Сумеречная роза - Скотт Аманда (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Хотя он смеялся, когда она дразнила его за то, что его приходится соблазнять для выполнения супружеского долга, всю ночь он целовал и ласкал ее, и она чувствовала себя счастливой. Теперь она недовольно вспомнила о его словах, что он предпочитает темноволосых женщин, и в приступе ревности подумала, не живет ли какая-нибудь его знакомая недалеко от Мерион-Корта, о которой он, возможно, думал, когда говорил о своих предпочтениях. Но, вспомнив, как он однажды дразнил Йена за его слабость к женщинам, она вдруг подумала, не смотрит ли Николас на свой интерес к ней как на слабость, недостаток, который он должен преодолеть, чтобы сохранить свое положение в глазах солдат. Или, возможно, все мужчины рода Мерион невыносимо бесстрастны.
И тут Элис увидела, как Хью наклонился, чтобы поднять клубок, который уронила Джонет, и как он поймал ее взгляд, когда она подняла глаза от работы. Но на улыбку Хью она не ответила, вдруг отвернувшись и задрав нос. Хью усмехнулся:
– Такое кроткое поведение только поощряет меня, моя капризная маленькая мышка, но в обществе принято благодарить человека, который оказал тебе услугу.
Джонет не соизволила обратить на него внимание.
Качая головой, Хью вернулся к огню. Юный Рис видел всю сцену и, подняв глаза, встретился взглядом с Элис. Когда он улыбнулся, его темные глаза блестели, приглашая ее разделить его веселье. Ее мнение о нем сразу изменилось, и она подумала, не изменится ли оно и насчет других мужчин в Мерионе.
Выйдя во двор следующим утром, когда солдаты Мериона сели на лошадей и готовились выезжать, Элис увидела среди них Гуилима, сидящего на лоснящемся вороном коне, почти таком же великолепном и выезженном, как Черный Вайверн. Неудивительно, потому что, как ей вскоре сообщил сэр Николас, оба боевых коня имели одного отца, и Гуилим тренировал их обоих.
– Почему он едет с нами? – проворчала Мэдлин, обращаясь к Элис. Ее слова едва слышались сквозь шум звона доспехов, цокота подков лошадей и мужских голосов. – Кто его просил?
Прежде чем Элис успела ответить, Гуилим подъехал к ним, окинул взглядом и приказал одному из солдат подойти и поправить подпругу у лошади Мэдлин.
– Вы очень добры, сэр, но мне ничего не нужно поправлять, – отреагировала Мэдлин.
– Позвольте мне не согласиться с вами, мадам, – спокойно ответил Гуилим, кивая подошедшему мужчине. Тот перевел взгляд с одного на другую, но подчинился Гуилиму.
Мэдлин сидела неподвижно, глядя вперед, пока солдат поправлял подпругу, и, когда он отошел, спокойно проговорила, глядя на Гуилима:
– Вы слишком много на себя берете, сэр.
Он поклонился в седле и отъехал от них. Меньше чем через четверть часа кавалькада проехала через железные ворота, но вместо того чтобы скакать дальше по долине, которой они ехали, они переправились через реку и выехали на дорогу к долине реки Уай. Оглянувшись назад с гребня первого холма, Элис увидела вдалеке темное пятно дома рядом с высокой каменной башней и плывущие над ней пушистые белые облака. Через два часа небо стало черным, и задолго до того как они добрались до Хэя, начался проливной дождь.
На следующий день ливень перешел в моросящий дождик. Два дня спустя, когда они въехали в Вустер, река Уай стала красной от смытой с холмов глины. Нетерпение Николаса возрастало с каждым часом. И хотя все продрогли и вымокли до нитки, он велел продолжать путь на следующий же день. Гуилим и Хью убеждали его остаться в Вустере на целый день, чтобы дать отдохнуть лошадям и всадникам, но он не отступил от своего решения.
Ему казалось, что они двигаются слишком медленно, но все же к полудню Великого четверга они достигли Бирмингема, а на следующий день прибыли в Бертонское аббатство. Женщин, сэра Николаса, Гуилима и их слуг разместили в монастырской гостинице – большом элегантном здании в стороне от монастыря, – чтобы гости не беспокоили монахов своими неурочными приездами и отъездами.
Остальные солдаты заняли гостиницу у келаря. Прежде чем последовать за маленьким кругленьким распорядителем в дом, сэр Николас приказал Хью проследить, чтобы и люди и лошади подготовились к отъезду на рассвете.
