Избранница - Джеймс Саманта (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Разглядев же, опешил. Он видывал сына в состоянии ярости. Видел его и безумно защищавшимся от обвинений и упреков. Не раз наблюдал раздраженным и мятежным, когда тот плевать хотел на всех и вся…
Но в таком состоянии — еще никогда.
Сын развалился в кресле у окна. Рубашка была кое-как заправлена в бриджи и свисала поверх них. Выглядела она такой мятой и несвежей, словно в ней спали несколько ночей подряд. Подбородок и щеки покрывала щетина трехдневной давности. Воздух в комнате был спертым, тошнотворно пахло спиртным.
— Боже. Габриэль! Да ты, кажется, пьян!
Габриэль медленно поднял голову. Налитые кровью глаза с трудом сфокусировались на фигуре отца. Его перегруженному алкоголем мозгу показалось совершенно естественным, что отец заявился, чтобы засвидетельствовать его жалкое состояние. На его губах появилась бессмысленная улыбка.
— С-совершенно в-верно, отец. Я нализался и собираюсь продолжать в том же духе. Эдмунд сощурился:
— Что за чертовщина? В чем дело? И где Кассандра? В Лондоне?
Кесси. Даже простое упоминание ее имени вызвало новый приступ боли в сердце Габриэля. Он лишь помотал головой в ответ на вопрос отца, но тот не отстал от него:
— Тогда где же она, если не в Лондоне? Габриэль гневно взмахнул рукой и сшиб со стола пустые бутылки и стаканы. Все это с грохотом разлетелось на осколки.
— Дьявол бы все побрал! — взорвался Габриэль. — Тебе непременно надо услышать это из моих уст? Она бросила меня! Ясно? Бро-си-ла!
Эдмунд отшатнулся, словно его с размаху ударили под дых.
— Боже праведный! — простонал он.
Габриэль остановил на нем гневные пьяные глаза:
— Можешь не разыгрывать передо мной комедии! Разве не об этом ты мечтал дни и ночи?
Уже давно не грешил этим, промелькнуло в мозгу Эдмунда. Бог свидетель, это чистая правда. Хотя упрямства во мне побольше, чем у библейского осла. Так и не смог признаться сам себе, что уже давно смягчился.
Хоть режьте на куски, как и когда это произошло, Эдмунд не смог бы сказать. Но было глупо отрицать очевидное: это случилось. И уже не имело значения, что невестка была родом из ненавистной Америки, да и происхождения самого жалкого. Незаметно и помимо его воли и желания эта малышка умудрилась прокрасться в его сердце и отвоевать себе там местечко. Он и приоткрылся-то лишь на мгновение, чуть-чуть, но ей хватило и этого…
От стыда его бросило в жар. Он полностью заслужил презрение сына. И его ненависть — если уж быть до конца честным…
Гнев Габриэля иссяк так же внезапно, как и накатил.
— Она беременна, — выдавил он с трудом. — Из-за этого все и произошло. Эдмунд заволновался:
— Боже праведный! И куда же она могла отправиться? Думай, Габриэль, думай!
— Не знаю. Я ничего не знаю! Леди Эвелин тоже в полном неведении. Кристофер лишь от меня услышал, что Кесси исчезла.
Габриэль наклонился вперед и обхватил голову руками. Голос его понизился до шепота:
— Она взяла с собой всего несколько платьев. У меня в голове вертится лишь одна мысль: она бродит сейчас где-то совершенно беспомощная. Замерзшая. Голодная. Без денег и без крыши над головой.
— Мы найдем ее, Габриэль. Не сомневайся!
— Нет, — хрипло проговорил он. — Я заслужил это наказание, разве ты не понял? Она не хотела выходить за меня замуж. — Уголок рта у него нервно задергался. — Думала, что недостаточно хороша, чтобы стать женой лорда. Считала себя недостойной… — Он медленно поднял голову. — Она рыдала, когда я уезжал отсюда. А мне было наплевать. Вот такой я бессердечный ублюдок… Едва закрою глаза, вижу, как она давится слезами…
У Эдмунда мучительно сжалось сердце, потому что сын смотрел сквозь него, и черты его лица исказило отчаяние.
— Когда она призналась мне, что беременна, я… взбесился. Совершенно обезумел от ярости. Ни на секунду не задумался, каково ей, не думал и о себе. Меня жгла одна-единственная мысль: ты, отец, так жаждал внука… и получил его.
