На осколках разбитых надежд (СИ) - Струк Марина (читаем книги онлайн без регистрации txt, fb2) 📗
На втором этаже она помедлила, вспомнив слова Биргит о нездоровье Иоганна, и после недолгих раздумий скрипнула дверью черной лестницы и вышла в коридор хозяйских покоев.
Из-под дверей комнат Рихарда и Иоганна виднелись тонкие полоски света в темноте. Значит, оба не спали. Лена осторожно прокралась к двери пожилого немца и тихонько отворила ее, чтобы убедиться, что с Иоганном действительно все в порядке.
— Кто это? Это ты, Фалько? — раздалось тут же, и Лена поспешила зайти в комнаты и затворить плотно дверь, чтобы Рихард не услышал ненароком голос дяди или ее шаги.
— Это я, Лена, — замерла она у двери, решаясь пройти дальше в спальню, где в огромной кровати лежал Иоганн. — Я просто хотела проведать вас.
— Иди сюда, Воробушек, — позвал ее немец взволнованно. — Хочу посмотреть на тебя. Где ты была все это время? Неужели ты и вправду убежала из Розенбурга?
Иоганн действительно выглядел не лучшим образом. Его лицо как-то осунулось, на щеках и подбородке темнела седая щетина. Он протянул в ее сторону руку, и Лена поспешила подойти и взять его ладонь.
— Зачем ты сделала это, Воробушек? Я переживал за тебя, — проговорил пожилой немец. — Ты совсем не знаешь, что там, за границами Розенбурга. Германия сейчас, увы, не та, что была раньше. Очень много людей, которые не считают за подобных себе, рожденных не в Германии. Да даже и рожденных тоже… Ты не понимаешь, что происходит в наше время. Сейчас во многих открываются самые худшие черты и склонности при дозволенности, которую позволили ложными и злыми посулами сверху. Ты очень рисковала, Воробушек, уходя за границы Розенбурга, где даже имя фон Ренбек не смогло бы защитить тебя.
Лена удивленно посмотрела на Иоганна. Впервые он заговорил так откровенно с ней. И впервые она слышала именно от немца подобные слова.
— Я калека, моя девочка. Мне уже ничего не страшно. Но то, что я не могу ходить, не означает, что я не могу думать. И иметь собственное суждение обо всем, что творится в мире, — улыбнулся Иоганн грустно. — Я не был в Берлине с 1939 года, когда понял, что страна превращается в одну большую военную машину. Я был так горд, когда мы возродили нашу армию и вернули наши исконные земли, но я не понимаю, почему мы решили прихватить целиком и полностью земли своих соседей впоследствии. Война никогда не приносила благо. Никому. И мне не нравится, что Германия до сих пор льет кровь своих сыновей. Я видел, как умирали мои товарищи. Видел, во что превратили Германию после той войны. Мы стали никем и ничем. И я боюсь, что эта война будет такой же, как та, первая…
— Господин Иоганн… — прервала его испуганная этими откровениями Лена. Она не понимала, не провокация ли это со стороны немца вести такие крамольные речи. И вдруг это было какой-то проверкой?
— Господин Ханке, если желаешь, — поправил ее немец. — Вижу, что ты испугана моими словами. Да, ты права, наверное, мне не стоит говорить тебе такое. Просто я прошу — не убегай больше. Ты такая маленькая и хрупкая. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Воробушек.
— А я не хочу, чтобы вы так волновались, — проговорила тихо Лена и поправила одеяло на его груди. — Отдохните, господин Ханке. Завтра поговорим. А сейчас мне нужно идти, вдруг господин Рихард решит и сегодня вечером спуститься поиграть.
— Поиграть — в смысле «поиграть музыку»? — взглянул на нее как-то странно Иоганн, а потом покачал головой, когда она рассказала ему, что слышала неоднократно мелодии Шопена и Бетховена из одной из гостиных замка. — Должно быть, это были патефонные записи, Воробушек. Рихард уже давно не играет, как когда-то. Если бы ты знала, как это было! Он заставлял мою душу парить, честное слово! Я забывал обо всем на свете, слушая его игру. Но — увы! — этого больше нет. Но ты права, Воробушек — все потом. Сейчас тебе нужно идти и отдохнуть хорошенько. Уверен, Гиттхен завтра тебе выдаст целый список заданий. Спокойной ночи, Воробушек. И погаси свет, пожалуйста, когда будешь уходить. Войтек так торопился куда-то, что забыл об этом.
