Райский остров - Барнет Джилл (читать книги без сокращений TXT) 📗
А что она делает сейчас в результате недели наблюдений и анализа? Взрослая тридцатидвухлетняя женщина, адвокат, степенная и разумная, крадется меж камней к водопаду, чтобы подглядеть, как Хэнк бреется. Руки дрожат, впрочем, дрожит и все внутри, дрожит от необъяснимого волнения, которое невозможно унять.
Она стояла, думая об одном. О том, что ей нужно уйти. Но ей не удавалось сдвинуться с места. Она стояла и ждала, чтобы услышать, как он ныряет и плещется, но за камнями царила тишина. Еще через мгновение Маргарет вдруг осознала, что делает, и так смутилась, что краска бросилась ей в лицо. Она закрыла рот ладонью, затрясла головой. Надо бежать отсюда. Это полная глупость. Она сильно потерла лоб рукой и спросила себя в очередной раз, как ей пришло в голову прийти сюда, что она здесь делает. Вот дура. Маргарет обернулась... и увидела Хэнка. Он стоял, скрестив руки на груди, нахально улыбался с видом превосходства и смотрел на нее так, как будто уже давно наблюдал за ней.
Глава 24
Хэнк сделал шаг вперед, Маргарет отступила назад, страстно желая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее целиком. Он сделал еще один шаг, Маргарет опять отступила.
– Что ты делала? Ты научилась этому у козы?
– О чем ты?
– Не важно. – Хэнк подошел еще ближе. Маргарет, сделав ответное движение, ударилась спиной о кокосовую пальму и отошла влево. Хэнк последовал за ней. Она еще отступила и уперлась в скалу.
– Ну что, затеваем что-то новенькое? Заключаем другой договор? Теперь отношения не будут партнерскими, да? – издевался Хэнк. – Будем дружить?
Обеими руками он как бы пригвоздил ее к скале. Маргарет попыталась поднырнуть под них, но Хэнк опустил ладонь ниже, не давая ей ускользнуть, и она была вынуждена посмотреть на него. На лице Хэнка расплылась улыбка, какая, наверное, украшала бы морду кота, дождавшегося птички.
– Не пытайся острить, – прищурилась она.
Хэнк придвинулся так близко, что она чувствовала его дыхание.
– Нам надо ввести новую схему... – Издеваясь над ней в открытую, он говорил с расстановкой, подражая ей в манере изложения мыслей. – Как насчет того, чтобы грудь прижать к груди?
Маргарет почувствовала, что пунцовый румянец заливает ей щеки. Как бы ей хотелось стать совсем маленькой, незаметной, съежиться каким-нибудь сверхъестественным образом, пропасть, удалиться, все, что угодно! Но самое грустное заключалось в том, что она поняла, что испытывает к Хэнку чувство, которое он из всех живущих должен был бы вызывать у нее в последнюю очередь.
Маргарет прикусила губу, закрыла глаза. Унижение ее было полным, но хуже всего, отвратительнее осознания своего отношения было точное знание, что и Хэнк прекрасно обо всем догадался.
Она попалась! Хэнк мысленно потирал руки. Смитти не поднимала на него глаз. Он спокойно ждал. Если он чему-нибудь у нее и научился, то терпению. Вдруг Смитти сползла по скале вниз, на землю и уткнулась головой в колени. Хэнк непонимающе уставился на нее. Какого черта?
– Смитти?
Он не был к этому готов. Было такое впечатление, что она плачет. Ошеломленный, он стоял нахмурившись. Это невозможно. Она не может плакать. Она должна отвечать ему, бросать язвительные замечания, тыкать колкостями, как всегда. Он подождал немного. Ее плечи вздрагивали.
– Ты плачешь? – Хэнк нагнулся и услышал всхлипывание. – Этого не может быть, ты плачешь!
В ответ она зарыдала. Он неловко переминался с ноги на ногу. Оглянувшись по сторонам, он убедился, что рядом никого нет.
– Смитти. – Хэнк отошел на шаг, помахал ей рукой, хотя она и не могла этого видеть. – Хорош плакать!
Она заплакала еще громче и горше. Это было как в аду. Нет, в аду, надо надеяться, получше будет.
– Ну-ну, не надо. Я просто так тут болтался.
Она все равно всхлипывала.
– Перестань, Смитти.
Хэнк принялся ходить перед ней взад и вперед.
