Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll" (лучшие книги TXT) 📗

— В клуб «Тринадцати загадочных случаев», где я должен был встретиться с Рейчел, — Спенсер провел ладонью по лбу, усеянному холодным потом. В глазах была заметна рассеяность, движения его были рьяными и резкими. — Я не могу пойти. Мне слишком плохо, я не могу… — начал бормотать парень, закрыв лицо обеими руками.

— Почему нельзя просто пропустить дурацкую встречу? — Джеймс понял, что больше уснуть не удастся, а потому прекратил эти попытки, смирившись с тем, что это была удручающая действительность, которой он не слишком уж был рад. — Никто даже не заметит, что ты не придешь, — не слишком обнадеживающе, но честно.

— Потому что я последовал твоему дурацкому совету и днем подошел к Рейчел, чтобы сказать, что буду рад встретиться в доме Хенриксона на встрече клуба, куда нас пригласили. Я обещал прийти, но теперь не могу, — дыхание Спенсера было отрывистым и неровным. Он набирал полную грудь воздуха через нос, а выдыхал через рот. Его руки, кажется, немного подрагивали от волнения.

— Чёрт, это всё устраивает Хенриксон, да ещё и у себя дома? — Джеймс усмехнулся при мысли о старом знакомом, с которым учился в одной школе. Хенриксон доставал сигареты и распространял в школе среди мальчишек, в чем ни разу не был уличен. Старше на несколько лет, он имел авторитет, который позже переняла на себя троица Джеймса, Дункана и Спенса. — Прости, это не так важно. Почему ты не можешь? — с тем же недоумением спросил Джеймс, будто внешний вид друга не наталкивал на правильный ответ.

— Я… Я просто не могу. Мне плохо, — Спенс потянул за ворот рубашки, будто тот сдавливал ему горло. — Мне не чем дышать. Я не могу, — продолжал стоять на своем.

— Это всё ерунда, — Джеймс ударил друга по спине, отчего Спенс подался чуть вперед. — Ты давно не общался с девушками. Ты волнуешься, и в этом нет ничего страшного. Ты должен взять себя в руки, — покачнувшись на месте, он поднялся с места.

— Ты не понимаешь, — Спенсер вскочил следом за ним. — Мне нечем дышать. Тебе так тяжело мне помочь? — он смотрел на друга с мольбой и злостью. Глаза горели нездоровым жаром. — Я попросил бы и Дункана, если бы тот не был занят. Мне унизительно просить тебя об этом особенно после того, что было между тобой и Рейчел, но сделай мне одну чёртову услугу. Прошу тебя, — сдавленным голосом произнес Спенс, не дав Джеймсу путей к отступлению. Похоже, выбора у него особо не было.

— Я пойду, но в следующий раз ты должен взять себя в руки и сделать всё самостоятельно. Девушки ценят смелость, даже если она напускная.

Спенсер молча кивнул в ответ, хотя Джеймс не был уверен, усвоил ли друг эти слова на самом деле и сумел ли вообще расслышать.

— Мне не стоило вмешиваться в твои отношения с Фреей или Мартой. Это исключительно твоё дело, — устало произнес Спенсер, когда они оказались снаружи. Джеймс прикурил сигарету, испытывая голод в желудке.

— Без разницы, в любом случае мне не быть ни с одной из них, — он усмехнулся внезапно признанной другом ошибкой. Спенсер всегда первым разрешал конфликт, даже если пыл уже был погашен. В этом было его большое преимущество, но и не меньший недостаток.

Джеймс чувствовал себя глупо, следуя просьбе друга. Спенсер ставил его в неловкое положение собственным страхом, необоснованно глупым волнением, которого Джеймс не мог понять, не ощущая и тени беспокойства перед очаровательными лицами. Он никогда не запинался в присутствии кого-либо, всегда держался уверенно и был небрежен в своем отношении, что скорее заставляло других трепетать и испытывать приятную дрожь рядом с ним. Джеймс умел разговаривать с людьми не хуже Дункана, язык которого был хорошо подвешен, но стиль их общения был разительно другим.

Отделаться от Рейчел было сложнее, чем он полагал. Она была слепа к намекам, что были слишком явными и очевидными. Вообразив себе несуразную глупость, девушка следовала собственным самозабвенным мечтам, не замечая действительности, к которой Джеймс отчаянно взывал, прибегая к самым крайним мерам. Он был холодным, грубым, отталкивающе злым, что совсем не занимало кокетливой Рейчел, убедившей себя в том, чего не было. Избегать её стало сродни привычки, как и повсюду искать глазами другое милое лицо.

