Ястреб и голубка - Хенли Вирджиния (книга жизни TXT) 📗
Иногда она ночевала в Темз-Вью одна; случалось и так, что он являлся среди ночи, увешанный оружием, одетый в черное, настороженный и злой.
Он мог скользнуть в постель, прижать ее к себе горячими руками, и тогда они предавались любви неистово и яростно, словно в последний раз.
Сабби вздохнула и собиралась уже отойти от окна, но тут она увидела всадника. Она сбежала по лестнице вниз, чтобы встретить его, и с изумлением обнаружила, что перед ней стоит не Шейн, а Мэтью. Уже не в первый раз у него перехватило дыхание от ее красоты, и он от всего сердца пожалел, что в эту холодную зимнюю ночь она ждала не его.
— Господи, Сабби, как я рад тебя видеть! — воскликнул он, смеясь и обнимая ее; при этом холодные мокрые хлопья снега падали с его плаща ей на платье. — Ты уже сказала ему, что леди Девонпорт — это ты?
— Нет, и, может быть, именно поэтому он носит меня на руках и обращается со мной как с королевой. Зато я все сказала вашей матери.
— Джорджиана приезжала в Лондон? — удивился он.
— Да. Она столкнулась со мной, когда я была одета… ну, очень по-домашнему. Вот она конечно и подумала, что я — молодая жена Шейна. Я ей во всем призналась, и она меня заверила, что ничего ему не скажет.
— Вы друг другу понравились? — напрямик спросил Мэтью.
— Да, благодарение Господу. Меньше всего хотелось бы нажить врага в лице собственной свекрови!
Они уселись перед жарким камином, и Сабби налила по бокалу подогретого с пряностями сидра.
— Это напомнит тебе родной дом. А ты по каким делам здесь оказался?
— Знаешь, дела странные. Я только что доставил две больших партии мрамора с острова Порбек. Этот мрамор предназначался для покупателя, который задумал какую-то грандиозную перестройку, и тем не менее Хок предупреждал меня, чтобы с этим грузом все было шито-крыто. Мне только одно и требуется — узнать у него, где и когда я должен выгрузить мрамор. Для такой морозной погоды я мог бы придумать и более приятное занятие, чем жонглировать глыбами холодного розового мрамора.
Входная дверь резко распахнулась, и Шейн впустил в дом невысокую темную фигурку, а заодно и небольшой смерч из снежных хлопьев.
— Франсес! — ахнула Сабби. — Сейчас же идите к огню и согрейтесь!
— Добрый вечер, Сабби. Кажется, придется считать, что лорд Девонпорт снова спас меня.
Мэтью немедленно вскочил на ноги.
— Леди Сидней, позвольте выразить вам мое самое искреннее сочувствие в связи с вашей тяжелой утратой.
Шейн пояснил:
— Как вы, конечно, догадались, это мой брат, Мэтью Хокхерст.
— Стряслось что-то ужасное, Франсес? — спросила Сабби, видя, как горестно поникли худенькие плечи.
— Мы думали, что нашли выход из денежных затруднений. Я отправилась к поверенным Филиппа, чтобы продать кое-какие поместья семейства Сидней, но оказалось, что завещание составлено не правильно, и брат Филиппа, Роберт, претендует на все имущество.
— Я поручил своему стряпчему, Джекобу Голдмену, повидаться с Робертом Сиднеем по поводу наследства Франсес, — сообщил Шейн.
— Пришлось продать все свадебные подарки и столовое серебро… И за все это я получила тысячу фунтов, — безнадежно поведала Франсес. — Отец обратился к королеве с прошением, чтобы казна уплатила долги Филиппа, но она ответила отказом… потому что злобствует из-за Марии Шотландской. Вот она и решила наказать отца таким манером.
— Вы, должно быть, совсем измучились.
Сегодня вы уже не сможете вернуться в Суррей. Переночуйте здесь… я вас отведу в такую уютную розовую спальню… — Она умоляюще взглянула на Шейна. — Дорогой, прикажи кухарке приготовить что-нибудь поесть, а я провожу Франсес наверх.
— Идем, Мэтт, мы сами устроим набег на кухню: я просто умираю от голода.
Оказавшись наедине с Мэттом, Шейн распорядился, чтобы тот выгрузил розовый мрамор со своих кораблей и перенес его на суда Шейна.
— Может, я просто отвезу его к покупателю? Так будет гораздо удобнее, — предложил Мэтт.
