Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта (книги хорошего качества .txt) 📗
Всякому ожиданию приходит конец. Пришел конец и ожиданию Саймона, когда вошел Бьорн и сказал, что все готово и что он поможет ему надеть доспехи. После быстрой проверки, все ли знают детали плана, Саймон повел войско к посту караула. Люди были напряжены и настроены решительно, держали щиты в руках, так как в лесу их могли встретить градом стрел.
Однако на этот раз лучники их не потревожили. Саймон был благодарен за это судьбе, даже учитывая то, что в лагере окажется больше людей. В любом случае его отряд был настолько велик, что несколько лишних противников не делали погоды.
Когда они подъехали к посту караула, догадки Саймона подтвердились. Там было очень много вытоптанных троп со следами конских копыт. Саймон решил двигаться по самой широкой тропе. Конечно, возможность попасть в засаду была велика, но люди Саймона были не из пугливых и были готовы к этому. Они получили приказ, поэтому есть засада или нет, приказ должен быть выполнен. А приказ был: не останавливаться; если нужно будет нанести удар в качестве самозащиты, делать это на ходу; не атаковать и не преследовать!
– Запомните, – предупреждал их Саймон, улыбаясь, – вы сражаетесь за обед, а обслужить вас могут только внутри лагеря валлийцев.
Однако засады не было. Хотя было прохладно, по лицу и шее Саймона струился пот. Он облизал сухие губы и сжал зубы. Лагерь должен быть где-то впереди. Дороги куда-то же ведут! Но валлийцев может и не быть в лагере. Если они узнали, что набег провалился, то могли покинуть лагерь. Если это так, миссия Саймона закончена.
Небольшая победа прошлой ночью обострила чувства воинов. Если сейчас они не увидят противника, и их будут ждать только голод и неудобства, дух армии резко упадет.
Когда они проехали вперед, где лес поредел, сердце Саймона упало. На фоне начинавшего светлеть неба был виден лагерь, обнесенный острым частоколом. Внутри они увидели что-то темное, возвышающееся над землей, – навесы или хижины. Но нигде не было света – ни свечи, ни фонаря, ни костра. А там, где нет огня, нет и людей.
Разочарованный, Саймон все же решил действовать по заранее разработанному плану. Он проехал вперед и остановился на небольшом расстоянии, его люди подъехали с двух сторон, образуя длинный полукруг, параллельный частоколу.
– Господин, – прошептал рядом Бьорн.– Они ушли?
– Я…– начал Саймон, но остановился.
– Возможно, они так торопились, что не все забрали с собой? – с надеждой в голосе спросил Бьорн.
Саймон подумал о том, что у валлийцев не было никакой необходимости спешить. Люди, которые участвовали в набеге, вскоре должны были понять, что Саймон не преследовал их. Даже если они думали, что Саймон выжидает, охраняя пленников и раненых, у них было более чем достаточно времени, чтобы предупредить своих в лагере. Если была необходимость все бросить и уйти, валлийцы так и делали, но они ни за что не оставили бы свое добро, зная, что оно попадет в руки врага.
Значит, это была еще одна ловушка, очень искусная. Саймон так привык к опустошенным деревням и фермам, что сначала не увидел разницы. Фермы и деревни не представляли ценности ни для одной стороны. Валлийцы не сжигали их, потому что надеялись вернуться. Иногда из-за расстройства своих планов люди Саймона сжигали фермы или деревни, но обычно они были рады возможности переночевать под крышей и оставляли деревни нетронутыми. В лагере же было все по-другому. Люди, находившиеся там, были в более выгодном положении, потому что лагерь был удобным для обороны. Только глупец мог покинуть хорошо укрепленный лагерь, чтобы сразиться с более слабым отрядом, у которого не было ни пищи, ни крыши над головой. Может быть, Оуэн Гвинедд и был коварным и не очень хорошим дядей, но он не был ни глупцом, ни трусом.
– Нет, – сказал Саймон так, чтобы его люди услышали его.– Они здесь. Они хотят обмануть нас и ждут, что мы, поверив в то, что в лагере никого нет, неосторожно подъедем к воротам. Выполняйте команду!
Слова быстро пролетели по шеренге. Лучники выехали вперед, достали кожаные мешки, которые были привязаны к их колчанам, и вытащили особые стрелы, которые отличались от обычных тем, что у них вместо наконечника была намотана пакля, обмоченная в смоле, а сами они были украшены яркими перьями. Каждый третий всадник достал по маленькому глиняному горшочку, из которых, когда сняли крышки, пошел сильный жар. Стрелы опускали в горшок, и пакля загоралась. Лучники быстро пускали их. Когда стрелы полетели в деревянный частокол, расплавленная смола, растекаясь по бревнам, подожгла кору, и вскоре то там, то тут уже виднелись языки пламени.
