Ведьма из-за моря - Карр Филиппа (книги полностью .TXT) 📗

Отец, очевидно, согласился. Он всегда соглашался с мачехой, по крайней мере, я никогда не видела ни одного конфликта между ними. Когда я сравнивала их с покойным дедушкой и бабушкой, я думала о том, какими разными были их отношения. В постоянных пререканиях тех было больше естественности, чем в спокойствии между отцом и мачехой, — это при всех качествах моего отца. Я чувствовала, что, оставаясь наедине, они были не такие. Иногда мне приходила в голову мысль, что мачеха действительно была ведьмой и даже мой отец был ее рабом.

— Молодой человек, который привез тебя от бабушки, очень обаятельный, — сказала Мария. — Кажется, у него есть сестра? Может быть, пригласить их обоих погостить у нас?

Я обрадовалась и сказала, что они с удовольствием приедут.

Портниха с утра до ночи шила новые платья для нас. Когда начиналось новое правление, моды всегда менялись. В сельской местности, как у нас, мы приблизительно на год отставали в моде, но все же и у нас теперь были высокая талия на датский манер, юбка с фижмами и узкие рукава под длинными, свисающими от локтей. Платья были с юбками, раскрывающимися спереди, чтобы показать полосатые нижние юбки, обычно из лучшего материала, чем само платье. Исчезли круглые плоеные жесткие воротники, чему я была рада, а вместо них появились воротники стоячие. Комната блестела от всевозможных тканей: тафты, Дамаска, шелка, бархата, смеси шелка и какого-то более плотного материала, называемого полотном, и мокадо — подделки под бархат. Комната портнихи говорила о том, что в замке жили трое молодых людей брачного возраста. Странно, но всем было весело.

Мэри была славная девушка, мы обе были в восторге от нее: она была хорошенькая и жизнерадостная. Она очень много говорила, особенно с Сенарой, о Джоне, своем женихе, о том, что скоро они поженятся. Много волнения вызвало ее кольцо, оно выглядело как золотое.

— Это подарок Джона, — торжественно сказала Мэри.

Увы, триумф ее был недолог! Джон украл это кольцо, он взял его у моего отца, и, когда это обнаружилось, в замке был большой переполох. Мэри быстро лишилась кольца и горько плакала, но еще горше были ее слезы, когда Джона наказывали. Мы заперлись, чтобы ничего не слышать. Во дворе Морской башни слуги привязали Джона к столбу, и он получил десять ударов кнутом.

— Это же срам на всю жизнь! — рыдала Мэри. — Он такой гордый. Он взял кольцо, чтобы дать его мне. Глаза Сенары сверкали гневно.

— Проклятье на тех, кто бьет Джона! — воскликнула она. — Пусть у них руки отсохнут и…

— Тот, кто поднимает на него кнут, выполняет приказ, — сказала я. — И, пожалуйста, Сенара, не говори таких слов.

— Буду говорить! — крикнула она.

Я знала, кто отдал приказ, — это был мой отец. Мы, как могли, успокоили Мэри. Сенара приготовила мазь, ибо она интересовалась такими вещами, и мы послали ее смазать спину Джону.

Атмосфера замка изменилась. Все погрузились в меланхолию.

От бабушки пришло письмо. Она была рада услышать, что Фенн и его сестра приедут к нам.

«Боюсь, что этого не могло бы случиться, пока бабушка Фенна была жива. Теперь, бедняжка, она успокоилась и, может быть, вражда между двумя семьями прекратится. Я могла, конечно, понять ее, когда умерла ее дочь: есть люди, которым необходимо возложить вину за свое горе на чьи-то плечи. Это большая ошибка. Ты снова увидишь Фенна, и я уверена, вы хорошо проведете с ним время. Думаю, его сестра Мелани — очаровательная девочка.

Родная моя Тамсин, как бы я хотела присоединиться к вам, но боюсь, путешествие для меня уже не под силу. Может быть, потом ты приедешь ко мне? Последнее время мне что-то нехорошо. Эдвина часто приезжает. Буду с нетерпением ждать тебя, мое дорогое дитя. Напиши мне о визите Фенна»— .

Была середина лета, когда они приехали — Фенн, его сестра Мелани, их мать и слуги. Они должны были остаться у нас на неделю, и мачеха тщательно к этому готовилась. Видимо, ей понравилась эта семья; я была уже достаточно искушенной, чтобы понять, что все это потому, что Лэндоры богаты. У них были большие поместья в Тристан Прайори, и, хотя сначала они потеряли деньги на торговле, но теперь их компания процветала.

