Идеальная любовница - Крэн Бетина (е книги .txt) 📗
— Уверяю вас, Сэндборн, что на моих людей можно положиться и не они виновны в разглашении тайны; — заверил полковник, чуть наклонясь вперед. — Ума не приложу, как старый проныра узнал о вашем участии в заговоре. Право, все это чертовски неприятно.
— Поверь, сынок, мы не собирались делать из тебя жертвенного ягненка, — покачал головой добродушный Тайберн. — Сожалеем, что ты попал в эту гнусную ловушку.
— Вот именно, гнусную ловушку! — воскликнул Сьюэлл. — Но еще гнуснее то, что старик втянул в свои козни Карлайзла, не понимаю, чего он хочет этим добиться? — секретарь Дизраэли презрительно фыркнул и пожал плечами.
По репликам собравшихся Питер понял, что они знают правду не только о «переделке», в которую он попал, но и роли Гладстона в ней. Сначала его охватила ярость. Да как он смеет обсуждать его личную жизнь! Но потом Питер успокоился, с горечью осознав, что гости полковника не могут этого не знать, ведь о его свадьбе говорит весь Лондон, а здесь собрались люди, чьим оружием является информация. И все же неприятно было выслушивать собственные догадки из чужих уст.
— Ну, что ж, друзья, что сделано, то сделано, — Тоттенхэм хлопнул себя по коленям. — Не будем падать духом и продолжим борьбу. Уверен, что найдется другой способ разоблачить Гладстона, — перехватив удивленный взгляд Питера, он поморщился. — Извините, но теперь вы ничем не можете нам помочь. Согласитесь, после того, что случилось, любые доказательства, которые вы представите, будут расцениваться, как месть.
Питер был как в бреду. Он не слышал, о чем еще говорил Тоттенхэм, в голове звучали лишь его последние слова: «Вы теперь ничем не можете нам помочь»… Все кончено. Они списали его со счетов. Под сомнение поставлена не только его репутация, но и политическая карьера. И виноват во всем этом старый лицемер Гладстон, черт бы его побрал!
— — Итак, наш курс ясен, — подытожил полковник. — Нам известен извращенный вкус премьер-министра и его маниакальная страсть к проституткам, но слежку все же придется прекратить. Исходя из того, что случилось с Сэндборном, можно заключить, что его разведка работает гораздо эффективнее нашей, а значит, мы лишь попусту теряем время и ставим под удар наших людей. Нужно искать новый путь, который, приведет нас к победе.
— Вот-вот, — воодушевленно воскликнул Харрисон. — Нужно действовать более напористо, — он понизил голос. — А что если мы немного подтолкнем Глад стопа к его излюбленному занятию?
— Что вы имеете в виду? — секретарь Дизраэли был явно заинтригован. — Как это мы его «подтолкнем»?
— Можно устроить ему встречу с девицами легкого поведения, целью, которой будет нравоучительная беседа, а закончится она… разнузданной оргией. Уж об этом мы позаботимся, — хихикнул Харрисон. — А в разгар веселья к Гладстону явятся благонамеренные джентльмены с развитым чувством гражданского долга и застанут его на месте преступления. Представьте, господа, как глупо он будет при этом выглядеть.
Заговорщики обменялись взглядами. Улыбающиеся лица и сияющие глаза говорили о том, что предложение Харрисона всем пришлось по вкусу. Что и говорить, отличный план!
Питер не разделял общей радости, ему было как-то не по себе. План Харрисона показался ему подлым. Впрочем, муки совести мучили его недолго.
Вспомнив, как Гладстон сам интриговал против него, Сэндборн отбросил сомнения прочь и вместе со всеми стал обсуждать место и время коварной операции.
Рассказ Розалинды очень тронул отнюдь не каменное сердце Беатрис, но это вовсе не значит, что обе дамы стали закадычными подругами. Война продолжалась, изменилась только техника боя. Она стала более изысканной и утонченной.
Первой атаковала Беатрис. Зная, что Розалинда никогда не встает раньше двенадцати, она в один прекрасный день подняла всю прислугу с первыми лучами солнца якобы для ежегодной весенней уборки. Начали, разумеется, с комнаты Розалинды. Лакеи послушно ворвались в спальню бывшей куртизанки и принялись сворачивать ковры и снимать портьеры. Надо ли говорить, в каком настроении Розалинда спустилась к завтраку?
