Перелетные птицы - Кроун Алла (читать книги .TXT) 📗
— Господи, какая же ты хвастунья! Помолчала бы!
Несмотря на мороз, Марина тут же вспыхнула. И вовсе она не хвасталась. Все это правда, и говорила она это только для того, чтобы дядя ее хоть немножечко похвалил. Что тут такого?
— Если бы у тебя были такие же высокие оценки, как у меня, ты тоже рассказывала бы о них дяде Сереже. Просто ты завидуешь мне, вот и все.
— Девочки, хватить ругаться по пустякам, — сказала Надя. — Смотрите, как ветки на деревьях красиво обледенели. Похоже на рождественскую елку.
Ссора была предотвращена. Марина посмотрела, куда указала мать. Голые еще вчера ветки теперь были покрыты льдом, белым и искрящимся на солнце. Они были такими скользкими, что на них даже птицы не садились.
— Знаешь, Сергей, — вздохнув, продолжила Надя, — в такие тихие дни, как этот, когда рядом нет китайцев и вокруг только дома за деревянными заборами, у меня появляется такое чувство, будто мы дома. Просто удивительно, до чего здания здесь напоминают Россию.
— А чему тут удивляться, сестренка? Надо сказать спасибо российским инженерам, строившим Китайско-Восточную железную дорогу, за то, что они спроектировали Харбин по образцу русских городов. Могли ли они тогда знать, что для нас Харбин станет последним оплотом потерянной страны?
— Да, но теперь даже этому раю угрожает опасность, — негромко, чтобы не испугать дочек, сказала Надя. — Я боюсь этого вторжения, Сережа. Не к добру это.
Дойдя до угла Новоторговой улицы, они остановились у куста, отделявшего тротуар от заснеженной проезжей части. Грохот колес тяжелых грузовиков, перевозивших японских солдат, приглушал выпавший вчера снег. Несколько робких приветственных выкриков растворились в воздухе, не найдя поддержки в притихшей толпе.
Марина и Катя, одетые в ондатровые пальто, в шапках и с муфтами, остановились рядом с матерью, на которой было кожаное пальто, отороченное чернобурой лисицей. Своим внешним видом они выделялись среди собравшихся на улицах русских и китайцев, большинство из которых носили телогрейки.
За их спинами находился вход в магазин Чурина, и Марина предпочла бы зайти туда, чем оставаться на улице и задыхаться в толпе. Она уже хотела сказать об этом матери, но вдруг ее внимание привлек один из солдат, обеими руками державший перед собой ружье. Когда его грузовик проезжал мимо, он посмотрел прямо на нее, и в его узких глазах-щелочках вдруг вспыхнули огоньки.
Марина потянула мать за пальто.
— Мама, один из этих солдат, тот, что с ружьем, смотрит на меня. Правда смотрит!
Надя неуверенно проводила взглядом грузовик. Потом положила руку на плечо Марине.
— Тебе показалось, — сказала она и притянула дочь поближе к себе.
Тут к ним подошел мужчина в пальто с котиковым воротником. Кивнув Наде, он повернулся к Сергею.
— Как хорошо, что я вас встретил, Сергей Антонович. Вы мне нужны.
Мужчины пожали друг другу руки, Сергей представил подошедшего сестре, назвав господином Горманом.
— Чем могу помочь?
Горман улыбнулся.
— Я хотел бы наведаться к вам завтра. Мне нужно с вами поговорить.
Сергей на мгновенье задумался.
— Не уверен, есть ли у меня свободное время в расписании, но думаю, что смогу уделить вам пару минут. Скажем… в три часа?
Когда мужчина раскланялся и исчез в толпе, Надя повернулась к Сергею.
— Это был не владелец «Новой аптеки»?
— Да, он самый. Он мой пациент.
Несколько минут Сергей пребывал в задумчивости. Потом отпустил руку Марины.
— Надя, эти грузовики поднимаются из Мацзягоу, значит, они вошли в город со стороны аэродрома. Завтра я съезжу туда и посмотрю, что они там наделали.
Надя покачала головой.
— Там стреляли. Бог его знает, что ты можешь увидеть. Тебе недостаточно было войны в Сибири? Не ходи туда!
Но Сергей лишь пожал плечами и, взяв за руку Марину, повернул к дому.
На следующий день Катя слегла с простудой и потому осталась дома, когда Вера повела Марину на прогулку. Они пошли мимо старого кладбища на Большом проспекте, мимо протестантского храма на углу и дальше, к новому кладбищу. Через два квартала мимо них медленно проехали телеги, груженные телами в серых военных формах. Трупы лежали друг на друге, как куча тряпичных кукол, и с бортов телег свешивались руки и ноги.