Ускользнуть на черную лестницу Лене не удалось сразу, как она планировала. Едва она закрыла дверь в комнаты Иоганна и повернулась, чтобы уйти, как заметила, что дверь в комнату Рихарда открыта. Сам он стоял в проеме и ждал ее появления в коридоре.
— Что случилось? Зачем он вызывал тебя? — спросил он негромко.
— С господином Ханке все хорошо, — поспешила ответить Лена. — Я просто зашла его проведать.
Рихард посмотрел на нее пристально, а потом отступил чуть в сторону и махнул рукой в комнату, приказывая тем самым зайти. Лена нерешительно переступила с ноги на ногу, а потом все же подчинилась. Да и был ли у нее выбор сейчас? Правда, она заметно стала нервничать, когда он затворил дверь, едва она только переступила порог.
— Проведать! Тебе надо было думать о нем раньше, когда убежала из Розенбурга, — насмешливо произнес Рихард, отходя от нее к окну, чтобы распахнуть створки еще шире и усесться на подоконник. Взял из пепельницы оставленную на время дымящуюся сигарету и с наслаждением затянулся. Посмотрел на нее, замершую в нерешительности у порога.
— Не понимаю, почему он к тебе так привязался. Выбери дядя Ханке в качестве любимца кошку или комнатную собачку, все было бы лучше. Знаешь, во сколько мне обошелся твой побег? Почти в шестьсот марок. Триста — старому Шульману, сотня — на лагерь людям, которые искали тебя в окрестностях, и полторы сотни — патрулю полицейских. Уверен, даже самая породистая собачонка обошлась бы дешевле. И она вряд ли бы убежала дальше парка Розенбурга, доставив столько хлопот.
У Лены задрожали губы от негодования при таком сравнении. Как может быть у такого человека, как Иоганн, такой злой и жестокий племянник?!
— Ты вообще знаешь, что было бы, если бы ты попалась полицейским или солдатам СС? — тем временем продолжал Рихард, распаляясь все больше с каждым словом. — Ты понимаешь, что ждало бы тебя, если о побеге узнали бы в арбайтсамт? Какого черта тебя вообще куда-то понесло? Быть может, ты думала, что тебя отошлют домой в итоге? Пожалеют маленькую русскую девочку, которая наигралась и решила, что с нее хватит. Зачем ты вообще ехала сюда? Надеялась уехать из своей нищей страны и устроить свою судьбу здесь? Неужели ты думаешь, что кто-то из немцев настолько пленится твоими прелестями, что женится на тебе? Или ты точно так же, как и передо мной когда-то разыгрываешь из себя немку?
— Я никогда не притворялась немкой! — возразила с негодованием Лена, в возмущении из-за его слов совершенно забыв, кто перед ней.
— Неужели? Прямо-таки никогда? — поднял одну бровь в деланном изумлении Рихард. А потом покачал головой, усмехаясь. — Я даже подумать никогда не мог, что вы настолько похожи на немцев. И что можете говорить на немецком языке так свободно. Теперь я понимаю, почему ввели систему обозначений иностранных работников. Знаешь, что тебя выдало? Гейне. Ни одна благовоспитанная немка никогда не процитирует Гейне и уже тем более не признается в любви к его поэзии.
— Почему? — спросила изумленная Лена.
Рихард погасил сигарету и взглянул на нее с какой-то странной улыбкой на губах.
— Потому что он еврей, моя маленькая русская. А значит, должен быть вымаран начисто из культуры новой Германии. Такого поэта больше нет.
Сначала Лена решила, что он шутит. Разве можно было вычеркнуть классика немецкой литературы? Она прекрасно помнила, как его творчество любила бабушка, как сама зачитывалась его строками, особенно в оригинале. Слышать такое сейчас было странно. И только в очередной раз подчеркивало огромную пропасть между ними.
— Тогда я рада, что родилась и выросла в СССР, где о человеке судят по делам, а не по национальности, — вздернула подбородок Лена. — Я могу идти, господин Рихард?
Они долго смотрели друг другу в глаза. Лена безуспешно пыталась прочитать хоть что-то в выражении его лица. Все ждала, когда он разозлится, и тогда ей достанется наказание не только от Биргит, но и от барона. Но он только махнул рукой в итоге, мол, пошла прочь, и она поспешила выскользнуть за дверь, удивляясь своей безрассудности. Сейчас бы ей вообще следовало быть незаметной и послушной, но нет же!
