Черный ястреб - Борн Джоанна (читать книги без .TXT) 📗
На дворе стоял август, но ночи стали холодными. Свет луны тоже не согревал. Но Пакс все ночь провел под открытым небом. Звездный дождь в созвездии Персея достиг своего апогея. Такое происходило всего раз в году.
Вот. Вот она. Белая полоса в небе. Пакс затаил дыхание и проследил за ней взглядом. Ему показалось, что имеет смысл запрокинуть голову назад и сказать небу: «Бездна бесконечного времени поглощает все». Эти слова принадлежали Марку Аврелию.
Утром он отправится к Каррадерс и возьмет с собой Хоукера.
Ему не нужно было делать мучительный выбор. Если ты агент британской разведывательной службы и запятнал свою честь, твой долг отправиться к главе подразделения и понести надлежащее наказание. А Пакс был агентом. Он сделал свой выбор много лет назад.
Глава 35
Жюстина проснулась. Сквозь окна лился свет. Но разбудил ее шорох метлы по мостовой и стук ведер. Дворники уже вышли на работу, подметая опавшие листья и готовя Пале-Рояль к новому дню.
Счастье поселилось в груди Жюстины, согревая ее точно угли в грелке. «Я снова поступила неблагоразумно. Снова была с Хоукером».
Как хорошо. Когда Жюстина просыпалась после ночи любви с Хоукером, она всегда чувствовала себя чистой. Словно бы он коснулся собой каждого дюйма ее тела и выжег своим жаром все, что было в ней плохого, оставив после себя лишь скрипящую чистоту.
Жюстина открыла глаза и посмотрела на Хоукера. Они не раздевались полностью прошлой ночью, но Хоукер был наполовину обнажен. Жюстина вновь и вновь целовала его грудь, прокладывая путь от одного мускула к другому.
Хоукер спал полусидя, прислонившись головой к стене. Его правая рука вяло лежала рядом, а левая обнимала Жюстину за талию.
Его лицо напоминало ей древнегреческий профиль из тех, что чеканят на монетах: прямой нос и полные волевые губы. Кожа Хоукера была покрыта загаром. В Милане он выдавал себя за рыбака и целыми днями пропадал на море, одетый лишь в закатанные до колен штаны. Отросшая за ночь щетина соблазнительно покрывала подбородок и щеки.
С таким лицом он не мог быть англичанином. Возможно, поляком, цыганом, индусом, евреем, греком или итальянцем. А может быть, в его жилах текла кровь разных народов. Он мог смешаться с толпой на миланском рынке, так же как воробей теряется в стае своих сородичей. Он рассказывал, что его мать была проституткой, поэтому его отцом мог стать кто угодно. Вполне возможно, что Хоукер был наполовину французом, а его отец мог оказаться жителем Марселя или Рима.
— Я не сплю, — произнес Хоукер. не открывая глаз.
— Знаю. Я любовалась тобой, — ответила Жюстина. Она часто говорила ему правду. Не из принципа или какого-то расчета, а потому что так было проще.
Хоукер улыбнулся:
— Я похож на дикобраза. — Он погладил рукой щетину на подбородке — жест, присущий только мужчинам. Ведь они никогда не перестают гордиться тем, что обладают способностью отращивать бороду.
Жюстина взялась за руку Хоукера, чтобы сесть, а потом положила ее к себе на колени. Будь она цыганкой, она смогла бы прочитать по ладони всю его жизнь.
Мысль о цыганах и гадании посетила ее ночью и не покинула после пробуждения. Она поговорит об этом с Хоукером позже.
— Как думаешь, который час?
— Еще нет шести.
Снаружи послышались приглушенные звуки шагов. Колоннада мало-помалу наполнялся людскими голосами. Жюстина не могла расслышать слов, но люди говорили спокойно, обсуждая что-то обыденное и незначительное. Мужчины, женщины и мальчишки направлялись на работу в кафе и магазины, расположенные в колоннаде. Скрип тележек возвещал о том, что торговцы развозят фрукты и овощи по кафе и ресторанам. Возле двери шахматного клуба раздался приглушенный стук. Должно быть, мальчишка-разносчик бросил на порог свежие газеты.