– Послушай, я хотел... – Тут он оборвал сам себя. – Нет, думаю, следует признаться, что мне хотелось тебя проучить. – Он провел рукой по волосам. – Но, черт подери, я уже две недели досаждаю тебе. Ты же раньше не плакала.
Смитти рыдала громче и громче. Она дернула плечами, видимо, стараясь восстановить дыхание. Хэнк взирал на нее со смешанным чувством удивления из-за того, что довел ее до слез, и неприязни к себе из-за того, что так поступил. Ему было невыносимо признаться себе, что он совершил сейчас самый непорядочный и низкий поступок. Сколько лет он тратил свою жизнь не раздумывая, а теперь получается, что он отыгрывается на других. Хэнк вытер вспотевшие ладони о штаны. Он стоял и смотрел на Смитти, а вернее, вглядывался в нее. Она по-настоящему рыдала. Хэнк лихорадочно искал какие-нибудь подходящие слова, но ничего не приходило в голову. Ее лица не было видно, его закрывали волосы, она вцепилась в колени так, как будто на земле ей больше не за что ухватиться. В какой-то момент ему показалось, что она даже уменьшилась.
– Перестань же, хорошо? – Он опять потер ладони о штаны и глубоко вздохнул. – Пожалуйста. – Он опустился на песок перед ней на колени. – Посмотри на меня. Пожалуйста. – Она не шевельнулась. – Пожалуйста.
«Смотри-ка. В третий раз совсем легко», – подумал он. Маргарет сидела все так же скрючившись и плакала.
– Черт! Черт! Черт!
Хэнк подсунул под нее руки, поднял ее, прижал к груди и встал. Она свернулась калачиком, положив голову ему на плечо. Все тело ее обмякло.
– Я-я-я не хочу... Я-я-я не з-знаю почему... что со мной п-п-происходит... – Она заикалась, голос был слабым, слова вырывались вместе с дыханием.
– Я знаю. – Хэнк, медленно и осторожно ступая, нес ее к хижине.
– Я-я не х-хочу чувствовать т-так. Это п-просто с-слу-чилось само. Так глупо. Так непонятно.
– Конечно, дорогая.
Ее мокрое от слез лицо ткнулось ему в плечо.
– Как это могло произойти?
– Не спрашивай меня.
– Я стараюсь, но это сильнее.
– Вижу. – Он потерся подбородком о ее макушку.
– Я не хочу ничего чувствовать. Знаешь, ты не такой человек, кого я могла бы полюбить.
– Я знаю.
Она опять стала всхлипывать. Он слегка погладил ее.
– О, Хэнк...
– Что такое, милая?
– Ты даже мне не нравишься.
– Если бы я был на твоем месте, я бы чувствовал то же самое.
– Да?!
– Нет, я же упрямый ублюдок.
– Иногда.
Она затихла на минутку. Он искоса посмотрел на нее. Черт побери, это все же намного лучше, чем плач. Она думает!
Маргарет вздохнула и пробормотала ему куда-то в шею:
– Непонятно. Почему-так? Почему... мы?
Наконец она подняла на него лицо. Оно было розовым и опухшим от слез. Хэнк взглянул вниз, пожал плечами и продолжал идти. Через некоторое время он вздохнул:
– Да, дорогая, судьба сдала тебе двойки.
К тому времени, когда они добрались домой, Маргарет успокоилась. Она все так же прижималась к нему, но не двигалась. Ей хотелось, чтобы он продолжал держать ее крепко, ей было очень уютно в его объятиях. Можно было ни о чем не думать, не пытаться быть совершенной, а, напротив, позволить главенствовать чувствам. Пускай неясные ей самой желания руководят ею, хотя бы сейчас.
В хижине было прохладно, царил неясный полумрак. Хэнк потихоньку ослабил руки, и она соскользнула на пол, но по-прежнему обнимала его за шею, а он поддерживал ее за талию. Он тяжело дышал, но не двигался.
Она не станет, не может больше бороться. Она устала сражаться с тем, чему в душе и в сердце она не хотела больше противоречить, пускай даже рассудок осуждает эти чувства. Она взглянула ему в глаза, теряясь в догадках, что он собирается делать, но не смогла прочесть ответ. Маргарет почувствовала, что в нем тоже идет напряженная, нелегкая борьба. У него даже руки дрожали. Она шепотом назвала его по имени. Он на какое-то мгновение закрыл глаза, потом со вздохом снял ее руки со своей шеи, подержал их в ладонях. Хэнк смотрел куда-то поверх ее головы, и по глазам невозможно было понять, о чем он задумался. Она склонила голову ему на плечо.
