Тристан и Женевьева (Среди роз) - Дрейк Шеннон (книга регистрации txt) 📗
– Ты, слышал, Сет? – с благоговением прошептала Мэг.
– Я слышал, – ответил Сет, подходя к Тристану, который уже сидел верхом.
– Благослови вас Господи, милорд, за нашего мальчика!
Тристан покачал головой, удивленный благодарностью, думая, что та слишком горяча для пустячной милости, оказанной им. Парень любит животных, и будет хорошо работать.
Тристан помахал рукой в перчатке и пришпорил коня, посылая его с места в галоп. Рассмеявшись, Джон поспешил за ним. Когда они отъехали подальше, он обратился к Тристану:
– Ты облагодетельствовал этого парня, ты избавил его от тяжелой работы в поле.
– Джон! – простонал Тристан. – Им не так уж трудно живется! Они честные йомены, они живут в своем доме, работают на своей земле, и вообще оставь меня в покое, дай мне побыть одному.
Джон поклонился, изображая смирение.
– Ты умеешь завоевывать верность, Тристан. – И внезапно серьезно добавил: – И в самом деле, вчера ты взял к себе дочь вдовы и устроил ее в служанки, сегодня этого парня – в конюхи.
– Любое поместье нуждается в работниках.
– Да, конечно, но ведь ты оказываешь им милость!
– Вовсе нет. Вот смотри. Большая часть слуг Эдгара пала в сражении. Это совсем не так уж хорошо, слишком близко находиться к своему лорду.
Он горестно вздохнул, словно что-то вспомнив, и Джон не осмелился больше нарушать их тягостное молчание. Осенний день потерял свою прелесть, когда оба подумали об убийстве в Бэдфорд Хит.
Тристан слишком дорого заплатил за свою близость к Ричарду, свое требование, во имя справедливости, выяснения обстоятельств исчезновения принцев.
«Он заплатил всем, что имел и ничем нельзя этого восполнить», – подумал Джон. Прохладный ветерок внезапно показался ему леденяще холодным и молодой человек вздрогнул. Не стоит забывать еще и леди Женевьеву, нанесшую свой удар человеку, которому и без того хватило горя.
– Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, – мрачно пробормотал Тристан, пришпоривая своего пегого коня и вырываясь вперед. Джон обеспокоенно последовал за ним, задумавшись, стоит ли попытаться снова заговорить с Тристаном или подождать. Сколько уже времени прошло после тех ужасных событий, сколько всего уже случилось за эти долгие месяцы. Может быть, Тристан, наконец, обретет свое былое спокойствие…
Джон надеялся на это. Ведь все складывалось, как нельзя лучше. Ричард III мертв, Генрих Тюдор стал королем Англии и явно благоволит к Тристану де ла Теру. Они взяли Эденби и даже леди Эденби. Все беды Тристана каким-то образом компенсировались этим, и к нему должен наконец вернуться его смех. Но почему-то стало еще хуже. Даже в те тяжелые времена Тристан не был столь мрачным и угрюмым.
Граф натянул поводья, когда они подъехали к скале, возвышавшейся над замком с запада. Джон остановился позади.
Стены понемногу восстанавливались, кузницы снова работали, крестьяне продавали свое зерно, замок Эденби заживлял свои раны. «Если бы только его владелец смог поступить также», – подумал Джон…
«Тридцать восемь, тридцать девять, сорок». Сорок. Женевьева сделала ровно сорок шагов, расхаживая между стеной и дверью. Сколько раз она уже считала свои шаги, сколько раз она будет это делать, прежде чем окончательно сойдет с ума?
Она подошла к камину и протянула озябшие руки к огню. В спальне было довольно прохладно. Снаружи ярко светило солнце, там, должно быть, тепло, но здесь, среди каменных стен ее ничто не согревало.
Женевьева протянула руку и коснулась камня, молясь, чтобы ей передалась хотя бы частица его твердости. «Я уже безумна», – подумала Женевьева. Ей так долго не удавалось ни с кем увидеться, она уже отчаялась надеяться на это и была бы рада, даже если бы к ней пришел этот ненавистный Тристан де ла Тер.
