Венец желаний - Грант Лаура (чтение книг TXT) 📗
Пресвятая Богородица, что же она натворила? Нельзя было ей ради них обоих так потерять себя. А теперь будет нечестно, если она не выполнит своего обещания, будь оно даже исторгнуто из нее сладчайшей из пыток.
А может, все ее сомнения ничего не стоят? Может, он прав? В конце концов, незаконное рождение — самая обыкновенная вещь на свете, а Рейнер любит ее, даже несмотря на ее слепоту. Ей хотелось бы быть достойной его женой. Да и другая причина, если она сама о ней не помнит, наверно, тоже какая-нибудь чушь? Она мысленно заглянула внутрь себя, и то, что мучило и тревожило ее, зашевелилось, как большой сонный дракон, напоминая ей, что оно есть, оно живо и никуда не исчезло.
В конце концов она тоже заснула.
Во сне она услыхала голос, ненавистный голос, смеявшийся над испуганной девочкой, которая плакала, показывая рукой на красную кровь на простыне и на ее ногах.
— Ничто не может сравниться с юной девственницей, Филипп… Ты тоже должен попробовать. Почему бы тебе не взять ее? Самое трудное я уже сделал! Ха! Ха!..
Напившийся Филипп с трудом открыл красные глаза, не в силах даже осознать ужас, творившийся перед ним. Его самый близкий друг, как голый сатир, склонился над плачущим ребенком, выставив окровавленный член… Голова Филиппа опять упала на стол, а его храп заглушил крик маленькой мученицы и издевательский смех насильника.
Алуетт проснулась вся в поту, все еще во власти криков, терзавших ей душу, однако понимая, что в этой тихой комнате ей нечего бояться.
Было совсем темно. Утренняя заря еще и не думала заниматься, и луна в эту ночь не освещала землю. Но вот глаза Алуетт немного привыкли к темноте, и она увидела рядом с собой укрытого простыней мужчину.
Рейнер лежал на животе, и золотые волосы упали ему на лицо, повернутое в другую сторону. Она видела, как поднимаются его широкие плечи в такт дыханию.
Она видит его! Она видит!
Алуетт вцепилась в его спину и закричала:
— Рейнер! Свет! Зажгли лампу! Я вижу, Рейнер! Я вижу!
Он проснулся мгновенно, как солдат, привыкший ко всяким неожиданностям. Его лицо было в тени, и Алуетт смогла разглядеть лишь ястребиный профиль и раздвоенный подбородок.
— Ты видишь? Что за чудо! Спокойно, я сейчас принесу факел.
Алуетт слышала, как он выбежал из комнаты, и слезы радости затуманили ей глаза. Сейчас она его увидит! Она увидит Рейнера де Уинслейда, английского рыцаря, который любит ее и хочет взять в жены.
Святая Мария, пусть он косит и у него кривой рот, и на лице шрамы или родимое пятно! Она едва сдерживалась, чтобы не дать волю своему нетерпению.
Алуетт повернула к двери лицо, услыхав его быстрые шаги. Она ощутила запах смолы, но в глазах у нее было темно, как всегда.
Рейнер? Принеси факел, любовь моя! Мне не терпится увидеть тебя!
— Он… Я принес факел!
— Не шути, милый! Ведь я так долго ждала!
— Алуетт, родная, я не шучу. Ты видишь пламя, любимая?
Ей показалось, что ледяные колючки впились ей в живот.
Рейнер поднес факел совсем близко, чтобы она могла ощутить его жар, но увидеть, — она ничего не увидела. Проклятая темнота не отпускала ее с тех пор, как ей исполнилось восемь лет.
— Господи Боже мой! Нет! Нннеееееетт!
Глава 25
— Надеюсь, тебя привело ко мне дело неотложной важности, если ты нарушил мой приказ ждать, пока тебя позовут, — сказал Саладин, устраиваясь поудобнее в подушках в то время, как, укрывшись покрывалом, его темноглазая наложница бесшумно исчезла за ширмой. Опустив долу глаза, она не выдала себя ни одним вздохом, хотя султан почти довел ее до изнеможения всего лишь прикосновениями своих искусных пальцев. Помешать в такой момент… к тому же презренный неверный… юная женщина была вне себя от ярости, но не посмела выдать своих чувств, чтобы не уронить честь султана и не потерять его милость. Она знала, что он недолго позволит франку надоедать себе.
