Конец странствий - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно .txt) 📗
– Святой Иисус! – прошептала Марианна. – Спаси меня отсюда!..
Вдруг она увидела Императора. С непокрытой головой, с разметавшимися по лбу короткими черными прядями и хлопающими по ветру полами серого сюртука, сопровождаемый Бертье, Гурго и принцем Евгением, он быстро шел к Арсеналу, несмотря на усилия высшего офицера, генерала де Ларибуазьера, который безуспешно пытался загородить ему проход и помешать идти по явно опасной дороге. Но Наполеон нетерпеливой рукой оттолкнул его и пошел дальше. Тогда группа артиллеристов, занятая перестановкой зарядных ящиков, бросилась ему навстречу и упала на колени, не давая пройти. В тот же момент из конюшни появился нелепый белый плюмаж Мюрата, начавшего пробиваться к Императору через вопящую толпу солдат. Со своего насеста Марианна услышала:
– Сир! Умоляю вас, согласитесь!
– Нет! Поднимитесь на эту террасу вместе с князем Невшательским и доложите мне, – заорал Наполеон на маршала Бесьера. – Я не уеду, пока это не станет действительно необходимым. Пусть каждый исполняет свой долг, и мы сможем остаться здесь в относительной безопасности...
Что-то вроде пушечного выстрела, сопровождавшегося звоном разбитого стекла, оборвало его слова. Лопнули стекла в окнах фасада дворца. Тогда и Наполеон устремился к только что упомянутой террасе, чтобы самому убедиться в размерах угрожавшей опасности, а ветер донес до Марианны обрывки проклятий, изрыгаемых королем Неаполя.
В этот момент ей пришлось отпустить ветки и откинуться назад, чтобы избежать удара горящей балки, летевшей сверху и ударившей по дереву.
– Я не могу оставаться здесь больше, – пробормотала она сквозь зубы. – Надо найти способ выбраться отсюда!..
Спасские ворота, единственные в поле ее зрения, были непроходимы из-за сбившихся там пушек, которые стягивали в Кремль. Но, поглядев по всем сторонам, она заметила у подножия угловой башни, вздымавшей остроконечную крышу за небольшой церковью, потайной ход, по которому двигалась непрерывная цепь солдат с ведрами. Так доставлялась вода на крыши Кремля. Это были саперы, и они не имели ничего общего с теми, что она только что встретила в башне. Что касается командовавших ими офицеров, все казались незнакомыми... да и выбора у нее не было.
Она соскользнула вниз, но едва коснулась земли, как порыв ветра подхватил ее, свалил и покатил по крутому склону до самой ограды, до того разбередив рану на плече, что молодая женщина не могла удержаться от слез. Когда она наконец остановилась, то немного полежала в густой траве, оглушенная, с такой болью и звоном в голове, словно попала в соборный колокол. Но внезапно она оказалась на ногах, нос к носу с самой странной женщиной, какую она когда-либо встречала, накрашенной матроной, гордо носившей поверх красной косынки гренадерскую медвежью шапку, чья шерсть носила столько следов огня, словно поле пшеницы после прохода небрежных жнецов.
По бочоночку, который женщина несла на плечевом ремне, Марианна узнала маркитантку. Ей было лет сорок, она причудливо вырядилась в пеструю полотняную юбку, синий жакет, кожаный пояс и обгорелые гамаши. Подняв Марианну, она начала ее чистить, встряхивая платье и сильно хлопая по спине, чтобы стряхнуть прилипший сор.
– Вот так! – сказала она с удовлетворением, решив, что ее работа закончена. – Теперь ты в порядке, красотка! Но тебя здорово шкрябануло... не считая той оплеухи, полученной раньше, раз уж синяк светит!
Она показала на ссадину, полученную при встрече с китайской вазой, орудием императорского гнева.
– И куда тебя несло, что ты так спешила?
Отбросив назад выбившиеся из шиньона и щекотавшие лицо пряди, Марианна пожала плечами и показала на пылающее небо.
– В такую погоду поневоле заспешишь! – сказала она. – Я хочу выбраться отсюда. Меня уже стукнуло какой-то деревяшкой по голове, и я чувствую себя неважно!
Женщина округлила глаза.
– А ты что думаешь, с той стороны стенки лучше? Бедняга! До тебя еще не дошло, что русаки из своего родного города устроили костер? Видать, им так больше нравится! Но ты и в самом деле как дохлая. На лице всего и краски, что синяк! Стоп, дам-ка я тебе глоток рикики! Увидишь, что за штука! Мертвого поднимет!
