Опаленные страстью - Кэнхем Марша (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Мне не нужны твои деньги! — воскликнула она. — Мне нужен ты!
Он взял ее за подбородок и, улыбнувшись, нежно поцеловал.
— Я пока жив, мадам, и намерен сделать все возможное, чтобы вы меня не потеряли и не достались Бэрримору, хотя он и хороший парень.
Эмори уже повернулся, чтобы уйти, но Шеймас остановил его:
— Подожди! Я дам тебе одну штучку, и ты положишь ее в то самое место, куда никто не полезет, когда тебя будут обыскивать, прежде чем пустить на борт.
Эмори посмотрел на карманный пистолет, который Шеймас держал на ладони.
— Возьми саблю и пистолеты, и я гарантирую, что дальше они искать не станут. Из моего пистолета можно произвести всего один выстрел, но шума от него как от двадцати. Спусковой крючок сделан так, чтобы ты не отбил себе кое-что, так что можешь им воспользоваться. Что касается вас, мисс, — он посмотрел на Аннели, — они слишком благородны, чтобы по-настоящему прочесать вас, но если вы думаете, что сможете…
— Нет, — сказал Эмори, увидев в руке Шеймаса еще один пистолет. — Защита Бэрримора не будет стоить и гроша, если у Аннели найдут оружие.
Эмори отвернулся на секунду, которой Аннели хватило, чтобы взять у Шеймаса пистолет и засунуть за пояс, из-за которого она быстро вытащила рубашку, и последовать за Эмори в лодку, переполненную солдатами.
Глава 26
Команда военного корабля «Беллерофонт», тяжелого фрегата с семьюдесятью четырьмя пушками, насчитывала триста пятьдесят человек. А теперь прибавились сотня офицеров, советники, друзья и эмиссары, сопровождавшие Наполеона из Франции. Палубы были переполнены стражами в алых накидках, моряками в тельняшках и холщовых брюках, офицерами в синей с золотом форме и штатскими в черных сюртуках, Из-под которых виднелись ослепительно-белые воротнички. Они глазели на Эмори Олторпа, когда он взошел на борт, но, как только появилась Аннели, все словно по команде повернули головы в ее сторону.
Капитан Фредерик Мэтленд, двадцати пяти лет от роду, записался в армию сразу после того, как жители Франции штурмовали Бастилию. Он удостоился почестей во время кампании в Египте против Наполеона, а позже вместе с Нельсоном сражался при Трафальгаре. Один из самых уважаемых капитанов британского флота, он прославился своей честностью и, пока обдумывал план переброски Бонапарта в Англию, не переставал возмущаться атмосферой, царившей на корабле, а также и вне его.
С четырьмя лейтенантами и полудюжиной офицеров он, стоя на баке, осматривал палубу. Его шокировала дерзость авантюриста-капитана, попросившего аудиенции.
В то же время он не мог скрыть своего восхищения смелостью Эмори Олторпа, когда тот появился на; борту военного корабля, имея при себе только рапиру и два одноразовых пистолета, которые у него отобрали, прежде чем он поднялся на борт.
Капитан задержал взгляд на Аннели Фэрчайлд. Он слышал историю о ее похищении вскоре после того, как это случилось, и час назад совершенно другую версию этой истории от лорда Бэрримора. Когда она поднялась на борт и встала рядом с Олторпом, капитан понял, какой версии следует верить. Интересно, как поступил бы ее отец, увидев свою юную газель в грубой моряцкой одежде, с растрепанными волосами, обветренным лицом, рядом с авантюристом-капитаном? У Мэтленда были четыре дочери, совсем еще маленькие, и он не мог определить свое отношение к этой не совсем обычной девушке.
— Надеюсь, вы понимаете, сэр, что находитесь на британской земле, а потому подлежите немедленному аресту, — Если ваше намерение арестовать меня не изменится после того, что я вам расскажу, тогда, пожалуйста, не обращайте внимания на белый флаг.
Мэтленд почувствовал, как мурашки побежали по телу, но на лице его не дрогнул ни единый мускул.
— Смею заверить вас, сэр, что я весь внимание. Эмори окинул взглядом толпу на палубе.
— Я бы предпочел поговорить с вами наедине, капитан. Капитан прищурил свои холодные как лед глаза.
