Обольститель и куртизанка - Кэмпбелл Анна (читать книги полные .txt, .fb2) 📗
– Это правда. Меня убивает, что отец больше заботится о своей потаскухе, чем о родных детях. Какой стыд! Он уделяет больше внимания вам, а не семье, которая долгие годы дожидалась его возвращения. Отец здесь, в Лондоне, но его по-прежнему нет с нами.
– Не волнуйтесь так, дитя мое, – прошептала Оливия, доставая из кармана и протягивая девушке смятый платок.
Леди Рома взяла дрожащими пальцами испачканный пыльцой клочок кружев и прижала к лицу.
– Я должна была увидеть вас, сказать, чтобы вы его отпустили. – Ее голос сорвался.
Оливия взяла Рому за руку.
– Все будет хорошо, вот увидите.
Дочь Эрита прерывисто вздохнула, глядя на Оливию покрасневшими глазами.
– Вовсе нет. Он уедет и никогда больше не вернется. Как после смерти мамы.
– Дорогая, я знаю, как вам тяжело.
С той же нежностью, с какой утешала Лео, когда тот бывал, расстроен, она обняла дрожащую девушку за плечи и прижала к себе. Она не вправе была прикасаться к этому ребенку, но, видя неподдельное горе леди Ромы, не смогла сдержаться.
– Я просто хочу вернуть отца. Вот и все, больше мне ничего не нужно. – Леди Рома зарыдала, вцепившись в плечо куртизанки.
– Я знаю, знаю, милая, – ласково прошептала Оливия. Мало-помалу рыдания Ромы затихли. Откинувшись на спинку кресла, она вытерла глаза кулаками. Ее детский жест глубоко тронул Оливию.
И это дитя собирается через месяц выйти замуж? Да ей впору сидеть в классной комнате с гувернанткой.
Оливия взяла чашку с остывшим чаем.
– Выпейте глоток. Это поможет. Я сейчас же попрошу заварить еще.
Отпив глоток, Рома поперхнулась, закашлялась. Оливия поднялась и обняла ее за плечи.
– Медленно. Сдается мне, вы слишком порывисты, миледи.
Девушка сдавленно хихикнула сквозь слезы.
– Вы говорите прямо как тетя Селия. Есть у меня привычка рубить сплеча, вечно мне за это достается. – Лицо Ромы вытянулось, печальные голубые глаза изучающе прищурились. – Вы не такая, как я ожидала.
Оливия улыбнулась, откинувшись в кресле.
– А вы ожидали увидеть, раскрашенную гарпию с выговором кокни, в платье, открывающем колени?
Леди Рома снова издала сдавленный смешок. Оливия попыталась сделать строгое лицо, но ей это не удалось.
– Вы слишком увлечены слухами и сплетнями, миледи.
– Я предпочитаю знать, что происходит вокруг меня. – Рома поставила чашку на блюдце и решительно вздернула подбородок. – Спасибо. Вы были ко мне добрее, чем я заслуживала. Я вела себя грубо.
– Вы были расстроены. И отчасти справедливо. Но я не могу...
– Боже мой, Рома! Какого черта ты тут делаешь?
Глава 25
Джулиан застыл в дверях, сжимая в одной руке касторовый цилиндр, а в другой – трость. Его красивое лицо потемнело, исказилось от ужаса.
Оливия почувствовала, как жаркая, удушливая волна сдавила ей горло. Она смутилась, словно ребенок, пойманный на чем-то неблаговидном. Но бешеная ярость Эрита мгновенно развеяла невинный образ.
Казалось, граф готов крушить и убивать.
– Папа... – Леди Рома неловко вскочила с кресла и опрокинула чайный столик вместе с подносом.
Оливия отшатнулась. Чай, молоко, лимон и остатки закуски разлетелись во все стороны. Изящная посуда с жалобным звоном разбилась, осыпав осколками мебель и пол.
– О Господи! – Рома в ужасе заломила руки, оглядывая страшный разгром. Она испуганно посмотрела на отца и снова перевела взгляд на опрокинутый столик и осколки фарфора.
– Это не важно. – Оливия подскочила к дочери Эрита и обняла за плечи. – Вы пугаете ребенка. Ради Бога, войдите и сядьте.
– Пугаю ее? – Звучный голос Эрита казался ледяным от едва сдерживаемого гнева. – Я хотел бы как следует выпороть эту безрассудную девчонку, это отродье дьявола.
– Папа, пожалуйста... – Глаза леди Ромы наполнились слезами, она теснее прижалась к Оливии.