– Вперед! – приказал Саймон.– Попробуйте поджечь крышу!
Стон прошел по рядам. Под навесами должна быть еда и вино, а воины были так голодны, что готовы были встретить любую опасность, чтобы затем вознаградить свои желудки за долготерпение. Лучники проехали вперед и пустили горящие стрелы выше. Вскоре яркие вспышки пламени известили о том, что соломенная крыша занялась. Наконец Саймон увидел то, что ждал. Между огненными вспышками заметались в панике темные фигуры.
– Назад, в ряд! – скомандовал Саймон.– Огонь по стенам!
Сначала валлийцы не торопились разрушить представление Саймона о том, что в лагере никого нет. Никто не старался потушить огонь. И в этом был свой резон: во время дождей все промокло, и была надежда на то, что, когда смола сгорит, огонь не распространится дальше. Однако стало ясно, что даже это не заставит Саймона поверить в то, что в лагере никого нет. Сердитый гул голосов донесся до его слуха. Он взглянул на восток и усмехнулся. Он точно рассчитал время: заря только-только занималась.
Лагерь пришел в движение. Слышались крики, плач и шум воды, которой заливали огонь. Люди бегали, занятые больше тем, чтобы прекратить пожар, чем самозащитой.
– Половина лучников со стрелами – вперед!
Лучники, оставляя позади кожаные мешки и горшочки с углями, двинулись вперед, доставая из колчанов боевые стрелы и стреляя. Несколько криков прибавилось к общему шуму в лагере.
Небо на востоке посветлело. Рыцари Саймона нетерпеливо ерзали в седлах, ожидая команды к действию, но Саймон не торопился. Еще не их время.
Лучники осмелели, так как никто не отражал их ударов. Саймон внимательно следил за ними. Их удары все чаще и чаще поражали цель, о чем свидетельствовали внезапные крики. Частокол уже разгорался вовсю. Вдруг крик боли раздался совсем недалеко от Саймона. Валлийские лучники взбирались по частоколу там, где он еще не был в огне, и один из них попал в цель.
– Стена из щитов! – скомандовал Саймон. Каждый второй всадник спешился и отвязал от коня широкий, туго сплетенный из прутьев, щит. Затем они побежали к лучникам, чтобы те могли укрыться от стрел противника, сгруппировавшись вокруг рыцарей со щитами. Конечно, плетеный щит не мог остановить стрелу, но он мог ослабить ее удар. Более того, валлийцы могли попасть только в щит или в доспехи рыцаря, не пробиваемые стрелами.
Лучники противника посылали проклятия. Саймон смеялся. Многие лучники с огненными стрелами, пробираясь между щитов, смогли поджечь еще несколько построек в лагере. Шум в лагере нарастал. Не спуская глаз с ворот, Саймон достал меч и проверил, чтобы булаву и топор можно было легко вынуть из седельной луки. Он подумал о том, что если валлийцы останутся внутри лагеря, то его придется брать штурмом, а это – верная смерть для многих.
Вдруг капельки росы на траве блеснули золотом. Яркие оранжевые краски пламени стали желтыми. Солнце взошло над верхушками деревьев восточного склона. Саймон закусил губу. Утренний ветерок донес вздох. Он увидел, как открываются ворота.
– Спокойно! – приказал Саймон.
У всех было инстинктивное желание рвануться вперед и захватить противника врасплох. При штурме осажденной крепости это было вполне правильно. Хорошо тренированные норманнские рыцари во время вражеской вылазки были полны холодной решимости вступить в бой. Но в данном случае здравый смысл подсказывал, что такая вылазка совсем не обязательна. Безопасность и военная тактика диктовали совершенно другое: спокойно сидеть в лагере, поскольку силы противника не настолько велики для штурма и не настолько обеспечены провизией для осады. То, что всадники все-таки появились, было вызвано только яростью валлийцев. Саймон знал, что огненные стрелы не принесут особого вреда валлийцам: мокрые брёвна! Каждое действие его воинов было рассчитано на то, чтобы разъярить и оскорбить противника. Если бы его люди атаковали лагерь, возможно, у валлийцев хватило бы здравого смысла сдаться. Сохранять спокойствие и ждать было для них достойным презрения и вызвало ярость.
