Роковая любовь - Бурден Франсуаза (книга жизни TXT) 📗
– Ты в Роке много что забыла,– сказал он сдавленно.– Кое-какие вещи, которые...
Он замолчал, не в силах уточнить. Да и зачем ей перечислять прочие доказательства? Не будь он таким любопытным, ничего бы и не произошло. Но должен ли он чувствовать за собой вину? Еще мгновение, и он проклянет себя за то, что вытащил на поверхность ее прошлое.
Бланш молча зашла в гардеробную. Он слышал, как она открыла дверцы и перебирала вешалки. Появившись в спальне, она бросила чемодан на кровать позади него. Потом она еще несколько раз приносила то стопку сорочек, то брюки, то связку галстуков. Чемодан быстро наполнился, и она вытащила другой.
– Я помогу тебе,– решил Виктор, который уже не мог безучастно сидеть и смотреть на все это.
Нижнее белье, обувь, свитера, пижамы: она, казалось, не упустила ничего.
– И куда же я денусь, если Марсьяль продаст дом? – вдруг спросила она.
– У тебя есть время. Отец не оставит тебя без средств, и потом мы здесь, Макс и я.
Он был вынужден предложить ей это, однако он не мог взять ее на содержание на целый год.
– Вы, должно быть, оба осуждаете меня...
– Я не сужу тебя, мама!
– Ты ведь так любил свою Лору, может быть, тебе удастся меня понять.
– Не знаю,– ответил он откровенно.– Это трудно. Она вдруг внимательно посмотрела на него.
– А все-таки мне легче оттого, что он теперь все знает,– призналась она вдруг.– Знает, что я могла сделать ради любви к нему. Другая женщина, возможно, забыла бы, но не я, я слишком его любила. И до сих пор я не знаю, сумею ли жить без него. Для меня это не... немыслимо.
По ее щекам, размывая пудру, заструились слезы. Она хотела вытереть их, но только размазала макияж. Чтобы взять бумажный платок, она подошла к туалетному столику.
– Он грустный?
– Как сказать, он... потрясен, да. Но ты же его знаешь, с его силой характера...
– Твой отец? О нет! Видел бы ты его, когда он пришел с поникшей головой и с этим мерзким ублюдком на руках! – вдруг вскричала она с внезапной яростью, вся ее печаль начисто исчезла.– Я и не думала о том, что делаю это напрасно, я знала, что он приползет! Но ценой расплаты оказался Нильс. Аренда на двадцать лет!
Она умолкла, взгляд ее пылал ненавистью, Виктор смотрел на нее, не веря глазам.
– Ты до такой степени ненавидишь Нильса? – обронил он.
– Конечно, а как бы ты хотел? Это вылитый портрет матери, ты же видел ее фотографии! Ты должен был найти их, ведь ты рылся повсюду! Нильс не представляет никакого интереса, он слабый; нервозный. Впору спросить, действительно ли он сын Марсьяля, но поди проверь! И он такой же бесстыжий, как и мать, должно быть, у них это в крови. Как подумаю, что он сделал с тобой!
Повисла пауза. Виктор выждал секунду, потом наклонился, чтобы закрыть чемоданы. Он поднял их, они оказались тяжелыми.
– У тебя ведь есть дорожная сумка? Дай мне, я заберу его ружья...
Оставив чемоданы в коридоре, он пошел в кабинет отца. В ящике лежала чековая книжка, а также маленький зеленый еженедельник, хорошо знакомый ему. Затем он подошел к витрине, где была размещена коллекция оружия. Ключ торчал в замке, он снял с крючков первое из ружей и начал его разбирать. Все еще находясь под впечатлением слов матери, он выполнял действия чисто механически.
– Виктор...
Он повернулся и увидел ее на пороге со спортивной сумкой в руках.
– Ты знаешь почти все, но все-же тебе придется дослушать конец этой истории.
– Конец?
– Да. Кое-что произошло со мной после.
Виктор сразу понял, на что она намекала. Эта загадочная фраза, которую он оставил в стороне, не находя ей объяснения. Покинув дом в Каоре, следуя ее записям, она некстати наткнулась на этого типа. Он отметил про себя, что знает практически наизусть всю ее исповедь и, скорее всего, никогда не забудет ни единого слова.