Не желая впутывать брата в свои тайные операции, Шейн решил отделаться шуткой:
— Мрамор предназначен для дамы, Мэтт, если уж тебе так хочется это знать, и я заинтересован в том, чтобы вся ее благодарность досталась мне одному.
Мэтт мгновенно разозлился. Как может его братец гоняться за всякой юбкой, если его дарит своей любовью самая очаровательная женщина в Лондоне? Он резко бросил:
— Мне надо идти. Где стоят твои корабли?
Шейн воззрился на него долгим задумчивым взглядом и спокойно ответил:
— «Дерзновенный» и «Глориана» — в Саутенде. Капитанам дано указание принять мрамор на борт в любое время дня и ночи, когда это будет удобно для тебя, Мэтью.
Проводив брата, Шейн набрал полный поднос аппетитной еды для Франсес. Он тепло улыбнулся ей и сказал:
— У меня есть для вас две тысячи фунтов, Франсес. Я хочу помочь вам, и, насколько я понимаю, деньги — это именно то, что вам сейчас больше всего необходимо.
Франсес всплеснула руками.
— О милорд, я не могу!..
Было видно, что она спорит сама с собой.
После недолгого колебания она решилась:
— Я… я помогала отцу, когда он лежал больной, и… И я обнаружила, что у него заведено досье на вас, лорд Девонпорт.
— Я знаю, — мягко отозвался Шейн, — и искренне надеюсь, что сердце посоветует вам предупредить меня, если настанет такое время, когда ваш отец должен будет передать свои досье другому министру. Но, Франсес, деньги, которые я вам предлагаю, не имеют к этому никакого отношения. Я настаиваю, чтобы вы их приняли.
Сабби видела, как вздохнула Франсес и какое облегчение отразилось на лице юной вдовы.
— Подкрепитесь, Франсес, это так аппетитно пахнет. Я подберу вам теплое ночное платье, а вы позабудьте на время о своих тревогах и позвольте себе несколько часов отдыха.
Франсес с благодарностью взглянула на нее.
Когда Шейн и Сабби, выйдя из розовой спальни, прикрыли за собой дверь, Сабби спохватилась:
— Мне надо послать служанку, чтобы она приготовила комнату для Мэтью.
— Незачем, — сообщил Шейн, поднял ее на руки и понес в их спальню. — Он ушел.
— Ушел? — изумилась Сабби. — Почему?
— Я сказал самую невинную фразу, а он вспыхнул, как порох. — Шейн поставил ее на пол спальни и повернулся, чтобы запереть дверь. — По-моему, он воображает, что влюблен в тебя.
Сабби покраснела. Она знала, что в его словах немало правды, но, как ни крути, именно Мэтью стоял рядом с ней, обмениваясь брачными обетами. Ее так и подмывало выкрикнуть в лицо Шейну: «Это твоя вина!» — но пришлось придержать язык и повернуться к Шейну спиной, как будто ей именно сейчас захотелось посмотреть через окно, как падает белый снег на дорожки сада.
Он подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в макушку.
— Любимая моя, мне даже подумать страшно, что ты когда-нибудь можешь оказаться в такой беде, в какую сейчас попала Франсес. Я положил на твой счет в ювелирной компании десять тысяч фунтов.
Она так и застыла в его объятиях, удивленная столь значительной суммой.
— Бог свидетель, ну и щедры же бывают мужчины со своими любовницами!
Он повернул ее лицом к себе.
— Сабби, я не думаю о тебе как о любовнице! — В глазах у него было страдание, и это от нее не укрылось. — Ты моя возлюбленная, ты моя любовь. То, что есть между нами, — это такой редкостный дар, это так необыкновенно!.. Я взял твою девственность и не хочу, чтобы когда-нибудь ты познала другого мужчину. Разве ты не чувствуешь, как крепко мы с тобой связаны?
— Да, чувствую! — воскликнула она. — Я хочу, чтобы мы были мужем и женой!
— О милая моя, — сказал он, снова подняв ее на руки и направляясь к кровати, — и я хочу того же, но это невозможно.
Ласковыми, бережными руками он раздевал ее, приговаривая:
— Маленькая моя, любимая. — Поцеловав ее веки, он отвел с висков пряди вьющихся волос. — Брак — это еще не все, родная. Посмотри на бедную Франсес.
Она запустила пальцы в густую поросль черных завитков у него на груди.