Ответный удар не заставил себя ждать. В отместку Розалинда взялась до обеда разгуливать в огненно-красном пеньюаре, отчего лицо Беатрис становилось примерно такого же цвета. Они во всем старались досадить друг другу. Розалинда неизменно добавляла бренди в кофе, и за это Беатрис стала приглашать на чай приходского священника, хотя раньше он бывал в Торндайке не чаще двух раз в год. Добряк пастор добросовестно объяснял непонятные места из библии, отчего Розалинда беззастенчиво зевала, а, чтобы еще больше разозлить Беатрис, принималась курить, пуская в потолок кольца едкого дыма.
Так было и в этот день. Увидев, что Розалинда вытащила свою сигару, леди Сэндборн побелела, как полотно, а священник начал лихорадочно прихлебывать свой чай. Габриэлла сидела как на иголках. В конце концов, она не выдержала и выбежала из столовой. Мать поспешила за ней следом. Ни слова не говоря, она потащила упирающуюся девушку в библиотеку и, плотно закрыв за собой дверь, прислушалась.
— Мама, ну как ты можешь так себя вести? — воскликнула Габриэлла. Ее душили боль и негодование.
— Глупышка, это всего лишь игра, — виновато оправдывалась Розалинда.
Габриэлла гневно посмотрела сначала на мать, потом на сигару, которую Розалинда неловко зажала между указательным и средним пальцами.
— Ну не сердись, пожалуйста, мне давно хотелось попробовать, но Август был категорически против того, чтобы я курила, — Розалинда поискала глазами, куда бы деть злополучную сигару, и, заметив на столе хрустальную пепельницу, сунула ее туда.
— Думаю, тебе пора возвращаться домой, — холодно сказала Габриэлла.
— Что? Вернуться домой и оставить тебя в лапах этой медузы Горгоны? Ни за что. Я предприняла этот утомительный переезд не для того, чтобы уехать через несколько дней, — она вскинула голову. — И потом ты нуждаешься в поддержке.
— Ох, мама, — девушка с укоризной посмотрела на нее. — Неужели ты не понимаешь, что только усугубляешь мое положение?
Розалинда вгляделась в лицо дочери и узнала тревожные признаки печали, которые в какой-то степени были результатом ее собственного поведения.
— Ты права, детка, кажется, я опять делаю глупости, а тебе предоставляю право отвечать за последствия, — Розалинда взяла Габриэллу за руку и усадила на кожаную софу. — Момент, ради которого она приехала и которого так страшилась, настал. — Я знаю, Габби, что не была тебе хорошей матерью, но поверь, если бы время можно было повернуть вспять, все пошло бы по-другому. Тогда ты не смогла бы меня ни в чем упрекнуть.
— Ты имеешь в виду связь с герцогом?
— Я имею в виду связь с тобой, — Розалинда вздохнула. — Пойми, я была очень молода и так любила Августа, что совсем потеряла голову. Трудно объяснить, что я испытывала, мне просто хотелось быть рядом с ним, — она погрузилась в воспоминания и сморщилась от боли, которую они причинили. — Я была счастлива, но не замечала ничего вокруг себя. Жизнь текла своим чередом… мимо меня. Это было какое-то наваждение.
Габриэлла смотрела на мать и чувствовала, что это признание далось ей нелегко. Впервые они говорили по душам, и впервые между ними возникло взаимопонимание. Да, да, девушка поняла, что Розалинда хотела ей сказать. В брачную ночь она испытала то же самое: наваждение, страсть, туман в голове и горькая расплата за призрачное удовольствие.
Габриэлла погладила мать по плечу и уткнулась носом ей в щеку. Недостающая частичка ее сердца встала на свое место. Презрение заменила любовь. Теперь они не просто мать и дочь, а две женщины, уважающие друг друга.
— Мне кажется, я поняла тебя, мама.
— Правда? О, Габби, я так надеялась на это, — Розалинда прижала дочь к себе.
— Знаешь, ты родилась чудо какой хорошенькой, и я сразу полюбила тебя, но он… ОН? Боже, как я боялась потерять его. Он был моей жизнью, смыслом моего существования, я буквально молилась на него. Когда ты подросла, я нашла самую лучшую школу. Мне хотелось дать тебе блестящее образование и как можно лучше подготовить к будущему. Я верила в тебя, и регулярные отчеты мадам Маршал радовали меня больше всего на свете. .Розалинда встала и зашагала по комнате, нервно ломая пальцы.