Широким жестом она отцепила от пояса манерку, наполовину наполнила ее из бочоночка и поднесла к губам потерпевшей, у которой не хватило мужества отказаться, тем более что она испытывала властную необходимость подкрепиться. Она сделала хороший глоток, и ей показалось, что это был жидкий огонь. Кашляя, отплевываясь, наполовину задохнувшись, она должна была еще выдержать помощь маркитантки, которая великодушно надавала ей по спине таких тумаков, что от них свалился бы бык.
– Что, не пошло? – смеясь, спросила она. – Ты, видать, еще девица! Еще не наблатыкалась...
– Это... по-видимому, слишком крепко! Однако оно действительно подбодряет!.. Большое спасибо, сударыня!
Та расхохоталась, держась за бока.
– Ну ты даешь! Первый раз меня назвали сударыней. Я не сударыня, голубушка! Я мамаша Тамбуль, маркитантка вон тех, – сказала она, показывая большим пальцем на цепь солдат. – Я как раз несла им по глоточку, чтоб подбодрить, когда ты хряснула прямо мне на лапы. Слушай, а ты ж не сказала, че ты так неслась в это пекло?
Марианна даже не колебалась. Рикики определенно обострил ее умственные способности.
– Я племянница аббата Сюрже, кюре Сен-Луи-де-Франс, – выпалила она одним духом. – Мне сказали, что дядя пошел в Кремль увидеть Императора, так я пустилась на его поиски, но не нашла. Теперь я хочу домой.
– Племянница кюре, подумать только! И надо же, что мне попала такая стрекоза. Но, дурочка моя бедная, а ты знаешь, что твой дом еще стоит?
– Может быть, нет, но я все равно должна посмотреть. Дядя старый... у него больные ноги. Я должна найти его, а то он совсем пропадет.
Мамаша Тамбуль испустила вздох, подобный порыву бури.
– Ты чокнутая или упрямая, а? Ты похожа на Лизетту, мою ослицу! Или ты хочешь перещеголять Жанну д’Арк? Кожа-то твоя, тебе видней! Лучше бы потерпела и осталась с нами, потому что, честно говоря, Маленький Капрал не собирается тут засиживаться.
– А мне говорили, что он и слышать не хочет об отъезде.
– Болтовня! Я-то знаю лучше. Это пройдоха Бертье заставил его решиться, сказав, что если приклеить задницу здесь, то уже не пробьешься к остальной армии. Когда я чапала сюда, краем уха слышала, как какой-то головастик говорил это одному холую и добавил, что надо приготовить Торю, одну из кляч Императора. Так что подожди немного, и двинем все вместе.
Эти разглагольствования ничуть не обрадовали Марианну. Она умирала от страха, что один из ее преследователей обнаружит ее мирно беседующей с маркитанткой. Ибо теперь, когда она могла считать бегство кардинала состоявшимся, она как огня боялась объяснений с Наполеоном. Его гнев, иногда делавший его совершенно неуправляемым, она слишком хорошо знала, и он посчитает спасение человека, желавшего его смерти, личным оскорблением, перед которым сгладится все, что было у них в прошлом. Марианна рисковала быть объявленной соучастницей, следовательно, государственной преступницей.
Но, поскольку она стояла на своем и упорно отказывалась остаться здесь, мамаша Тамбуль капитулировала.
– Ладно! – вздохнула она. – Пошли, раз тебе так припекает! Я доведу тебя до выхода.
Они рядышком подошли к потерне, где солдаты продолжали носить воду и встретили маркитантку взрывом радостных проклятий и сальных шуток, касающихся помощницы, которую она, похоже, выбрала. Телосложение Марианны особенно воодушевило остроумие этих господ, и нескромные замечания, приправленные совершенно недвусмысленными предложениями, преградили им путь. Настолько даже, что мамаша Тамбуль рассвирепела.
– Заткните глотки, паразиты! – заорала она. – Вы что надумали? Это вам не Мари-спи-с-каждым, эта малышка – племянница кюре. Если вам наплевать на ее юбку, надо уважать хоть юбку дядюшки! И расступитесь, чтоб она вышла!
– Вышла? Это значит оказать ей дурную услугу, – заметил бородатый рыжий сапер, который так строил молодой женщине глазки, что казалось, что у него нервный тик. – Снаружи все горит! Она изжарится, и это будет ужасно жаль, особенно из-за кюре.