Она перестала донимать его в одночасье. Это случилось так внезапно, что Джеймс даже не успел заметить, как Рейчел не появлялась, будто из ниоткуда с глупой улыбкой на лице, готовая в любую секунду поцеловать при всех. Он не был внимателен к тому, что не имело для него значения, а потому исчезновение Рейчел вовсе его не занимало. Джеймс не замечал девушки, даже если они ненароком пересекались где-нибудь, и делал это случайно, хотя Рейчел наивно полагала, что он прилагал все усилия, чтобы не смотреть на неё, дабы не ворошить разбитое её внезапным уходом сердце. Мысленно Джеймс переложил эту заботу на плечи Спенсера и забыл о ней, не отдавая себе отчета в том, что дело пока ещё не было решено.

Ему настолько сильно не хотелось пересекаться с Рейчел снова, что шаги будто бы стали тяжелее. Он ступал не спеша, выкурив подряд две сигареты, испытывая такое острое нежелание, что несколько раз останавливался, готовый свернуть назад, а затем соврать Спенсеру, что всё прошло гладко и ему не стоило переживать. Вот только соврать Спенсеру было заведомо провальной затеей, поскольку он различал любое вранье. К тому же ему совестно было подводить друга после разговора с ним.

Он оказался на пороге дома Хенриксона на полчаса позднее назначенного времени. Джеймс знал, что парень был родом из Оксфорда, но не представлял, что тот продолжал жить в городе и дальше, что не имело смысла после окончания учебы. Они давно не виделись, но он был уверен, что Хенриксон его узнает, невзирая на дурацкую прическу, которой ему все упрекали, посмеиваясь и тормоша волосы.

— Чем могу помочь? — дверь открыла женщина средних лет, экономка. Вид у неё был уставший и заведомо недовольный. Похоже, её рабочий день ещё не был окончен. Любые гости были ей ненавистны, поэтому она не скрывала своей неприязни и к Джеймсу.

— Я хочу видеть Хенриксона, — сходу заявил, сделав шаг вперед с намерением войти в дом, куда женщина загородила вход.

— Простите, он сейчас занят…

— Я пришел именно по этому делу. «Тринадцать случаев» или как там, — он сдержанно улыбнулся, даже когда его смерили оценивающим взглядом. В конце концов, экономка сдалась. Отошла в сторону, пропуская парня в дом. Помогла снять пиджак и провела в гостиную, откуда был слышен чей-то знакомый мягкий голос, неуверенно что-то рассказывающий.

Экономка оставила его на пороге гостиной, двери в которую были приоткрыты. Появление Джеймса тут же обратило внимание группы людей, обернувших головы к нему, словно по заведенному механизму цепной реакции. Единственный нарушающий тишину наряду с потрескиванием поленьев в камине был голос девушки, которая прежде чем умолкнуть, сбилась с мысли и начала заикаться. Заметив отсутствующее к себе внимание, она обернулась к дверям, к которым стояла спиной, и замерла, в точности, как и Джеймс, узнав в этой девушке Фрею. Она выдохнула то ли с облегчением, то ли с обречением, не задержав на нем взгляда, когда вперед вышел Хенриксон, протягивая к Джеймсу руки.

— Кромфорд? Какого чёрта ты здесь забыл? — полушепотом спросил парень, сжав Джеймса в крепких медвежьих объятиях и похлопывая грубо по спине. Узнать в приветствовавшем человеке Хенриксона было не менее затруднительно, но он не мог думать об этом, когда был занят мыслью о том, что здесь делала Фрея. Когда она отвернулась к нему спиной, Джеймс и вовсе подумал, что ему она показалась. — Сейчас не самое подходящее время, знаешь ли. Я поражен, что тебя пустили, — последние слова Хенриксон произнес нарочито громко, чтобы экономка сумела их услышать.

— Я пришел вместо Спенсера. Он должен был участвовать, — Джеймс и дальше прожигал обернутую к нему спиной девушку, когда остальные начали перешептываться между собой, недовольные нарушенным покоем.

— Чёрт, я успел забыть об этом, — положив тяжелую руку на плечо старого знакомого, Хенриксон свободной ладонью устало потирал лоб. — Понимаешь, нас уже собралось тринадцать человек. Не знаю, согласятся ли остальные принять четырнадцатого, — парень вышел чуть вперед, пожав плечами, будто это не зависело единолично от него самого.