Жюстина крепко спала на протяжении двух часов, но так и не отдохнула. Ее сознание было настолько заполнено запахом и вкусом Хоукера, что для мыслей совсем не осталось места. Жюстина жалела, что они не смогут заняться любовью снова, при свете дня.
«Я столько раз пыталась стать женщиной, не позволяющей чувствам руководить собой. Но у меня опять ничего не вышло».
— Скоро придут владельцы заведения. Им наверняка нужно подготовиться к наступающему дню. Пополнить запасы продуктов, выжать сок из лимонов и всякое такое. Должна признаться, я совершенно не представляю, что происходит за закрытыми дверями кафе.
— Хозяева разбавляют вино водой, нарезают хлеб тонюсенькими кусочками и делают паштет из кошек.
Хоукер забрал у Жюстины руку и взял ее за предплечье так, что они оказались соединенными воедино. Жюстине приходилось видеть старинные вазы, выкопанные из земли в Риме. Изображенные на них античные воины приветствовали так своих товарищей.
— В Париже не едят паштет из кошек. Это традиция лондонцев.
— Лондон. Европейская столица пожирателей кошек.
Жюстине казалось совершенно естественным просыпаться рядом с Хоукером и разговаривать с ним в таком вот шутливом тоне. Ей было тепло, потому что их с Хоукером руки переплелись, а тела соприкасались. Никто из них не желал первым расцепить объятия.
И всегда в подобных ситуациях благоразумие приходилось проявлять женщине. Жюстина отстранилась и. подхватив обмотавшиеся вокруг ног юбки, спрыгнула со скамьи. Теперь они с Хоукером вновь сами по себе.
— Мне нужно отыскать волу, умыться и привести себя в порядок.
— Мне тоже. — Глаза Хоукера стали похожими на острые кончики кинжалов. — Мне предстоит не слишком приятный разговор.
Пока Жюстина спала. Хоукер строил планы. Он не отдаст Пакса своим начальникам без боя.
Хоукер поднялся, пересек зал, обошел прилавок и скрылся и кладовой. Каждый шаг превращал его в холодного, бесстрастного человека. Черный Ястреб.
— Хозяева кафе наверняка надеются, что я исчезну без следа, когда они придут утром в свое заведение, — повысила голос Жюстина. — Никому не хочется, чтобы агенты тайной полиции безнаказанно устраивали беспорядок на территории их заведения.
— Попробуй стать воровкой! — крикнул из кладовой Хоукер. — Вот тогда тебя точно перестанут пускать в приличные места.
Жюстина отыскала на полу свои чулки и подвязки и, усевшись на лавку, принялась натягивать их на ноги.
Послышался металлический лязг, а затем журчание — это Хоукер наливал воду в медный таз.
— Мне в голову пришла одна мысль, — громко произнесла Жюстина, чтобы Хоукер се услышал. — Довольно умная мысль, но она перечеркивает все предыдущие умозаключения. Ты должен сказать, что об этом думаешь.
В кладовой раздались тихие хлопки.
— Позволь мне сначала побриться. Я не способен думать во время этого занятия. — За этими словами последовала пауза, в течение которой Хоукер наверняка успел один раз провести по щеке бритвой. — Я поставил чайник на огонь. Так что через десять минут сможешь умыться.
— В го время как ты будешь умываться холодной водой? Я тронута.
Вчера ночью Жюстина расстегнула пуговицы на одежде, ослабила завязки, чтобы ей было удобнее. Чтобы быть… более доступной. Но ее платье было сшито таким образом, что она всегда могла одеться без посторонней помощи. Жюстина привела себя в порядок и надела туфли. Утро вступило в свои права.
Вчерашние газеты неровной стопой высились на стойке. Жюстина взяла одну, расстелила ее на столе и положила поверх нее пистолет и принадлежности для чистки. Она всегда носила с собой все необходимое, чтобы почистить и зарядить пистолет снова. Множество проблем невозможно решить с помощью единственной пули. Жюстина достала из коробочки небольшую щетку и взялась за дело.
Хоукер вышел из кладовой спустя несколько минут, вытирая лицо полотенцем. Он подошел к столу, за которым Жюстина чистила пистолет, и сел на лавку рядом с ней. Хоукер принес с собой точильный камень и теперь, взяв один из ножей Жюстины. начал затачивать его лезвие.
— Я когда-нибудь разговаривал с тобой о ножах?
— Довольно часто.
