Избранница - Джеймс Саманта (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Но она еще многого не знала. Ей предстояло еще многому научиться…
И он рьяно принялся обучать ее.
Не то чтобы это происходило сознательно. Осознавал он лишь всесокрушающее желание доставить ей незабываемое и ни с чем не сравнимое удовольствие. И обладать ею. Никого и никогда он не жаждал так, как эту женщину… всю ее… вот так… и эдак, старым, проверенным веками способом… и любым другим тоже.
Но сейчас порадуем ее вот так. Он скользнул еще ниже. И его язык оставил пылающие следы на ее животе.
— Габриэль, — охнула она. — Великий Боже… что?..
Он так навалился на нее, что она поневоле раздвинула ноги. Она беспомощно вцепилась в его напрягшиеся мышцы. Но он не уступал.
И вот он уже пробует ее на вкус. И тут же в нем вспыхнуло сумасшедшее пламя, опалившее и ее таким всплеском эротического огня, что она увлажнилась еще больше. Он застонал. Она была горячей и сладкой.
Она оторвала голову от подушки. А он снова и снова дразнил ее влажные гладкие мышцы, смакуя неповторимый вкус своей женщины. Ее пальцы погрузились в его волосы. Она задрожала. Бедра ее дернулись навстречу его губам и языку. Кровь загудела в нем от первобытного счастья: он дал ей то, чего она неосознанно желала.
Затем он коснулся ее распустившегося бутона женственности, и этот вытворявший с ней черт знает что язык довел ее до исступления. Тело ее забилось в конвульсиях. Чувствуя, что и сам больше не выдержит, он опустился на нее. Подернутые дымкой глаза Кесси открылись. И он, и она не сводили глаз друг с друга, пока он снова и снова погружался в нее, приближаясь к развязке сладкой драмы.
Семя внутри него было уже готово излиться, но он сдержал свой порыв. Он хотел, чтобы она узнала восторг совокупления в полной мере.
Она впилась ногтями в его плечо.
— Габриэ-э-эль!
Ее крик подстегнул его. Он прильнул к ней голодным и жадным поцелуем. И, словно обезумев, откликнулся на ее мольбу, участив темп и пронзая ее все чаще и глубже. Он ли владел ею… она ли им? Кто знает? Да и это стало вдруг не важно. Потому что все его мысли сосредоточились на спазмах мышц вокруг его пульсирующей плоти. Со сдавленным стоном он взорвался внутри нее и преисполнился не меньшим ликованием и восторгом, от которых под ним содрогалась Кесси.
Глава 19
Осень раскрасила все в яркие красно-коричневые и золотые тона. Дни стали значительно короче, а по ночам температура опускалась почти до нуля. Холод на улице совпал со стужей, воцарившейся в сердце Кесси.
Все последние недели ее снедала тревога. И от нее никак не удавалось избавиться, потому что семя сомнения было посеяно и взошло. Что, если Габриэль прав? Что, если кто-то задумал извести ее любой ценой? Она ненавидела себя за собственную подозрительность, но Эдмунд страстно ненавидел американцев. Он вполне мог решиться на то, чтобы раз и навсегда избавиться от невестки из Нового Света.
Он еще не вернулся из Бата, за что Кесси благодарила небеса. Частичка ее души корчилась от понимания того, что Эдмунд вполне мог быть организатором всех ее несчастных случаев. Габриэль же, кажется, убежден, что отец никогда не позволит себе ничего против его жены. Сама же Кесси не смогла припомнить больше никого, кому бы столь же страстно хотелось уничтожить ее.
Но на этом ее тревоги не заканчивались.
Они с Габриэлем больше не отказывали себе в плотских радостях, которые обретали в объятиях друг друга. Когда он занимался с ней любовью, то требовал от нее полной самоотдачи — и даже больше. Вначале сумасшедшая страсть, с которой ее тело откликалось на его ласку, пугала ее. Еще больше ее страшило, что тело предавало ее сразу же, достаточно было лишь одного поцелуя мужа. Ну и куда это годится? Но сдерживать себя и контролировать она так и не научилась, а со временем перестала и жалеть об этом. Его объятия были иногда страстными и собственническими, а иногда пронзительно нежными и сладкими. Но хотя ее ночи и были теперь заполнены изучением искусства любви, дни ее по-прежнему причиняли ей бесконечные страдания.
