Речная искусительница (Речная нимфа) - Кроуфорд Элейн (читать книги txt) 📗
— Нет, мы с ним не пара. Я никак не вписываюсь в его распланированное до мельчайших подробностей будущее.
Ну, как ее угораздило влюбиться в этого самодовольного индюка? Все, что ему нужно — это смазливая дурочка, чтобы покрасоваться перед приятелями и пустить им пыль в глаза. Все мужчины одинаковы. Поделом ей. Но она хорошо усвоила урок и никогда больше не посмотрит ни на одного мужчину и, тем более, не подпустит его к себе ближе, чем на десять футов.
При мысли о том, что они никогда не будут с Пирсом вместе, решимость Джорджи заметно уменьшилась и перешла в глубокую печаль. Разве можно убежать от любви и забыть страстный нежный порыв, соединивший их однажды.
— И потом, ведь есть его ребенок. Он живет во мне, — Джорджи вздохнула и положила руки на живот. — Очень скоро маленькая жизнь, теплившаяся в ней, приобретет реальную форму и с каждым днем будет давать о себе знать все сильнее.
К тому времени, как Джорджи закончила одеваться и вышла на опустевшую нижнюю палубу, воздух наполнился шелковистой прохладой, а на небе мерцало множество ярких звезд. На палубе горел единственный фонарь, и в его тусклом свете ночь казалась божественно прекрасной. Ее тихое совершенство нарушали громкие голоса и бренчание рояля, доносившееся сверху из салуна.
Джорджи вздрогнула при звуке нескольких фальшивых голосов, затянувших популярную песенку:
— Девушки из Буффало, выходите погулять и поплясать при лунном свете.
Джорджи ускорила шаг, чтобы уйти подальше от раздражающих слух криков. Когда наконец гам смолк, она остановилась у борта и стала смотреть на дрожащие огни парохода, отражающиеся в медленном течении реки. Кругом царили покой и умиротворение.
— Четыре! — донесся вдруг громкий вопль откуда-то с носа парохода. — Дай-ка мне еще четыре!
Джорджи посмотрела туда, откуда слышался крик, и увидела группу мужчин, игравших в карты. Она никогда не могла понять, почему мужчинам так не терпелось поскорее спустить заработанные с таким трудом деньги.
— Хотя бы жизнь их чему-то научила. Не тут то было. Во всяком случае, отца исправит только могила. — Невесело размышляла Джорджи.
Она повернулась и пошла на корму, а потом к другому борту. Там ей встретилась молодая пара. На даме была одета такая же широкая юбка колоколом, как и на Джорджи. Она опиралась на руку одетого с иголочки джентльмена, который даже здесь носил цилиндр. Джорджи слышала, как они весело болтали, а потом остановились и посмотрели друг другу в глаза. Казалось, они были одни на всем белом свете. Мужчина нежно обнял девушку за плечи и наклонился к ее уху. Должно быть, он сказал что-то забавное, потому что его спутница весело рассмеялась.
Джорджи грустно прошла мимо. Наверняка они тоже были молодоженами. За долгие годы, проведенные на реке, она видела сотни молодых пар, проводивших свой медовый месяц на пароходе ее отца. Джорджи почувствовала щемящее душу одиночество, сменившееся завистью к самой себе.
Она прошла еще несколько метров, с каждым шагом жалея себя все больше и больше, а потом остановилась. Джорджи невольно оглянулась на молодую пару и увидела, как мужчина поцеловал свою жену в губы, а она крепко прижалась к нему и обняла за шею. Джорджи с завистью смотрела, как счастливы эти двое влюбленных…
От обиды у нее сдавило грудь, по щекам катились крупные слезы. Пирс должен был быть вместе с ней, гулять по палубе, рассказывать смешные истории и целовать в губы. А вместо этого она стоит на палубе в полном одиночестве и подглядывает за чужим счастьем.
Пирс осторожно открыл дверь каюты, стараясь не уронить поднос с едой, который он держал в одной руке. Войдя в каюту, он быстро шагнул в сторону едва заметного в темноте умывальника, нашел наощупь тазик и кувшин и осторожно отодвинул их в сторону, чтобы освободить место для подноса. Затем Пирс порылся в кармане рубашки и нашел спички. Он хотел зажечь бра, чтобы не будить Лак в темноте и не испугать ее. Она сильно раскраснелась от жары, когда запросилась днем в каюту, чтобы прилечь. Во всем была виновата изнуряющая жара и слишком теплая одежда Лак. Она сразу же завяла как сорванный цветок.
