Джунгли страсти - Коротнян Екатерина Анатольевна (читать книги без txt) 📗

Лолли осмотрела свою одежду: черную холщовую рубаху, штаны, тяжелые бутсы. Да, от той девушки не осталось и следа. Лолли бросила взгляд в зеркальце на свое отражение. У нее по-прежнему были светлые волосы, но они стали гораздо короче и едва доходили до плеч. Разбитые губы зажили, но на лице можно было разглядеть несколько синяков и царапин. К тому же она ковыляла на бамбуковых костылях.

И это Юлайли Грейс Лару. Ее братья просто не переживут такого зрелища!

А отец – что он подумает?

Впрочем, не важно, что он подумает. Ей осточертело пытаться ублажить отца, которого она даже не знала, надоело завоевывать уважение окружавших ее мужчин. Ее братья могли бы укрыть ее от невзгод, но все дело в том, что они считали ее неспособной позаботиться о самой себе. Они не уважали ее. Наверное, мужчины вообще считают всех женщин ни на что не годными, решила Лолли. Сэм был отличным примером полного отсутствия уважения. Не нашел ничего лучше, как свалиться пьяным на ее кровать.

Лежа в темноте и уставившись на дверь, которой хлопнул Сэм, она твердо решила, что больше не будет стараться угодить мужчинам. До сих пор это не дало ей ничего хорошего. Она всегда стремилась получить одобрение, но так и не дождалась похвалы ни от одного мужчины. И вообще, чем больше она старалась, тем больше все запутывала.

Она из кожи вон лезла, чтобы братья могли гордиться ею, а добивалась лишь того, что они снисходительно поглаживали ее по светлой головке. В конце концов, она замкнулась в себе, жила в собственном мирке. Ей хотелось добиться отцовского одобрения, но он ни разу не приехал домой, так что у нее даже не было шанса попробовать. И она все время проводила в ожидании, встречая одно разочарование за другим. И от Сэма она тоже надеялась получить одобрение, но добилась лишь презрительного отношения.

Все, с этим покончено. В темноте одинокого бунгало она приняла решение. Отныне она сама будет отвечать за свою жизнь. Ей до смерти надоело выслушивать от мужчин нотации: что ей нужно делать, какой быть. Ее будущие поступки, возможно, и не заслужат мужского одобрения, но по крайней мере у нее будет чувство, что она сама распоряжается своей жизнью. Тогда, возможно, ей будет все равно, что думают о ней мужчины.

Пусть теперь они дожидаются ее. И первым мужчиной, которому придется подождать, будет Сэм.

Гомес уже дважды заходил за ней, говорил, будто Сэм требует, чтобы она пришла немедленно. Лолли не подчинилась, а вместо того доковыляла на костылях до кровати, уселась, положила костыли на колени, а потом сосчитала до тысячи. На душе у нее стало так хорошо, что она проделала это еще раз.

«Девятьсот девяносто восемь... – Лолли улыбнулась, представив, как Сэм с хмурым лицом вышагивает по лагерю. – Девятьсот девяносто девять... – Лолли облизнула указательный палец и провела в воздухе воображаемую черту. – Тысяча... и еще один для меня!»

Лолли поднялась, взяла с кровати небольшой мешочек арахиса и привязала к поясу. Затем она поставила костыли, опираясь на них, вышла из бунгало и не спеша направилась к баракам. Миновав домики, она вышла за ворота и оказалась в джунглях. Перед отъездом ей предстояло еще одно дело.

Сэм оставил Джима и группу солдат, которые сооружали новую крышу на кухне. Каждый раз, когда молоток ударял по деревянному колышку или гвоздю – примерно каждые две секунды, – в голове у Сэма раздавался звон. Он прошел сто ярдов до повозки, на которой им предстояло отправиться в горы. Миновал запасного буйвола, привязанного к задку повозки, и проверил в тысячный раз колеса. Остановившись возле задней оси, он наклонился, чтобы взглянуть на нее – огромная ошибка. В голове у него стрельнуло, боль пронзила лоб и виски, в которых стучало так, словно вены перегоняли не кровь, а проклятое виски, целую кварту сразу.

Сэм поморщился и очень медленно выпрямился. В ту же секунду он заметил женщину, из-за которой у него так болела голова. Лолли Лару ковыляла на своих костылях и улыбалась с еще большей гордостью, чем Грант в Аппоматоксе [6].