– Разве это поможет? – властным тоном возразила Оливия, заслоняя собой девушку. – Оставьте ее, пока вы не успокоитесь.
– Успокоюсь? – Эрит вскинул голову с надменностью истинного аристократа и прищурился, презрительно раздувая ноздри. В его взгляде было столько ненависти, что Оливия вздрогнула, словно ее полоснули по горлу бритвой. Граф тяжелой поступью вошел в комнату. – Я застаю свою дочь за милой беседой с моей любовницей, самой знаменитой шлюхой в Лондоне, блудницей, чьи похождения смакуют в каждом английском трактире, и вы ожидаете, что мне это понравится?! Черт возьми, Оливия, это уж чересчур.
Вздрогнув, Оливия отступила на шаг от дрожащей девушки. Эрит был охвачен гневом и едва ли сознавал, что говорит, но каждое его слово ранило Оливию, будто острый нож.
Джулиан говорил с ней как с продажной девкой, с презренной шлюхой.
Усилием воли она попыталась овладеть собой. Вполне естественно, что Эрит впал в ярость, увидев дочь в обществе печально известной дамы полусвета. Оливия Рейнз совершила немало постыдного и порочного. Леди Роме следовало бы держаться подальше от такой особы. Но слышать, как Джулиан говорит об этом вслух, да еще в присутствии дочери, было мучительно больно. Слова упрека слетели с ее онемевших губ:
– Едва ли вы исправите дело, если будете реветь, как свирепый медведь.
– Как она вообще сюда попала, черт побери? – Эрит метнул на Оливию убийственный взгляд. – Дьявол, это ты ее пригласила?
Оливия оцепенела, вся кровь отлила от ее лица. Непослушными пальцами она нащупала позади себя спинку стула. Ноги вдруг стали ватными, в глазах потемнело. Стены комнаты закачались.
Этот мужчина совсем ее не знает. Как он мог говорить о своей любви, отказывая любимой женщине в благоразумии и осмотрительности? Как мог он вообразить, что она подвергнет опасности репутацию его дочери? Как мог, уверяя, что любит, обращаться с ней с таким жестоким презрением?
Оливия вцепилась в спинку стула, призывая на помощь все свои силы.
– Разумеется, я не приглашала леди Рому.
Эрит не обратил внимания на ее негодующий протест. Трясясь от ярости, он швырнул плащ и трость на диван.
– Не могу поверить, что вы поощряли легкомыслие моей дочери. Вам ли не знать, какими пагубными могут оказаться последствия. Вы бы это поняли, если бы дали себе труд хоть на минуту задуматься. Вы часть моей жизни, мадам, но это не дает вам права бесцеремонно вмешиваться в дела моей семьи.
– Папа, вы несправедливы, – срывающимся голосом выпалила Рома. – Я...
– Рома, не защищай эту женщину. – Эрит с отвращением выплюнул последние слова, словно речь шла о чем-то мерзком и грязном. – Никогда больше не упоминай о ней при мне.
– Но, папа...
– Миледи, не нужно, – вмешалась Оливия, пытаясь отвести гнев Эрита от дочери, хотя сердце ее истекало кровью.
Ее слова достигли цели. Она невольно пошатнулась, когда испепеляющий, взгляд серебристых глаз Эрита обратился на нее.
– Вы перешли все границы пристойности, Оливия. И даже переступили пределы приемлемого.
Неужели этот самый человек нежно обнимал ее в ночь, когда она рыдала, рассказывая о предательстве брата? Ему она раскрыла свою душу? С ним смеялась и шутила, считая его своим другом? В это невозможно было поверить.
– Милорд, выслушайте меня, – настойчиво заговорила она. – Я не приглашала леди Рому. Она пришла сюда по собственной воле. Теперь она понимает, как глупо поступила, и никогда не сделает этого впредь. Ваши нравоучения бессмысленны.
Эрит надменно изогнул брови, словно поймал Оливию на лжи.
– И как же она узнала, где вас искать? Граф побелел от ярости, на щеках его играли желваки. Страх за дочь заставил его потерять голову, но ничто не извиняло его оскорбительного недоверия и обвинений.
«Если такова его любовь, она ничего не стоит».
Вспомнив о гордости, что так долго давала ей силы жить, Оливия выпрямилась во весь рост. Спина ее сделалась каменной, пальцы, цеплявшиеся за спинку стула, разжались. Оливия больше не нуждалась в опоре, ее поддерживал гнев.
– У девушки есть уши, милорд. И до них, несомненно, доходит масса неподобающих слухов.
