Укрощение строптивых - Марш Эллен Таннер (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
– Что случилось?
– Какого черта ты здесь делаешь в таком виде? – набросился на нее Хью, отвечая вопросом на вопрос.
Иден покраснела и убрала со лба выбившуюся прядь.
– Прости, – торопливо начала она, – я понимаю, ты не одобряешь мой наряд, но...
– Твой наряд? А все остальное? – Хью резким жестом показал на толкущихся овец и стоящую у ног Иден собаку. – Подходящее занятие для графини, не правда ли?
– А тебе бы хотелось, чтобы я вышивала? – спокойно возразила Иден.
– В числе прочего – да.
– Чтобы я стала одной из бледнолицых, безжизненных аристократок, которые весь день едят сладости и ласкают своих собачек? – с вызовом отозвалась Иден, непонятно почему вдруг вспомнив леди Кэролайн Уинтон. – Тебе, кажется, такие женщины нравятся. – Она видела, как сжались губы у Хью, что было верным признаком гнева, но сейчас это только распалило ее. – Знаешь, Хью, я имею право на собственную жизнь, на свои интересы! Что такого ужасного в том, что я помогаю мистеру Маккензи управляться с овцами? Если мне нравится такая работа, это еще не значит, что я превращусь в простую крестьянку! Вообще я считаю, что ты ужасно высокомерен, чего-чего, а такого снобизма я от тебя не ожидала!
Она отвернулась и пошла прочь; собака побежала за ней, а Хью стоял и смотрел ей вслед, не в состоянии разобраться в чувствах: то ли он хочет обнять и поцеловать эти сердитые губки, то ли уложить ее себе на колени и выпороть, как непослушного ребенка.
– Кажется, и то и другое, – проворчал он, усаживаясь в седло и беря с места в галоп. В этот миг, однако, мудрее всего было не предпринимать ничего, потому что он не был уверен, какое чувство возобладает, когда он коснется ее. Бить жену не пристало, конечно, хотя однажды он и сказал Иден, что у него руки чешутся, а целовать ее сейчас совсем не хотелось. Вознаградить ее проявлением любви за такое представление? Черта с два!
Остаток утра прошел у Хью в хлопотах по хозяйству, он вернулся домой поздно, голодный, в грязи и все еще не остывший от утренней стычки с женой. Дандху сообщил ему, что госпожа поехала в Тор-Элш навестить родных и не сказала, когда вернется. Это ничуть не улучшило настроения Хью. Он метался по комнатам с таким выражением, что даже видавшие виды слуги не решались попадаться ему на глаза. Наконец Хью наткнулся на генерала, который робко заметил, что не может сосредоточиться на шахматах, когда его племянник мечется, как бенгальский тигр в клетке. Такого труда стоило усадить Дандху за шахматную доску, и, пока он еще хоть что-нибудь соображает, генерал попросил Хью спускать пары где-нибудь в другом месте. Десять минут спустя Хью уже несся как одержимый по дороге, ведущей в Тор-Элш.
Сэр Хэмиш откинулся в кресле и, прищурив глаза, посмотрел на Дандху:
– Ну, что я тебе говорил? Как два кремня эти двое!
– Ничего хорошего в том, что господин ссорится с женой так скоро после свадьбы, – решился высказаться индус.
– Чепуха! Для этих двоих это совершенно естественно! Не дает чувствам погаснуть. А что до Хью – может отрицать сколько угодно, поставлю свой последний шиллинг, – он влюблен в эту девчонку. Здорово она его задела, я бы... Черт тебя побери, темнокожий ублюдок! – разбушевался он в следующее мгновение, когда Дандху неожиданно взял его ладью, и сразу забыл о племяннике. Изучая позицию, генерал ворчал и ругался сквозь зубы, в конце концов пошел пешкой, ворчливо заметив, что с его стороны было большой ошибкой обучить слугу правилам игры.
– Приготовить саибу еще чашечку чая? – предложил Дандху, пытаясь успокоить генерала.
– Ничего подобного! – отрезал тот. – Будешь сидеть здесь, пока не сделаешь следующий ход. Ну ладно, иди и приготовь чай, если так настаиваешь, но на этот раз добавь побольше виски, идет?
Миссис Уолтерс, ужасно возбужденная, влетела в кремово-золотистую гостиную Тор-Элша объявить о неожиданном прибытии графа Роксбери. Такие важные гости заглядывали в Тор-Элш нечасто, и миссис Уолтерс не знала, как обращаться к нему, когда увидела на пороге. Огрубевшие от работы руки у нее дрожали и выдавали ее волнение, когда она принимала его протянутую меховую накидку.