— Не смотри, — сказала Вера и попыталась рукой закрыть Марине глаза. Но девочка продолжала смотреть. Она не могла оторваться от глядящих на нее холодных незрячих глаз одного из солдат. Лица не было, одни белые шарики глаз. Тошнота подступила к горлу Марины, и она прижалась лицом к беличьей муфте Веры.
С тех пор Марина перестала играть с куклами, а те из них, которые были мягкими, с гнущимися руками и ногами, спрятала в самый нижний ящик своего шифоньера.
Глава 22
Маленькие кусочки творожного суфле лежали перед Сергеем на фарфоровой тарелке нетронутыми. Он поднес ко рту стакан дымящегося кофе в серебряном подстаканнике. Коснувшись губой обжигающего напитка, дернулся.
— Господи, почему кофе так долго остывает?
Надя подняла голову.
— Если бы ты начал с суфле, кофе как раз успел бы остыть. Почему ты не ешь? Ты же любишь такое.
— С утра нет аппетита.
Надя посмотрела на него внимательно.
— Что-то случилось в больнице, Сережа? Ты последнее время сам не свой.
— Нет, в больнице все как обычно.
— Ты расстроен из-за похищения господина Гормана?
Сергей резко вскинул голову.
— Ты что-то знаешь об этом?
Его резкий тон удивил Надю.
— Ничего. Только то, что пишут в газетах: Гормана похитили хунхузы и требуют за него баснословный выкуп. Если честно, я ни на минуту не верю этому. Хунхузы орудуют в сельской местности, и я сомневаюсь, что они осмелились бы пойти против японской полиции. — На миг Надя задумалась, потом прищурилась и посмотрела на брата. — Господин Горман, кажется, был чем-то встревожен в тот день, когда мы встретили его. Он ничего не рассказывал, когда приходил к тебе потом?
— Конечно же нет! — раздраженно выпалил Сергей. — Мы говорили о его здоровье.
— Тебя что-то другое беспокоит, Сережа? Я ненавижу, когда ты ходишь как в воду опущенный. Тебе нельзя волноваться, у тебя же давление, помнишь?
— Наверное, это из-за того, что ко мне на днях приходили русские фанатики, которые мечтают организовать контрреволюцию в России. Они как заведенные твердили о том, как в двадцатом году японские экспедиционные силы в Сибири поддержали Белую армию. Они живут прошлым, глупцы!
— Но зачем они приходили к тебе?
Бросив на сестру быстрый взгляд, Сергей уставился на стакан с кофе.
— Они думали, что, раз Центральная больница занята японцами, я мог бы от их имени обратиться к японским властям.
— Может быть, они и ошибаются в запале, но наверняка без злого умысла. Я не понимаю, почему ты так раздражен.
Сергей отодвинулся от стола вместе со стулом и резко встал.
— Я же сказал тебе, что вовсе не раздражен, — бросил он и вышел из комнаты.
Надя провела его взглядом. Через какое-то время хлопнула входная дверь. Почему брат считает, что делиться с кем-то тревогами — это проявление слабости? Его что-то беспокоит, и он решил это скрыть. Что ж, хорошо. Она не станет допытываться. Может быть, это как-то связано с поисками Эсфири? Теперь у него почти не было шансов ее разыскать. Надя вздохнула. Сергею было сорок шесть лет. Случались ли в его жизни другие женщины? Единственной, кого он любил, была Эсфирь, но им выпало так мало времени насладиться своей любовью!
Он полностью отдался работе — больнице, пациентам, экспериментальным исследованиям бактериологической восприимчивости к разного вида лекарствам. То немногое время, которое у него оставалось, ее чуткий, заботливый брат тратил на нее и на ее детей.
Надя выпрямилась на стуле. Она знала, как он волновался, когда у нее появлялся какой-нибудь случайный поклонник. Но правда заключалась в том, что она не хотела другого мужчину, ни сердцем, ни даже телом. Желание, подавленное, спящее, всегда было направлено только на Алексея. Она знала о слухах, которые ходили по городу, да и друзья утомляли ее вопросами о замужестве. Доходило даже до того, что кое-кто называл ее семейную жизнь противоестественной. В ответ на такие замечания Надя отшучивалась и переводила разговор на другие темы. Один только раз она, пожав плечами, обронила: «Мне не нужен муж. Так я чувствую себя более независимой».
