Непокорный - Поттер Патриция (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Уэйд откинул полог вигвама и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. В последние несколько часов сильно похолодало, и Мэри Джо закуталась в бизонью накидку. Он прислушался к ее дыханию, надеясь, что она спит. Сам он устроится подальше, у стены, и будет дрожать от холода, потому что это, как оказалось, была единственная накидка, а его собственная скатка осталась в вигваме Манчеса, где он ночевал до сих пор.
Уэйд приказал себе спать, но ничего не получалось. Он лежал без сна, ворочаясь с боку на бок, понимая, что спасение совсем рядом, и достаточно ласкового слова или прикосновения руки. Даже несмотря на запах не слишком чистой бизоньей накидки, он уловил аромат цветов, или просто у него разыгралось воображение. Ему всегда казалось, что от нее пахнет цветами. Вот бы сейчас обнять ее, притянуть к себе.
Он не знал, как долго пролежал без сна, когда уловил первые признаки беспокойства, тихие стоны, за которыми последовал вскрик. Он разобрал слово «Салли» и решил, что, наверное, так звали сестру Мэри Джо, пропавшую в детстве.
Уэйд весь напрягся, прислушиваясь к продолжавшемуся ночному кошмару, но потом она начала метаться, кричать, и он уже не мог этого вынести. Он приблизился к ней и приложил здоровую руку к ее щеке. Почувствовал влагу слез, таких редких слез. Сердце его переполнилось состраданием, глубоким волнением, которое он с огромным трудом пытался подавить. Он готов был отдать собственную жизнь, лишь бы избавить ее от боли и все еще живых воспоминаний, не дававших ей покоя. И снова подумал, как много сил ей потребовалось, чтобы приехать сюда одной и предоставить сына заботам Шавны.
— Мэри Джо, — тихо позвал он.
Накидка откинулась, когда женщина вновь заметалась, а потом медленно села. Даже в темноте, а может быть, ему всего лишь показалось, он различил цвет ее глаз, волосы, упавшие волной на правую грудь. Он не видел, но мог вообразить выражение ее глаз: затухающий ужас, смятение, а потом мягкость, которая так часто появлялась в них, когда она на него смотрела. Мягкость и доверие. Это было хуже всего.
Она посидела молча несколько секунд.
— Джефф?.. С ним все в порядке?
— Я только что заглядывал к нему. Все хорошо.
— Я ждала тебя. Долго. Он стиснул зубы:
— Тебе приснился дурной сон.
— Не знаю, почему. Он уже давно мне не снился.
— Твоя сестра?
Она кивнула и крепко вцепилась в его руку, словно увиденное все еще жило в ней.
— Ты устала. И была напугана до полусмерти.
— Я знала, что ты найдешь его. Джефф тоже был уверен. Он сам мне так сказал, — просто призналась она, без тени сомнения.
Он почувствовал, как дрожит ее рука. Женщина казалась ему сейчас такой ранимой, что он наперекор себе нарушил собственное слово: обнял ее одной рукой и крепко прижал к себе.
— Все прошло, — прошептал Уэйд.
— Не уходи, — попросила она, и он понял, что она просит не только о том, чтобы он остался в их укрытии, а о большем.
— Я должен, — сказал он.
— Но не сегодня.
— Не сегодня, — согласился он.
Он почувствовал, что весь дрожит, и знал, что это не от холода, но прикинулся, будто замерз. Он подвинулся поближе и оказался с ней под бизоньей накидкой. А потом его губы сами коснулись ее щеки и глаз, все еще влажных от повисших на ресницах слез.
— Я считала себя сильной, — тихо сказала она, — но оказалось, что это не так, если дело касается Джеффа.
Он крепче прижал ее к себе. Таких сильных женщин он еще не встречал. И независимых. Тем дороже для него была теперь ее капитуляция. Джеффу, наверное, от матери досталась его смелость. Эту маленькую семью, казалось, ничего не пугало: ни полумертвый незнакомец в прерии, заявивший, что он убийца, ни разорившееся ранчо без единого работника, ни даже индейцы, которых она когда-то боялась. Женщина и мальчик просто преодолевали каждое препятствие, как могли.