— Думаю, вы тоже сочтете, что это жизненно важно, как только выслушаете меня. Кстати, у вас прекрасный вкус, — сказал Фулк, кивнула в сторону гибкой гурии.
Будь Фулк де Лангр поумнее, он бы не делал подобных намеков. Неверный может лишь унизить любимую вещь султана. Фулк совершил ошибку, по-свойски обратившись к Саладину, словно он был ему ровней. Куда змее до сокола?
— Говори, — потребовал Саладин, а так как Фулк был скорее хитрым, чем мудрым, то он не обратил внимания на скривившиеся губы султана и холодный взгляд его черных глаз.
— Его величество король Франции попросил меня сделать вам предложение.
Он подождал, но Саладин ничем не выдал своего нетерпения.
— Он обещает на определенных условиях покинуть Святую Землю и возвратиться во Францию.
— На определенных условиях? Что это значит на языке неверных? Деньги?
Фулк сделал вид, что не заметил насмешки султана.
— За двести тысяч византинов он в течение недели оставит здешние берега, — сказал Фулк с видом человека, который стоит возле глубокой реки и кидает в нее камень, чтобы убедиться, насколько она глубока. Изумлению его не было предела, когда он услыхал смех Саладина.
— Двести тысяч, говоришь? Фулк кивнул.
Саладин вновь засмеялся, словно его очень позабавил ответ франка.
— Французский король уедет в любом случае… Зачем мне платить ему? Не секрет, что он болен. Его мучает леонарди, как вы ее называете, и дизентерия, так что он уже и ходить не в состоянии. И трясется, как старик. Он не может дождаться, чтобы захватить добычу Ричарда, который остается воевать со мной. Пусть будет, что будет, но не смей даже намекать ему, будто я готов заплатить за его отъезд. Когда же его тут не будет, остальных я с легкостью утоплю в море.
Фулк судорожно сглотнул слюну. Саладин так много знал о Филиппе, что вряд ли обходился без куда более надежной шпионской сети, чем воображал француз.
— Я передам ему твои слова, о, Саладин.
В эту минуту приподнялся полог и в шатер вошел одетый в белое Эль-Каммас. Он поздоровался с Саладином и с нескрываемым отвращением посмотрел на его гостя.
— Прошу прощения, султан султанов, за вторжение. Твой стражник не сказал мне, что ты занят.
— Франк уходит, — коротко сказал Саладин и повернулся к Фулку. — Ты все сказал?
— Все, милорд. Все, что приказал Филипп. Но у меня есть и свои планы, о, султан.
— Свои планы?
Фулк решил, что терять ему нечего, а смелость города берет и надо говорить все до конца.
— Я бы хотел узнать насчет эмирата, которым ты собирался вознаградить меня, чтобы я мог обеспечить женщину, обещанную мне тобой… леди Алуетт де Шеневи. Я беспокоюсь за ее безопасность, господин… Она может случайно погибнуть, когда ты будешь крушить войска Ричарда. — Или Рейнер уговорит ее стать его женой. Фулк уже не был уверен, что ему удастся убить своего красивого кузена, да и он все меньше хотел рисковать ради этого собственной жизнью. Если Алуетт обвенчана, законность его детей будет под вопросом, но не здесь, а когда он вернется в Англию и предъявит свои права на украденные у его отца земли.
— Мы поговорим о вознаграждении, де Лангр, когда ты его заслужишь. А пока иди и жди, пока тебя позовут, или приноси действительно важные новости.
Саладин повернулся к старому лекарю, зная, что его стражники не позволят Фулку подслушать их разговор.
— Как ты, мой старый друг? Что в Акре?
— Мир тебе, султан. Об Акре мы еще успеем поговорить, а сейчас мне не нравится морщина у тебя между бровей и возмущение твоей печени, в котором виноват франк. Зачем он тебе?
Саладин изумленно дернул плечами. Только его лекари осмеливались не соглашаться с ним и даже бранить его.
— Ты видишь все, что происходит внутри меня, словно я сделан из стекла, мой друг. Ведь правда, после разговора с ним у меня разливается желчь. Что он, что его хозяин родную бабушку продадут… Что бабушку, свою душу продадут за блестящую монету. Однако не бойся. От меня он ничего не получит. Когда мне совсем надоедят его тщеславные кривляния, я прикажу его убить. Пошлю за хашашинами, и они избавят меня от него в мановение ока.