Пирс тяжело вздохнул. Этот дикий цветок столь же скверно чувствовал себя в корсете, как полевой мак, поставленный в вазу. Та обворожительная красавица, о которой он грезил по ночам была всего лишь мечтой, подобной струйке дыма.
Пирс чиркнул спичкой и зажег лампу, а потом повернулся к кровати. Она была пуста. Лак сбежала! Маленькая лживая тварь опять его надула. Она смылась, как только стемнело.
Пирс стремительно выбежал из каюты, но тут же резко остановился. Нет, девчонка не могла сделать такой глупости. Она не сбежит среди ночи, не имея шанса вернуться в Сан-Франциско. Ей просто хотелось, чтобы он так подумал. В очередной раз одурачить.
Ну, нет. На сей раз у нее это не пройдет. Лак знала каждый уголок на этих чудовищных пароходах. Наверняка, она спряталась в каком-нибудь укромном местечке, где надеется дождаться, когда «Сенатор» вернется в Сан-Франциско.
Пирс решительно двинулся вперед. Он перевернет проклятый корабль вверх дном, пока не отыщет маленькую плутовку. Он вышел на палубу… и увидел Лак.
Пирс остановился, как вкопанный. Лак задумчиво смотрела вдаль и была в этот момент похожа на богиню. Нет, на ангела. В отблеске горящих на палубе фонарей ее лицо, казалось, излучает сияние, а затейливо уложенные волосы были похожи на нимб.
У Пирса заныло в груди. Ведь вся эта красота безраздельно принадлежит ему одному, и только ему одному.
И все-таки было совершенно немыслимо предъявить на нее права.
Лак была поглощена созерцанием какой-то парочки и не заметила, как подошел Пирс.
Ему стало любопытно, чем эти двое так приворожили Лак. В тусклом свете фонарей было видно, что они стояли совсем близко друг к другу и о чем-то разговаривали, но из-за непрестанного шума, доносившегося из салуна, Пирс не мог разобрать слов. Но это было совсем неважно. А главным образом было то, что эти двое сейчас вместе и любят друг друга. Лишь слепой мог не заметить, что перед ним — любовь.
Пирс перевел взгляд на свою жену, которая так и не заметила его присутствия.
Что-то подобно бриллианту сверкнуло на ее щеке, а затем превратилось в маленький ручеек и скатилось вниз. Слеза… Лак плакала. Боже! Ведь она была так близко. Стоит сделать один шаг, протянуть руку, и вся разделявшая их ложь исчезнет, как дурной сон. Ни одна женщина не была для него такой желанной… и по злой иронии судьбы, такой далекой. Пирс молча смотрел на Лак и чувствовал, что сейчас его сердце разорвется от горя. Если бы только можно было вернуть их первый день! Если бы она и в самом деле была той восхитительной волшебницей, за которую себя выдавала. Но как преодолеть лежавшую между ними пропасть?
Забыв об этом, Пирс шагнул к Лак… Она подняла голову и посмотрела на него влажными золотистыми глазами, а потом торопливо вытерла слезы, досадное свидетельство своей слабости.
Этот маленький жест окончательно уничтожил все доводы рассудка и заставил замолчать уязвленную гордость. Он должен обнять жену и успокоить ее, сделать все, чтобы ни одна слезинка не упала из ее глаз. Пирс наступил на пышные фижмы, оттолкнул их и наклонился к Лак. Она отвела взгляд в сторону, но не оттолкнула Пирса, когда он осторожно взял ее за подбородок и погладил по щеке.
— Тебе лучше?
— Да. Ведь к вечеру похолодало.
Щека Лак была все еще влажной от слез. Неожиданно для себя, Пирс стал бережно утирать ей слезы. Все оказалось так просто. А ведь всего минуту назад он мог потерять Лак из-за глупых амбиций и раненого самолюбия.
— Воздух на болоте был такой удушливый, да еще свирепствовали москиты. — Его прикосновение совсем не обидело Лак.
Пирсу даже показалось, что она прижалась щекой к его руке, — мне сказали, — его голос перешел в хриплый шепот, — что будет по-прежнему жарко, но не так влажно, может, тебе не стоит надевать так много нижних юбок.
Лак лукаво улыбнулась, а затем ее губы вновь наполнились нежной манящей спелостью, против которой не устоял бы и святой. Они молили о поцелуе.