За ее спиной тоже шли войска: восемь откормленных бойцовых петухов – по крайней мере они были когда-то бойцовыми петухами – семенили за ней вереницей, как утята за своей мамой-уткой.

Стук молотков прекратился, и в лагере наступила полная тишина. Прищурившись от яркого солнца, Сэм повернулся к солдатам. Медленно, один за другим, они спустились с крыши, последним слез Джим и подошел к Сэму. У каждого был вид, словно его только что ударили по голове.

Лолли остановилась в нескольких футах от них. Высоко подняв подбородок и сверкая голубыми глазами, в которых светилась простодушная гордость, она сказала:

– Я привела им обратно всех птиц, видишь? – Она махнула в сторону петухов, которые развернулись, как хорошо обученный полк, и теперь стояли на одной линии рядом с ней.

Сэм услышал, как Джим хохотнул. Нахмурившись, он уставился себе под ноги, потирая рукой гудящий лоб. Сэм считал. Когда он вновь поднял глаза, вокруг собрались все обитатели лагеря и у каждого был ошарашенный вид.

– Ну, – в голосе Лолли послышалась нетерпеливая нотка, – хозяева, разбирайте своих питомцев. У какой птички какое место?

Сэм как раз собирался сказать, что ее место в Бельвью, когда вперед шагнул Гомес и указал на бело-черного петуха в середине шеренги:

– Вот этот мой.

– Клодетт? – Лолли обернулась к птице.

Сэм застонал. Она дала им имена.

– Она самая миленькая. Хотя поначалу была настоящей драчуньей.

Джим громко захохотал. Лолли сердито взглянула на него. Она понятия не имела, с чего вдруг он так веселится. Сэм покачал головой.

Лолли продолжала щебетать:

– Три или четыре раза она принималась клевать мою руку, но теперь с этим покончено. – Лолли подошла к Гомесу, вынула из мешочка у пояса что-то похожее на орех и, опершись на один костыль, наклонилась. – Держи, Клодетт...

Птица взмахнула разок крыльями, подбежала к протянутой руке и склевала орех. Лолли сунула руку в глубокий карман штанов и что-то вынула.

– Возьмите. Она обожает эти орехи.

В протянутую руку Гомеса посыпался арахис.

– Теперь присядьте на корточки, – велела Лолли. – Ну же.

Гомес подчинился.

– Хорошо. А теперь вытяните руку.

Как только Гомес вытянул руку, петух вскочил на нее, – затем перебрался на его плечо и устроился там, как Медуза. Лолли вздернула подбородок и улыбнулась так лучезарно, что Сэму снова захотелось зажмуриться.

– Итак, кто хозяин Ребекки? – Она указала на низкорослого петушка в конце шеренги.

Джим наклонился к Сэму и процедил, не разжимая губ:

– Она дала всем женские имена.

– Я заметил.

Сэм слушал, как Лолли говорит с каждым хозяином, рассказывая о причудах их пернатых подопечных и как ей удалось выманить птиц из джунглей. Она тарахтела о том, что ломала голову, как вернуть птиц в клетки, поэтому и научила их следовать за ней, кидая на землю по орешку.

После каждого ее слова Джим тихо отпускал язвительное замечание. Сэм решил, что с него довольно, и пошел проверить, все ли собрано в повозку.

К тому времени когда он закончил свое инспектирование, Лолли успела раздать всех птиц, попрощаться с каждым солдатом и заковыляла к Джиму, чтобы поболтать с ним. Сэм подошел к ним как раз тогда, когда она благодарила Джима бог знает за что. Лолли с улыбкой обернулась к Сэму, услышав его шаги:

– Я все уладила с солдатами.

Вот уж действительно. Умудрилась приручить целую стаю бойцовых петухов. Сэм не сомневался: если бы петухи умели говорить, она бы научила их произносить «пожалуйста» и «спасибо». Он никогда не встречал никого похожего на Лолли Лару, и если повезет, то никогда больше не встретит. На свете не может быть двух таких существ, иначе человечество не протянуло бы так долго.

Он посмотрел на нее: ни намека на розовый Калхун – солдатская форма, спаленные наполовину волосы, синяки и яркая улыбка. Трудно было поверить, что она – та самая женщина, которая хныкала всю дорогу, продираясь сквозь джунгли. Две недели назад он сразу бы ей выложил, как она выглядит и как глупо поступила с этими птицами, но теперь, видя улыбку на ее лице, покрытом синяками, и слыша радость в ее голосе, он не мог ей ничего сказать. И ему самому это не понравилось.