– Возможно, существовал единственный шанс на миллион, чтобы натолкнуться на кого-нибудь там, внизу, но, как видишь, это произошло. В тот день я нос к носу столкнулась с Жаном Вильнёвом. Уж не знаю, что он делал в Каоре, но Вильнёв, как всегда, остановил меня, чтобы поздороваться. Мы иногда нанимали его в Роке как поденного работника... Я всего лишь удивилась, не более того. Но он, прочитав на следующий день газеты, сопоставил факты. Вильнёв хитрый, изворотливый, он выждал какое-то время, размышляя. Он пришел ко мне примерно через месяц после возвращения отца.
Виктор от неожиданности чуть не выронил ствол ружья, который только что отделил от приклада. Вильнёв? Но каким боком Жан Вильнёв мог вмешаться в эту драму?
– Уверяю тебя, я чуть не умерла от страха. Он сказал мне, что догадался об истинной причине гибели этой женщины. И он обещал рассказать Марсьялю, что видел меня выходящей в то утро, именно в тот час, из их дома. А что я могла придумать в свое оправдание, почему я оказалась в Каоре в тот самый день, а? Конечно, одно лишь его показание ничего не стоило, но ведь могли быть другие свидетели... Я была в ужасе от мысли, что он все расскажет Марсьялю, и я сделала то, что он просил.
– Что? – вскочил Виктор.– Ты дала ему денег?
Он был в бешенстве, даже не отдавая отчета, против кого направлен его гнев: против матери или против Вильнёва? Какой еще кошмар добавится к тому, который произошел тридцать лет назад?
– Денег? – удивленно переспросила она.– Да у меня их и не было, в чем он, собственно, и не сомневался. Я не имела возможности тратить деньги, чтобы отец этого не заметил.
– Тогда что же... Ты с ним...
Это слово было очень трудно произнести, и он промолчал. В то время матери было тридцать три года, а Вильнёву всего двадцать шесть. Мысль о том, что он принудил ее стать его любовницей, разъярила его еще сильнее, но мать тут-же разубедила его.
– Переспала? Да что ты! Я бы и не смогла, я ни разу в жизни не изменяла твоему отцу. И потом, ты знаешь, я не слишком хороша для этого.
Виктор решился подойти к матери и взять сумку у нее из рук. Он хотел сказать ей что-то такое, что развеяло бы грусть, прозвучавшую в последней фразе. Судя по семейным альбомам, мать и в самом деле даже в молодости не была ни красавицей, ни уродиной. Незаметная и скромная, она не имела ничего общего с взрывной красотой Анеке и, очевидно, очень хорошо об этом знала.
– Нет, то, что он требовал, было одновременно и простым и ужасным: он хотел, чтобы я похитила завещание его дяди. Его интересовало только это, а я была единственной, кто имел доступ в контору.
У Виктора закружилась голова от начавшегося прозрения.
– Завещание...– медленно произнес он.– Тайное завещание Робера Вильнёва? Так это ты его взяла? Ты?
Он не мог прийти в себя, не мог поверить услышанному.
– Ты понимаешь, Вик, он прекрасно знал, что дядя оставит его без наследства, ведь они смертельно враждовали друг с другом. Но, кроме Жана, родственников у Робера не было, стало быть, он оставался единственным законным наследником и...
– Просто наследником,– машинально уточнил Виктор.– Он не был законным наследником в прямом смысле слова, ведь Робер мог выбрать кого угодно.
– Так или иначе, Робер ему это объявил. Чтобы наказать Жана и лишить всяких иллюзий, он даже уточнил, что завещание находится в нотариальной конторе твоего отца и не подлежит изменению. Жан тогда просто обезумел. У Робера и в самом деле было много денег?
– Да, немало. Но эта история могла бы и не всплыть! Хотя папа совершенно четко помнил о завещании, которое было представлено при свидетелях!
– Ну и что? Ведь завещания нет, значит, нет и повода отказывать Жану в наследстве. Он про это прожужжал мне все уши! Достаточно было изъять этот конверт, и дело сделано.
Виктор покачал головой, не в силах ей возразить. План, разработанный Жаном Вильнёвом, оказался более чем эффективным. По определению, копии завещания не существовало, его содержание знал лишь Робер Вильнёв, и исчезновение оригинала аннулировало все. Дядя этого негодяя мог безмятежно спать, уверенный, что после смерти его воля будет исполнена. И даже в случае каких-либо проблем никто бы не заподозрил Жана Вильнёва, потому что он не имел никакого доступа к архивам нотариальной конторы.