– Садись, Хью, – проговорил Ангус Фрезер без малейшего намека на благоговение, охватившее экономку. – Сейчас миссис Уолтерc принесет нам чего-нибудь горячительного, чтобы согреться. Если я правильно понимаю, ты приехал за Иден? Боюсь, ты разминулся с ней. Она уехала минут десять назад.
– Она направилась в Эрран-Мхор? – спросил Хью нахмурясь.
– Не знаю, она ничего не сказала да и была здесь недолго. – Выцветшие голубые глаза, удивительно похожие на глаза внучки, внимательно смотрели на него. – Поссорились?
Вопрос был непростительно дерзкий, но задал его Ангус Фрезер, и Хью честно посмотрел на него с грустной улыбкой:
– Да, что-то в этом роде.
– Не удивляюсь, – сказал Ангус. – Если тебе нужна была послушная, смирная жена, женился бы на индианке. Часто слышал от Хэмиша, как они послушны и преданы мужьям.
– Наверное, я еще не раз пожалею, что не сделал этого, – согласился Хью, все так же грустно улыбаясь.
Старик пожал плечами, закрывая тему. Про себя он был доволен, что его своевольная внучка вышла замуж за человека, которому по силам приручить ее. Он со вздохом откинулся в кресле, глотнул виски, которое подала миссис Уолтерс, и ничего больше не сказал. В комнате воцарилось дружеское молчание. Хью, который, несмотря на долгие годы, проведенные в Индии, не потерял вкуса к хорошему шотландскому виски, с удовольствием потягивал содержимое стакана, оглядывая комнату. Он редко бывал в этом кабинете, ему было приятно увидеть, что здесь мало что изменилось. Та же старая мебель эпохи английского короля Якова I, толстенные ковры, картины в темных дубовых рамах висели на тех же местах, и даже Ангус Фрезер, хотя и постаревший и болезненно хрупкий, казался неотъемлемой частью воспоминаний Хью о прошлых визитах.
И все же что-то изменилось... Хью подумал минутку и наконец понял, что две картины Уилкинза, которые висели напротив камина, исчезли, их сменили другие, менее известного художника. Он заметил об этом вслух.
– Джанет сняла их, пока я болел, – объяснил Ангус. – Говорит, никогда не любила их. Считает, они плохо вписываются в обстановку, а ведь они – самые ценные из моих картин. Наверное, отнесла их на чердак, я не спрашивал. Хочешь еще виски?
– Спасибо, нет, – ответил Хью, поднимаясь. – Хочу вернуться домой засветло. Передайте мой привет миссис Джанет.
– Обязательно, – пообещал Ангус. – Она расстроится, что разминулась с тобой. И Анна тоже. Она – особенно! Уехали куда-то с утра, а Изабел... – Он нахмурился, пытаясь вспомнить. – Не помню, Изабел уехала с ними или нет. Такая тихая, знаешь, иногда я о ней вообще забываю.
Хью поднял воротник и вышел в холодный двор. Внезапно он услышал звук легких бегущих шагов за спиной и вовремя увернулся – из-за угла появилась закутанная фигура с корзиной только что собранных яиц, меховой капюшон скрывал лицо.
– Добрый день, мисс Гамильтон, – вежливо поздоровался Хью. Изабел от неожиданности шагнула назад.
– О! – вырвалось у нее, она залилась румянцем. – Ваше сиятельство, я не видела вас! Извините, пожалуйста... – Опустив голову, она прошла мимо него и исчезла в доме.
Это было больше похоже на отчаяние, чем на грубость. Хью постоял, задумчиво глядя ей вслед. Он не понимал, почему Изабел, такая прелестно застенчивая и милая на балу и потом на свадьбе, вдруг так расстроилась при виде его. Не Иден ли поделилась со своей впечатлительной кузиной невероятными россказнями о своем мерзавце-муже? Если он прав, радоваться нечему. Хью взобрался на лошадь и отъехал в таком же настроении, что и приехал.
– Черт бы побрал этих гамильтоновских женщин! – проворчал он себе под нос.
К тому времени когда он подъехал к хвойному лесу, разделяющему Тор-Элш и его собственные земли, гнев его несколько поутих и сменился неведомым ранее чувством полнейшей беспомощности. Он сознался себе, что держался утром с Иден как невоспитанный мужлан, еще хуже – как самый настоящий сноб, отвратительный напыщенный патриций с высокомерием, которое сам так не любил и открыто порицал в других людях своего круга. Конечно, он не возражает, пусть Иден помогает Маккензи с овцами. В целом его порадовало, что ей совсем не хочется становиться праздной светской львицей, бледной, безжизненной аристократкой, по определению самой Иден.
