Обещай мне - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин (бесплатные версии книг TXT) 📗

–Жаль, ты не видела настоящие гондолы. В лунном свете они напоминают черных лебедей с длинными грациозными шеями. А теперь представь: прекрасная венецианка легко ступает с мраморной лестницы в покачивающуюся, словно танцующую на воде лодку.

– Неужели Венеция действительно так прекрасна?

– О да! Окна нашего дома выходили прямо на Гранд-канал, из них были видны золотые купола Собора святого Марка и Дворец дожей. Летние вечера долги, и часами солнце искрится в волнах, отбрасывая веселые «зайчики» на бело-розовые мраморные здания, уже не одно столетие смотрящиеся в прохладные воды каналов. Стены их покрыты чудесными фресками, балконы украшены каменной резьбой… – Филиппа умолкла, словно разглядывая прекрасную картину. – Сумерки опускаются на город постепенно, поэтому Сэнди подолгу сидел в лоджии с маленьким Китом на коленях. Мы наблюдали за тем, как надвигается ночь, как серебрится вода в лунном свете и как скользят по ней воздушно-легкие гондолы, и часто песни гондольеров и звук их мандолин сплетались в одну прекрасную мелодию…

– Тебе было очень одиноко тогда?

– Нет, не очень, – тихо ответила Филиппа, потом заглянула в полные сочувствия глаза подруги. – Да. мне было одиноко… порой. Я часто вспоминала тех, кого любила и кто остался в Англии. Но у нас скоро появилось много новых друзей, нас повсюду принимали, и это сглаживало боль разлуки.

Белль округлила глаза, и Филиппа засмеялась. Тамошнее общество на многое смотрит снисходительно. Во всяком случае, мой развод никого не шокировал. Для венецианцев мы, протестанты, еретики и никто не ожидает от нас благонравного поведения. Поначалу к нам относились как к забавной диковинке, но когда здоровье Сэнди ухудшилось, многие стали помогать нам.

– И один из них – герцог, о котором ты писала мне?

– Да, узнав о болезни Сэнди, Доминико прислал своего домашнего врача. Он всегда был добр к нам, именно ему мы обязаны тем, что венецианская аристократия приняла нас.

– Он богат?

– Сказочно! Но дело вовсе не в богатстве. Официально Венеция находится под управлением Австрии, однако реальной властью там обладает герцог, по сути, он правит городом. Если бы не его поддержка, просто не знаю, как я пережила бы смерть Сэнди.

Филиппа ничего не сказала об истинной причине забот герцога Доминико Флабианко, правителя Падуи, Венеции и Вероны. Накануне возвращения Филиппы в Англию он на коленях умолял ее стать его женой, но она, правда, не без колебаний, отвергла его предложение. Филиппа твердо решила узаконить полагающиеся сыну наследство и титул, а для этого нужно было вернуться в Англию.

– Ничего, Филли, теперь ты среди друзей, – мягко заверила Белль. – Сегодня ты увидишь Андрэ и Этьена с женами, Сару, нашу кроткую голубку Дору, родителей. Поверь, мы всегда любили и будем любить тебя. А если кто-нибудь попробует косо на тебя посмотреть – Тобиас вызовет его на дуэль. Нет-нет, мы и позволим тебя обидеть!

– Нет, я не буду у тебя сегодня вечером, – сказал Филиппа не без сожаления. – Думаю, ты и сама пони маешь причину.

Она подошла к камину; заметив шляпку, беспечно брошенную на козетку, подняла ее, не спеша разгладила ленты. Все это время Белль молчала. Наконец взгляды их встретились.

– Не заставляй меня чувствовать себя виноватой. В глазах общества я не только вдова, но и разведенная жена, падшая женщина.

Белль поднялась с кровати, осторожно держа обеими руками хрупкую фарфоровую гондолу. В утреннем белом платье, украшенном цветной вышивкой, она казалась еще более смуглой, чем обычно, и румянец на ее щеках пылал более живо. Белое платье делало ее волосы и глаза почти черными.

– В таком случае, mon amie, как ты собираешься жить дальше? – спросила Белль, изящным движением поправляя очки (деталь, не только не портившая ее, но странным образом подчеркивавшая выразительность глаз). – Будешь до конца жизни прятаться под кроватью, если кто-нибудь нагрянет с визитом? А на улицу выходить закутанной с головы до ног?