Приняли их очень тепло. Мачеха была любезна и очаровательна, отец тоже выказывал явное удовольствие. Фенн рад был вернуться сюда, а я трепетала, когда видела радость в его глазах, устремленных на меня. В нем были открытость и честность, этот человек не умел скрывать своих чувств, даже если бы хотел этого. Сестра Фенна, Мелани, была очень похожа на него, такая же спокойная и мягкая в обращении. Их мать тоже была очень приятная дама. Меня не покидала мысль, что Тристан Прайори, наверное, очень теплый и уютный дом.

Фенна опять поместили в Красную комнату, в соседней находились Мелани и ее мать.

Ужин в тот вечер был подан в одной из небольших комнат, чтобы, как сказала мачеха, мы могли поговорить, прежде чем съедутся другие гости. Итак, за столом были отец, мачеха, Фенн, его сестра и мать, Коннелл, Сенара и я.

Разговаривали об имениях, о торговой компании, в чем Фенн принял особенно горячее участие, и о том, как хорошо, что такие семьи, как наши, узнают друг друга получше.

В ту ночь я почти не спала, Сенара тоже. Мы лежали на своих кроватях и вспоминали этот вечер.

— Какие кроткие люди! — говорила Сенара. — Они выглядят так, будто ничто не сможет их задеть. Хорошо бы поджечь их спальню. Наверняка эта Мелани сядет в постели и скажет: «Как странно! Кажется, комната горит?»— и спокойно выйдет, будто ничего не случилось. Может быть, поджечь, чтобы убедиться, что я права?

— Ужасная мысль! Какие странные идеи приходят тебе в голову! Пожалуйста, Сенара! Ты же знаешь, я не люблю, когда ты так говоришь.

— Почему меня должно беспокоить, что ты не любишь? Я вот не люблю, как ты смотришь на этого Фенна, как будто он сэр Ланселот или один из тех рыцарей, которые так неотразимы для женщин? Об этом ты не беспокоишься?

— Ты очень ревнива.

— Любой, кто хоть что-нибудь чувствует, ревнует. Только такие люди, как ты или твои глупые Лэндоры, не ревнуют. Они спокойны, потому что ничего не чувствуют. Я думаю, что вы все сделаны из соломы.

Я засмеялась, что привело ее в ярость.

— Не думай, что ты единственная, кто знает, что такое любовь! — Голос ее дрогнул, будто она всхлипнула. — Интересно, что сейчас делает Дикон?

— Наверное, он нашел новое место учителя музыки и танцев другой впечатлительной молодой девушки. Они теперь глазеют друг на друга за столом, он поет ей свои песни, а она играет на лютне.

— Не говори так! — крикнула Сенара.

— Извини. Ты все еще думаешь о нем?

— Конечно, нет, но я не хочу, чтобы над ним смеялись.

— Я не смеюсь, мне его жаль. Надеюсь, он быстро нашел хорошее место. Она сменила тему.

— Эта Мелани скоро будет жить здесь — ее выбрали для Коннелла.

— Что?

— Это правда. Мэри слышала как говорили об этом. Все уже устроено, надо только, чтобы они понравились друг другу. Коннеллу-то понравится. Если отец захочет этого, сыну она обязана понравиться. Поскольку он уже забавляется со служанками, то готов жениться на всякой, кого ему выберут.

— Где ты слышала об этом?

— Я держу глаза открытыми, и слуги говорят мне больше, чем тебе. Тебе они боятся говорить, ты такая правильная.

— Коннелл и Мелани? — удивленно сказала я.

— Не удивляйся, разве это не очевидно? Коннеллу пришло время жениться… ну, чтобы были сыновья для продолжения рода. Коннелл будет богат — он унаследует все это, а у Мелани будет хорошее приданое, можешь быть уверена. Еще немного, и, ручаюсь, дорогая, маленькая Мелани будет водворена сюда в качестве нашей сестры.

— Ну, тогда Коннеллу повезет.

— Бедный Коннелл, что с ним станется? Клянусь, ему неинтересно будет жить с ней! Ну что ж, зато служанки всегда к услугам хозяина дома, которым он будет со временем.

— Ты очень много болтаешь лишнего, Сенара.

— А что мне делать? Скрывать свои мысли, как делаешь ты… или пытаешься делать? Не думай, что я тебя не знаю, Тамсин Касвеллин. Я ясно вижу, что у тебя на уме. Ты выдаешь себя, а если бы не выдавала, у меня есть средство…