О, свое тело Габриэль дарил ей с поистине царской щедростью! А вчера, например, страстно шептал ей, какое блаженство пережил в ее объятиях, какой восторг испытывал от ее робких попыток исследовать его обнаженное тело. Но стоило наступить утру, как его теплота и нежность таяли, а на страсть надевались оковы жесточайшего контроля.
Кесси это просто убивало. Он столь тщательно скрывал от нее свои эмоции, так отгораживался, словно надевал на себя железные латы. Он не допускал ее ближе определенной черты… а она всем существом желала оказаться именно там… за этой заветной чертой…
Ее никогда не интересовали богатство, драгоценности и шикарные платья, хотя Габриэль и был убежден в обратном, чем причинял ей боль. Если честно, то она должна была бы ликовать от счастья лишь потому, что у нее есть дом и обеспеченное будущее и ей не грозят голод и нищета. Но Кесси не могла больше лгать самой себе. В глубине души она мечтала о счастливом браке, о муже, который бы всем сердцем боготворил ее, и о детях, которых бы хотели и любили они оба.
И этот груз, взваленный на нее предательским сердцем, возжаждавшим слишком многого, был тяжек. Ночами она молилась о том, чтобы Габриэль со временем полюбил ее, но боялась, что это недостижимая цель. Мечта ее становилась все туманнее и призрачнее, а вот одно предположение превращалось в абсолютную реальность.
Она была беременна.
И совершенно не представляла себе, как сказать об этом Габриэлю.
Она и не догадывалась, что ее тайна уже раскрыта.
Как-то в ноябре после полудня Габриэль работал в своем кабинете. В дверь робко постучали. Он замер с пером в руке и крикнул:
— Войдите!
Он недоуменно свел брови на переносице, когда в комнату бесшумно скользнула Глория. Она со страхом уставилась на хозяина, готовая сорваться и исчезнуть по первому же его приказу. Но пересилила себя.
— Можно мне кое-что сказать вам, сэр?
— Разумеется, Глория.
Он приглашающе махнул ей рукой, хотя по-прежнему недоумевал. Потому что не смог придумать ни одной мало-мальски уважительной причины, по которой могла бы обратиться к нему горничная жены.
Глория нервно теребила фартук, но отступать ей уже было некуда.
— Я знаю, это не моего ума дело, — выпалила она, — но только очень беспокоюсь за миледи.
Габриэль промокнул перо специальной тканью и отложил его в сторону.
— В чем все-таки дело, Глория? Расскажите мне все, как есть, без утайки.
— Видите ли, милорд, на мой взгляд, она последний месяц прихварывала. О, я знаю, она все время делает вид, что с ней все в порядке, никогда не пожалуется! Но уже несколько раз за последние две недели она так бледнела и слабела, что… Боже, да не будь меня рядом, она бы хлопнулась в обморок, сэр!
Габриэль нахмурился. Кесси не относилась к истеричным дамочкам, которые падают в обморок из-за любого пустяка и более напоказ, чем от дурноты. Кроме того, у Кесси гордости на пятерых, она стерпела бы даже побои, лишь бы не жаловаться. Стиснула бы зубы… и все.
— Значит, тебе кажется, что она больна?
— Понимаете, милорд, странность в том, что иногда она словно юная козочка на лужайке — свежая, бодрая, так и лучится энергией. А временами ей так плохо, что не хватает сил выбраться из кровати. Вы уж простите мне мою прямоту, сэр. Только я много раз пыталась убедить миледи показаться врачу, но она и слышать об этом не хочет!
Габриэль встал.
— Спасибо, Глория. И за твое внимание, и за заботу о миледи. Ты правильно сделала, что обратилась ко мне. Можешь быть спокойна, я прослежу, чтобы твоя хозяйка перестала пренебрегать собственным здоровьем.
Глория быстро сделала книксен и вышла, чувствуя удовлетворение, смешанное со странным чувством вины. Она прекрасно знала, что за хворь напала на хозяйку, но волновалась из-за того, что та очень тяжело переносила свое состояние. Надо было непременно посоветоваться с врачом, а хозяйка упорно не желала делать этого. Было непонятно, достаточно ли серьезно отнесся к этой новости хозяин. К сожалению, ни один из слуг в Фарли-Холле понятия не имел, как милорд и миледи относятся друг к другу. Все они питали, конечно, надежды на лучшее, но и сомнений хватало. Но, выглянув из-за угла, Глория довольно заулыбалась: милорд граф поднимался по лестнице, прыгая через ступеньки.