– Твой муж просто людоед, – заявила Мэдлин, когда через некоторое время женщины устроились на женской половине. – Ему мало того, что нам приходится питаться постной пищей, да еще и в монастырях, где правила особенно строги, но он все время подгоняет и подгоняет нас, несмотря на грязь и слякоть. Мы уже стали хуже грязных куриц. Поговори с ним, Элис. Может, он прислушается к тебе.
Элис только поморщилась, потому что когда она раньше попыталась протестовать, то получила от мужа резкую отповедь.
– Он просто не обращает внимания ни на кого из нас, – продолжала Мэдлин. – Одержим стремлением добраться до короля. Думаю, он беспокоится о том, что, если что-то случится с королем, он не окажется рядом с ним, чтобы прикрыть его королевскую задницу. – Мэдлин вздохнула. – Его сумасшедший братец тоже одержим, по-моему. Он все время наблюдает за мной, как будто я слабоумная и не могу присмотреть за собой. «Завернитесь плотнее в плащ, мадам», – говорит он. «У вас есть шляпа с более широкими полями, мадам?» «Не наступите в лужу, мадам». А когда я уронила хлыст и он поднял его, то сказал мне, чтобы я не поступала так небрежно. Как будто я не отличалась всегда легкомысленно-неловкой манерой – ну ты же знаешь, какая я, Элис! А он заявляет мне, что я просто небрежна! Я ни разу в жизни не встречала такого человека. Он не умеет разговаривать как аристократ, и когда я более чем вежливо попросила его сообщить его старшему брату, что из ужасных туч над головой на нас льется дождь, он только проговорил: «Погодой распоряжается Бог, а не Николас». Говорю тебе, он ненормальный!
Элис улыбнулась, но Джонет, которая деловито приказывала двум послушникам, что делать с плащами и сундуками, обернулась, услышав слова Мэдлин, и прокомментировала недовольно:
– Уверена, особенность всех валлийцев лезть туда, куда не просят, мистрис Фенлорд. Сегодня утром в Вустере Хью Гауэр вообще схватил меня и перенес через слякотный двор, чтобы посадить на лошадь. Вот нахал!
Элис и Мэдлин присутствовали при зрелище, о котором рассказала Джонет. Им доставило огромное наслаждение видеть Хью, несшего на руках негодующую Джонет, как ребенка, а не женщину щедрых пропорций. Они даже обменялись улыбками, но благоразумно промолчали, чтобы не дразнить Джонет. Мэдлин подхватила ее мысль:
– Именно! Нет сомнения, все валлийцы сумасшедшие. Но Элис, правда, ты же можешь как-нибудь повлиять на ужасную скорость, которую задает сэр Николас! Мы все умрем от холода и сырости. Между прочим, я слышала, как двое мужчин говорили что-то о новой вспышке той жуткой лихорадки. Я не поняла, про какой город они говорили, и не хотела спрашивать, но при такой спешке неизвестно, что нас может ожидать. – Она поежилась.
Однако задержала их не болезнь, а кругленький распорядитель, ужаснувшийся намерению путешествовать в самый канун Пасхи. Будучи в силу своего положения освобожден от принятого в Бертоне обета молчания, он не замедлил подробно изложить свое мнение самому сэру Николасу. Разговор имел место после вечерни, когда они вернулись в зал гостиницы на ужин, единственную за день трапезу в Бертоне во время поста.
Элис всерьез ожидала, что сэр Николас пренебрежительно отчитает вступившегося за них доброго человечка, и приятно удивилась, когда муж ответил ему:
– Я выполняю мой долг перед королем, отче.
Но на монаха, похожего в своей черной сутане на возмущенного пухлого гнома, его слова не произвели никакого впечатления.
– Сын мой, его величество, как все здесь хорошо знают, благополучно приехал в Линкольн и проведет там святой праздник. Будучи благочестивым человеком, который знает свой долг перед Господом, он находится там уже со среды. Таким образом, если вы настаиваете на отъезде на рассвете, у меня не остается выбора, как только привести самого лорда-настоятеля, чтобы отговорить вас. А его приказам, – добавил он зловеще, – повинуются так, словно они исходят от самого Господа. Не сомневаюсь, что он прикажет запереть наглухо двери конюшни, если понадобится, чтобы удержать вас в Бертоне.
