Услышь голос сердца - Карлайл Лиз (читать хорошую книгу txt) 📗
Со стула, стоявшего рядом с мольбертом, поднялась, безусловно, самая прекрасная женщина из всех, которых Эллиот видел за свои тридцать четыре нечестиво прожитых года. Наверное, это и есть загадочная мисс Стоун, предположил он.
Его взору предстала изящная девушка лет двадцати семи, с чувственными полными губками и высокими скулами. Небесно-голубые, широко расставленные глаза, прямой нос, аккуратно заплетенные в косы белокурые волосы, уложенные в простую, но элегантную прическу, — все это подчеркивало в ней странное сочетание невинности, чувственного притяжения и твердости характера. На мисс Стоун было надето простое темно-синее платье, поверх которого красовался грубый рабочий халат с пятнами краски всех цветов радуги.
Она подошла к нему решительной походкой, которая, как и ожидал Эллиот, не очень сочеталась с ее внешностью.
— Спасибо, миссис Пенуорти, — сказала хозяйка глубоким контральто, в котором явно прослеживался континентальный акцент, хотя Эллиот не смог определить, какой именно. — Вы можете идти.
Мисс Стоун подошла к нему и протянула руку, держа ее, однако, слишком высоко для рукопожатия. Она ухватила и приподняла его подбородок. Это было так неожиданно, что Эллиот чуть не охнул. Потом ее тонкие пальцы скользнули по скуле, и она неторопливо обследовала так и этак все его лицо. Пальцы у нее были теплые, удивительно сильные и двигались очень уверенно.
— Превосходные кости, — пробормотала она сама для себя, вглядываясь в лицо гостя с нескрываемым восхищением. — Вы просто поразительны, мистер… — Она взглянула на стол, пытаясь отыскать что-то важное. — Извините, я уверена, что именно сюда положила записку Питера Уэйдена. Вы хотели… — говорила не останавливаясь мисс Стоун, продолжая поиски, но, поняв, что они напрасны, повернулась к нему. — Прошу прощения, сэр, но я не понимаю, куда положила записку. Может быть, вы напомните мне свое имя и объясните сами, что бы вам хотелось иметь.
— Мое имя?
На лице мисс Стоун застыло ожидание, и Эллиот понял, что она действительно ждала кого-то из Лондона. Кого-то, кто не приехал. И никакого волшебства здесь не было, он оказался здесь случайно. И если сейчас назовет этой прекрасной женщине свое имя, она, возможно, узнает его и немедленно выставит вон из дома на холод и дождь, откуда он только что появился. У него не было выбора. Каким бы мерзавцем он ни слыл, Эллиот гордился тем, что он человек чести. Поэтому, заранее смирившись со своей участью, он неохотно произнес:
— Меня зовут Эллиот Роберт…
В этот момент в холле раздался звон стекла, оборвавший мелодию, исполняемую на фортепьяно, и веселье, царившее в гостиной. Наступила гробовая тишина.
— Силы небесные! — Мисс Стоун прижала руку к виску. — Извините, мистер Робертс. Кажется, мы лишились еще одной вазы. Или зеркала. Я просила мальчиков не выделывать курбеты и не играть в мяч в холле, но слишком уж велико искушение. Тем более в такую ужасную дождливую погоду… — сказала мисс Стоун и направилась к двери.
Мистер Робертс? Мистер Робертс. Как просто. Вполне хорошее имя.
К тому же сам он не говорил, что он мистер Робертс. Девушка назвала его так по собственной инициативе, неправильно поняв сказанное. И оставаться в этом доме он не собирался, ну, разве что на несколько минут. Немного устыдившись своих мыслей, Эллиот уставился на носки своих сапог и вдруг заметил, что его огромная ножища стоит на сложенном листке бумаги. Эллиот медленно наклонился и поднял его. Это была записка, адресованная мисс Стоун. Очевидно, ее доставили не по почте, потому что почтовый адрес не был указан.
Снова испытав чувство стыда — кажется, во второй раз подряд за последние десять лет, — Эллиот развернул листок и взглянул на подпись. Записка была написана не по-английски и не по-французски, а кроме этих двух языков, Эллиот не потрудился изучить ни одного другого. Но подпись он разобрал. Питер Уэйден. В коридоре послышались шаги, и Эллиот, спрятав записку за спину, повернулся к двери.