Было глупо дотрагиваться до нее. Но он не мог остановиться. Ему хотелось впитать все страхи, которые мучили ее последние несколько дней. Ему хотелось все принять на себя. Он намеревался оставаться рядом с ней только пока не утихнет дрожь, но она приблизила к нему губы и коснулась его рта. Пытливо. Вопросительно. Жадно.
Он нуждался в ней, Господи, как он нуждался в ней. С того самого дня, как он покинул ранчо и понял, что за несколько коротких недель женщина и мальчик стали означать для него очень много. Он оставался у Манчеса дольше, чем предполагал, пытаясь решить проблему, как переправить на ранчо таких нужных для нее лошадей и избежать угрозы Келли, не возвращаясь при этом в долину Симаррон. Но решение не приходило. Он мог бросить их, оставить все, что им принадлежало, без защиты, или рискнуть не только самим своим существованием, но и тем, что осталось от его души.
Но он не смог отвергнуть то, что предлагалось ему сейчас, даже если ему грозило проклятие этой самой души. Он провел языком по ее губам, которые тотчас раскрылись ему навстречу. Их сразу засосала пучина сладостного безумия. Они с жадностью потянулись друг к другу, влекомые непреодолимым желанием, и внутренний голос Уэйда, пытавшийся предостеречь его, замолк.
Уэйд тронул здоровой рукой ее волосы, в которых смешались пламя и солнечный свет. Почувствовал вкус слез на ее губах, чудесный аромат женщины. Страсть, разгоравшаяся в ней, сделала его непобедимым.
Уэйд закрыл глаза, упиваясь каждым мгновением их близости, каждым ощущением, которое она в нем вызывала. Такое с ним происходило впервые. В тот раз, когда они оказались в объятиях друг друга, все случилось так внезапно, что он был ошеломлен собственным безрассудством и эмоциями, которые в нем ожили. Но теперь он знал, что хочет сохранить в воспоминаниях каждый миг, и сохранить навсегда.
Рука Мэри Джо коснулась его слегка обросшего лица, ведь он не брился с тех пор, как приехал сюда. Слишком это трудное занятие — бриться одной рукой — к тому же не было особой необходимости.
Теперь он пожалел об этом, почувствовав себя грубым и грязным. Она так и не отняла пальцев от его лица, игриво проводя ими по щетине, пальцы замирали то здесь, то там, словно для того, чтобы запомнить навсегда каждую его черту. Ее прикосновения были необыкновенно нежны, и в то же время говорили об отчаянном желании.
Затем рука женщины скользнула вниз и решительно дотронулась до плотно сидящих брюк. Его возбуждение достигло предела, граничащего с болью. Ей кое-как удалось развязать под бизоньей накидкой замшевые завязки брюк и освободить его. Прикосновения Мэри Джо были как прохладный дождь, упавший на раскаленный камень. Уэйд никогда не испытывал такой нежной страсти, как в ту ми-нугу, когда она ласкала его, заставляя вздрагивать от желания. Он был подобен вулкану, в котором вот-вот начнется извержение.
Ее руки оставили его на мгновение, а потом к нему прижалась ее обнаженная плоть, и он оказался над ней, и замер лишь на долю секунды, прежде чем погрузиться в ее тело, чувствуя как оно подчиняется ему, поглощая его целиком. Женщина оплела его ногами и притянула еще ближе к себе, и они слились в одно целое.
Мэри Джо приблизила к нему лицо, поцеловала несколько раз колючий подбородок, затем нашла его губы и страстно припала к ним, а он снова и снова вторгался в нее, и из самой глубины ее горла вырывалось тихое постанывание. Ее тело двигалось вместе с ним, изгибаясь дугой, пока они оба были на пути к высшему наслаждению, лелея каждый шаг. Потом он настал, этот сокрушительный миг, и Уэйд понял, что она испытала восторг вместе с ним, в ту же секунду. Мэри Джо трепетала в его руках, пока их тела окатывали одна за другой волны удовольствия — мягкие, дарящие покой и исцеление.
Уэйд склонил голову и прижался щекой к ее щеке, надеясь, что не натрет ей кожу. Сердца их стучали громко и слаженно. Никогда ему еще не доводилось испытывать чувство такого полного, изумительного единения с другим человеческим существом. Всю жизнь он так боялся полюбить и снова потерять, похоронить дорогого ему человека, что отталкивал даже собственного сына.
