялись обедом. Разговор продолжался, но Пенн все не мог собраться с мыслями. Что-то мучило его, что-то очень важное, на что намекали слова Битти и что он обязательно вспомнил бы, не будь настолько пьян.
Но тут принесли бургундское, и он забыл обо всем. Отказаться пить значило показать, что он слабее других. Нет, он не хочет, чтобы его прозвали монахом.
«Убийца?..» Кто-то сказал, что он убийца, вдруг вспомнилось Пенну. Разрозненные обрывки того, что сказал Битти, всплывали в памяти, но прошло еще немало времени, пока смысл сказанного дошел-таки до него.
Он внезапно вскочил и заорал:
– Позовите полицию!
Приятели в изумлении повернулись к нему и разразились хохотом. Пени отшвырнул стул и шатаясь пошел к двери. Но сделал лишь несколько шагов и повалился на пол.
Фаррел отвез его домой. К этому времени Пени с трудом мог вспомнить, как его зовут. Единственное, что он еще помнил, когда камердинер укладывал его в постель, что нужно разыскать брата и сказать ему нечто важное.
Катрин, уже в сотый, наверное, раз прочитав свою статью в «Джорнэл», вздохнула, отбросила газету, проверила пистолет, тоже, наверное, в сотый раз, и положила рядом с собой на стол.