Но он не появлялся у нее вот уже три дня. И никто другой не навещал ее. Ранним утром слуги входили в спальню, чтобы навести в ней порядок, приносили воду и пищу и уходили. И вечером один из ланкастерцев стучался в дверь и приносил новый поднос с пищей. И вот за три дня она и часа не провела в каком-нибудь ином обществе, кроме, как наедине с собой.
Со двора раздался шум, и Женевьева подбежала к окну, движимая любопытством и отчаянием.
Ее шелковые юбки зашуршали, когда она вскарабкалась на кресло и выглянула наружу. Женевьева застыла. Причиной шума было возвращение откуда-то Джона и Тристана. Граф ехал верхом на своем огромном пегом коне. Их встречали радостными криками, конюх подбежал к ним, чтобы принять поводья, когда они спешились. Плащи рыцарей развевались от легкого осеннего ветерка, головы были непокрыты.
Тристан вдруг глянул вверх, на ее окна, и Женевьева невольно отпрянула, и чуть было не шагнула назад, забыв, что стоит на кресле, хотя и понимала, что он не видит ее. Но Женевьева не могла не заметить мрачную задумчивость, написанную на его лице.
Это пугало. Она поднесла руку к горлу, осознав, что он не забыл о ней. И что он совсем не смягчился.
Женевьева слегка тряхнула головой. Помимо своей воли она признала, что Тристан был самым привлекательным мужчиной, которого она видела за свою жизнь. Он мог бы стать героем легенды, отважным юным принцем, посланным спасти принцессу.
– Нет, он дракон! – выдохнула Женевьева. Ибо насколько он был привлекательным, настолько же он был и безжалостным.
– Джон, Тристан!
Женевьева посмотрела туда, откуда раздался детский голосок, и увидела Энни.
«Энни! Энни, вернись!» – подумала она, когда ее маленькая кузина побежала через двор, с развевающимися сзади косичками. Джон подхватил девочку на руки и к удивлению Женевьевы, та что-то сказала Тристану, отчего они с Джоном рассмеялись, и граф перехватил ее у Джона и посадил к себе на плечо, откуда Энни протянула ручку и потрепала коня рыцаря по мягкой морде. Она рассмеялась, явно довольная тем, что восседает на широком плече Тристана.
– Ах, Энни, и ты тоже предала меня! – пробормотала Женевьева и спохватилась. Она должна радоваться, Энни жила как маленькая леди, как в свое время жила она сама.
Девушка слезла с кресла и снова почувствовала холод. «Что же произойдет, когда все это кончится? Что будет, когда Джону наскучит Эдвина, когда Тристан устанет от мести, когда им надоест их собственность?» – думала она.
Женевьева обернулась, услышав, как отодвигается дверной засов. Ее сердце учащенно забилось, но затем она догадалась, что это не может быть Тристан. Скорее всего, он все еще оставался во дворе, он бы не успел так быстро подняться к ней.
Затем раздался стук.
Тристан никогда не стучал. Он входил когда ему хотелось.
– Войдите, – сказала Женевьева.
Вошла молоденькая девушка. У нее были огромные бархатные, карие глаза, пышная красивая грудь и крутые полные бедра. Она задумчиво посмотрела на Женевьеву, затем как будто вспомнив о хороших манерах и своих обязанностях, сделала реверанс.
– Миледи, меня зовут Тесс. Я буду вашей служанкой. Я буду прибирать у вас и приносить то, что попросите.
– Тесс – прекрасно.
Девушка, казалось именно так и думала, в отличии от Женевьевы. «Где Мэри? Как она скучала по своей Мэри! А эта…». Ей захотелось, чтобы у нее в руках сейчас была вышивка или книга, чтобы она могла показать, что очень занята и ее не интересует окружающее.
Но у нее ничего не было, и она просто уселась в кресло, стоявшее у камина, в то время как Тесс ходила по комнате, подправляя тут, складывая здесь, и при этом протяжно вздыхала.
Любопытства ради, Женевьева обернулась. Служанка разглаживала покрывала на кровати, на лице ее было неподдельное восхищение.
Она почувствовала на себе взгляд Женевьевы и обернулась, улыбаясь легко и лукаво, как бы говоря, что она была рада стать служанкой леди, но знала о ее курьезном положении.
– Он… – прошептала Тесс, – здесь он лежит!
– Что? – спросила Женевьева.
– Лорд Тристан. Здесь покоится его голова… Его тело вытягивается здесь… Плечи, грудь, ноги…