На пороге появилась встревоженная мисс Стоун.
— Ваза? Или зеркало? — спросил он, стараясь придать голосу сердечность. Это было непросто, потому что Эллиот, вообще говоря, никогда не трудился проявлять подобные качества.
— Хуже, — пробормотала мисс Стоун, на которую явно не произвели впечатления ни его сердечность, ни обаяние, — Оконное стекло!
Эллиот окинул взглядом стройную фигурку Эванджелины, отметив изящный изгиб бедер.
— Какая незадача! — посочувствовал он, беспардонно засовывая записку поглубже в карман.
Мисс Стоун пожала плечами.
— Завтра позову стекольщика. А пока я заставила Майкла и Тео, как виновников происшествия, убрать стекла.
— Майкла и Тео?
Она устало улыбнулась:
— Да, моего озорного младшего брата и, можно сказать, моего кузена — Теодора Уэйдена.
— Уэйдена? — словно попугай, повторил Эллиот.
Мисс Сгоун расположилась на стуле справа от мольберта и жестом пригласила гостя сесть напротив.
— Да. Я совсем забыла, что вы знакомы с Питером Уэйденом. Видите ли, Тео — его племянник.
— И одновременно ваш кузен?
— В некотором роде. — Внимательный взгляд мисс Стоун на секунду задержался на его глазах. Она взяла альбом для этюдов и, перевернув страницу, положила его на мольберт. — А теперь скажите, мистер Роберте, что бы вы хотели.
Эллиот судорожно глотнул воздух.
— Думаю, что-нибудь обычное… Губы Эванджелины дрогнули в улыбке.
— Обычное? Никакой экзотики? Ни символизма? Ни абстракционизма?
«Издевается». Эллиот почувствовал себя ужасно глупым, громоздким и глупым, как тот голенастый шотландский парень, каким он был десять лет назад. Он понурил голову.
— Прошу прощения, мадам. Боюсь, что я в этом не разбираюсь.
Мисс Стоун рассмеялась. У нее был удивительно мелодичный смех, который, как ни странно, вызвал у Эллиота ассоциации с журчанием чистого холодного ручья, стекающего по зеленому склону холма.
— Хорошо, мистер Робертс. Не буду вас терзать. Насколько я поняла, это должен быть подарок для вашей невесты…
— Моей невесты?
— Надеюсь, я поняла правильно? Мистер Уэйден написал мне, что портрет будет подарком по случаю помолвки.
Эллиот постарался избежать ответа на ее вопрос.
— Я хотел бы, чтобы вы написали портрет, руководствуясь своим вкусом, потому что сам я в этом не разбираюсь.
— А что предпочитает ваша невеста?
— Сомневаюсь, мисс Стоун, что суждение любой женщины в этом вопросе сможет сравниться с вашим, — сказал Эллиот, окидывая взглядом великолепные полотна, развешенные по стенам.
— Допустим, — кивнула она. — А сообщил ли вам мистер Уэйден размер моею гонорара за эту работу? — поинтересовалась мисс Стоун, быстрыми и четкими движениями карандаша делая набросок в альбоме.
— Я готов заплатить за портрет любую цену. Мисс Стоун удивленно приподняла брови:
— Вот как? Но вам следует знать, что существует не менее десятка хороших художников, проживающих в удобной близости от центра Лондона, которые написали бы ваш портрет за половину моей цены.
— Это не имеет значения, — прервал ее Эллиот. — Я хочу, чтобы портрет написали вы. К тому же я получил удовольствие от прогулки верхом по сельской местности.
— Удовольствие от прогулки под проливным дождем? — удивилась мисс Стоун. — Боюсь, что вам это быстро надоест, если придется приезжать позировать несколько раз подряд.
Эллиот промолчал. Об этом он не подумал. По правде говоря, он вообще пока не обдумывал свои дальнейшие действия. К тому же его ничуть не пугала перспектива провести какое-то время в студии наедине с мисс Стоун, позируя для портрета.
Силы небесные, что он делает в этой глухомани, притворяясь каким-то другим человеком? Надо остановить это безумие. Однако Эллиот не мог заставить себя ни объяснить ситуацию, ни извиниться, ни уйти отсюда — то есть сделать то, что давным-давно следовало бы сделать. Он чувствовал, что его заворожил этот дом. И околдовала эта женщина.