— Мистер Уитерспун, — обратился он к своему первому лейтенанту, — пожалуйста, проводите наших гостей в мою каюту. А за пиратским кораблем пусть продолжают следить и доложат мне, если там будет замечено какое-то движение. Пусть команды остаются на своих позициях, и, ради Бога, очистите палубы от этого французского сброда.
В дневной каюте капитана, протянувшейся на всю ширину корабля, стояли стол и дюжина стульев, не считая остальной мебели. Пол был покрыт черным и белым холстом. В углу в позолоченной клетке сидел на жердочке попугай, в другом углу стоял слуга с непроницаемым лицом.
Мэтленд отдал бинокль слуге и обратился к гостям:
— Мисс Фэрчайлд, мистер Олторп, лорд Бэрримор… — он указал на стулья, — пожалуйста, присаживайтесь. Оджильви, — повернулся он к слуге, — принеси нам бренди-Слуга принес бутылку и бокалы, и капитан его отпустил. Бэрримор не стал садиться и встал у окна. У двери стоял Уитерспун.
— Мы обойдемся без формальностей, не так ли? — сказал Мэтленд. — Но некоторые предосторожности не помешают, мистер Олторп. Мы не дураки, чтобы зря терять время. Благодаря вмешательству лорда Бэрримора я, не слушая голоса разума, пошел вам навстречу, сэр Олторп. Лорд говорит, что у вас есть веское доказательство того, что вы не предатель. Но разумеется, только суд может решить, виновны вы или нет.
— Я хорошо это знаю, капитан, — сказал Эмори. — Но с вашего разрешения хочу показать вам некоторые документы и попросить доставить их в целости и сохранности в министерство иностранных дел.
Аннели бросила взгляд на Бэрримора. Он стиснул зубы. Он уже согласился взять на себя ответственность за доставку фальшивых депеш, не Эмори сказал, что не станет рисковать, потому что они могут попасть не в те руки. Однако если адмиралтейство доверило Мэгленду охрану самого сильного противника Англии, документы ему и подавно можно доверить, подумал Эмори.
Депеши вытащили из мешка и положили на стол перед Мэтлендом. Затем Эмори рассказал, что делал последние три года, как играл роль шпиона и наемника, как был использован его корабль. Успеха в прорыве блокады он в основном достиг благодаря приказам из Уайтхолла, поступавшим к капитанам, в которых рекомендовалось не задерживать «Интрепид», когда он попадал в их поле зрения. Все это подтвердил Бэрримор, а также то, что капитану «Интрепида» приходили фальшивые депеши.
Мэтленд, следует отдать ему должное, внимательно слушал их, не перебивал. Не известно, убедили ли они его, но создавалось впечатление, что он не счел Олторпа сумасшедшим, явившимся на борт «Беллерофонта» в поисках всепрощения.
Когда коснулись планов Бонапарта на ближайшее будущее, Эмори сказал:
— Он не собирается снова отправляться в ссылку, сэр.
— Видите ли, Олторп, у него нет выбора. Его перевезут на «Нортумберлэнд»…
— Да, а оттуда на остров Святой Елены. Но все не так просто, как вам представляется.
На лицо Мэтленда набежала тень.
— Его закуют в цепи, если понадобится, уверяю вас. Эмори вздохнул и медленно, с расстановкой произнес:
— Человек, который находится у вас на борту, может, и попадет на Святую Елену, но это не Наполеон Бонапарт.
Мэтленд, Бэрримор и Аннели во все глаза уставились на Эмори. В каюте воцарилась тишина. Мэтленд потянулся к бокалу, чтобы глотнуть бренди.
— Полагаю, у вас есть веские основания для подобного заявления, хотя не уверен, что мне хотелось бы их выслушивать.
— Прочтите письмо Жерома Бонапарта — там упоминается полковник Дюрок. Я долго не мог припомнить, кто это такой, но потом меня осенило. Один из помощников Бонапарта рассказывал о солдате по имени Дюрок, который принял на себя удар шпаги, предназначенный Бонапарту. Бонапарт не забыл этот верноподданнический поступок.
Мэтленд усмехнулся.
— Вы полагаете, что этот Дюрок восстал из мертвых, чтобы вновь принести себя в жертву? И, воскреснув, стал к тому же двойником Бонапарта?
Аннели, затаив дыхание, бросила взгляд на Бэрримора, но тот сверлил глазами Эмори, опасаясь, как бы он не испортил ему карьеру в Уайтхолле такими откровениями. Поделился бы ими лучше со своими друзьями на борту «Интрепида».