–Ну… я понимаю, рано или поздно придется выехать в свет… – начала Филиппа, но запнулась, – тем более что выбора все равно нет. Ради себя я, быть может, и не стала бы этого делать, вела бы уединенную жизнь, но Кит… он должен занять в обществе подобающее место уже сейчас. Знаешь, Белль, там, в Венеции, все казалось не таким страшным. Я надеялась, что никто не станет ворошить прошлое, может быть, даже не вспомнит о скандале, и, только оказавшись здесь, я поняла, что мои надежды напрасны: ничто не проходит бесследно. Мне страшно, Белль.

– Позволь, позволь! – перебила Белль в негодовании. Она поставила фарфоровую статуэтку на туалетный столик и решительно повернулась к подруге, сверкая глазами. – Я нарочно пригласила сегодня только членов семьи и близких друзей. Это будет не бал, не раут, а просто вечер для самого тесного круга, и каждый из приглашенных знает, что ты тоже придешь!..

Внезапно она умолкла, как если бы вспомнила нечто не очень приятное.

– Значит, все-таки не каждый? – иронически спросила Филиппа.

– Видишь ли, – начала Белль, разглядывая свои пальцы, – когда я рассылала приглашения, я понятия не имела, что ты окажешься в Лондоне так скоро. – Она подняла глаза, и Филиппе почудился лукавый огонек в них. – Леди Августа уверяла, что ты пробудешь в Венеции еще по меньшей мере неделю… или даже две.

– Погода сначала была хороша, но потом переменилась… – рассеянно заметила Филиппа, внимательно изучая выражение лица подруги. – Кто еще будет среди гостей?

Белль потянулась к шляпке, которую судорожно стискивала Филиппа, мягко отняла ее и прошла к платяному шкафу. Все это она проделала молча. Филиппа, затаив дыхание, ждала. Прислонившись к резной дверце, словно ища у нее поддержки, Белль выдохнула:

– Корт.

– Ты с ума сошла! – Филиппа прижала обе ладони к щекам. – Надеюсь, ты не думаешь, что сиятельный герцог Уорбек будет кротко праздновать твой день рождения за одним столом с неверной женой? Что ж, после этого вечера лондонским сплетницам будет о чем поговорить. Да он убьет меня!

– Ничего подобного не случится, – решительно заявила Белль. – Корт не устроит публичной сцены. Тоби предупредит его, и произойдет одно из двух: или Кортни Шелбурн явится в мой дом, смирившись с тем, что среди приглашенных его бывшая жена – кстати, моя лучшая подруга, – или может не являться вообще!

Филиппа истерически засмеялась, продолжая сжимать ладонями пламенеющие щеки.

– Ты и Тоби повредились в уме, если считаете, что кто-то может диктовать свою волю человеку вроде Уорбека. Самое лучшее, что может случиться: он узнает, что я приглашена, и не придет. Если хочешь, можем побиться об заклад. Ставлю все, что у меня есть.

– Если ты так уверена в этом, тогда не о чем беспокоиться! – воскликнула Белль, стараясь не выдать торжества. – Раз Корт Ужасный так предсказуем, мы можем смело сбросить его со счетов. Итак, начнем все начала: ты будешь сегодня на моем дне рождения?

–Боже мой, что ты за упрямое создание! – в сердцах сказала Филиппа, не зная, что ей делать – смеяться или плакать. – Дело не только в моем бывшем муже. Пойми же наконец, если ты публично продемонстрируешь, что по-прежнему дружна со мной, твоя репутация пострадает!

– Mon Dieu [9], уж не думаешь ли ты, что я буду дружить с тобой тайно? – Возмущенная до глубины души, Белль гневно взглянула на Филиппу, впрочем, тотчас же голос ее снова стал умоляющим. – Филли, душечка, ты слишком много думаешь о прошлом… К тому же в свете куда больше, чем твое падение, осуждали поведение Корта, недостойное настоящего джентльмена. В чем только его не подозревали! Сама посуди, ты вышла за него по любви, прожила с ним только два месяца, и вдруг этот скандал! Никто не замечал за тобой ничего предосудительного, и потому многие вообще сомневались в том, что причиной развода была твоя неверность. Бегство еще не есть свидетельство измены.

– И это правда, Белль. Между мной и Сэнди не было другой близости, кроме дружеской.