Эдмунд боялся даже выдохнуть. Описываемая сыном картина вдруг четко и ясно, во всех подробностях возникла перед его глазами.
— Я наговорил ей… уйму гадостей… Очень жестоких… Таких, что волосы встают дыбом… И ведь не онемел, не унялся, пока не отвел душу…
Эдмунд вздохнул, затем быстро прошел через комнату и опустил на плечо сына ладонь.
— Всех нас иногда заносит, — тихо произнес он. — И каемся мы обычно, когда уже поздно что-то менять. Габриэль молчал. Эдмунд мрачно продолжал:
— Бог свидетель, я сам не безгрешен и вряд ли смогу дать тебе дельный совет. Но знаю, что твоя единственная надежда в том, что она простит тебя. У нее доброе и отзывчивое сердце. Но сначала, — сурово докончил он, — ты должен найти ее.
Глава 21
В этот холодный мартовский вечер таверна «Кроличья нора» была набита до отказа. Как обычно, когда в порт возвращается рыбацкая артель, в просторном пивном зале не осталось ни одного свободного места. Хриплые мужские голоса и раскатистый громкий хохот доносились и до кухни, где над тазом с посудой склонилась Кесси.
Она потерла спину, которая теперь болела почти постоянно. Распухшие стопы были засунуты в тонюсенькие туфли из ткани, как в домашние тапочки, иначе бы они просто не налезли. Тут уж не до удобств и застежек. Она бы с радостью отпросилась у Эйвери на остаток вечера и скрылась в своем закутке на чердаке, но не осмелилась. Эйвери держал всю прислугу в страхе с помощью железных кулаков и не стеснялся раздавать тумаки при каждом удобном случае.
Когда Кесси бежала из Фарли, у нее не было определенной цели, лишь бы унести подальше ноги. Сначала ей крупно повезло: она добралась до Лондона без особых приключений. Там она решила устроиться белошвейкой в салон какой-нибудь модистки. Но одного взгляда на ее убогую и мятую одежду хватило, чтобы ей отказали во всех тех местах, куда она обращалась. А поскольку живот рос не по дням, а по часам, то ее шансы устроиться падали с каждым днем. Она была вынуждена продать все свои пожитки, чтобы как-то прокормиться.
Лондон немилосерден к беднякам, вынуждена была признать она. Он был куда дружелюбнее, когда она жила в городском особняке Габриэля. Хотя Кесси была согласна на любую физическую работу, одного осуждающе-презрительного взгляда на ее круглый живот хватало, чтобы дверь с треском захлопывалась перед ее носом. Несколько недель в январе ей пришлось вообще побираться на улицах.
И наступил день, когда ей показалось, что она заметила Габриэля. И снова обратилась в бегство. Лишь позднее ей пришло в голову, что он вряд ли разыскивал ее. Зачем ему это?
Вне всякого сомнения, он был счастлив отделаться от нее.
Ее метания закончились в пивнушке рыбацкой деревни в окрестностях Брайтона. У хозяина как раз уволился помощник повара, завербовавшийся на корабль, плывущий в Индию. И ее приняли. Несмотря на выпирающий живот. Но поблажек не делали. Трудно было себе и вообразить подобное, только Эйвери оказался гораздо хуже, чем Черный Джек. То, что он платил своей прислуге, было жалкой подачкой за тяжкую работу с утра до вечера. Но он разрешил ей ночевать на чердаке и раз в день, после того как все было вымыто и выскоблено, кормил бесплатно.
Неожиданный спазм в животе заставил ее напрячься. Она вцепилась в краешек стола так, что пальцы побелели. И улыбнулась, когда спазм отпустил.
Он теперь частенько буянил: ребенок под ее сердцем. Она была убеждена, что вынашивает мальчика — сына. Улыбка на ее лице постепенно померкла. Габриэль никогда не увидит своего сына, никогда не узнает о нем.
Да он и не хотел этого!..
Память невольно вернулась к ее последним дням в Фарли. Какой же она была легковерной дурехой! Вообразила, что Габриэль все нежнее с ней и даже начал по-своему любить ее… И лелеяла надежду, что рождение ребенка станет для них началом новой жизни, что они начнут строить ее, навсегда позабыв о мести и недоверии.
Вздохнув, она утешила себя тем, что однажды эта горечь в ней ослабеет, пройдет. Вот только когда?
