Любовь в полдень - Клейпас Лиза (е книги .txt) 📗
— Значит, твое второе имя — Элоиза. — проговорил он.
— Да, в честь средневековой французской монахини. Отцу нравились ее сочинения. Но прославилась она любовными письмами к Абеляру. — Лицо Беатрикс вспыхнуло радостью открытия. — Оказывается, я оправдала свое имя, разве не так?
— Известно, что история закончилась весьма печально: родственники Элоизы кастрировали Абеляра. Честно говоря, аналогия не слишком радует.
Беатрикс улыбнулась:
— Тебе беспокоиться не о чем.
Улыбка тут же погасла, а во взгляде мелькнула тревога.
— Я прошена?
— Зато, что подвергала себя неоправданному риску? Ни в коем случае. Ты мне слишком дорога. — Кристофер сжал тонкие пальцы и поднес к губам. — Мисс Хатауэй, в этом платье вы поистине прекрасны, и я несказанно дорожу восхитительным обществом, однако вынужден проводить вас домой.
Беатрикс не шелохнулась.
— Не раньше, чем конфликт разрешится.
— Конфликт уже разрешился.
— Нет, между нами до сих пор стена; я отчетливо ее ощущаю.
Кристофер покачал головой:
— Просто я немного... расстроен. — Он взял ее за локти. — Позволь, помогу встать.
Она не подчинилась.
— Нет, что-то все равно не так. Ты далеко.
— Я здесь, рядом.
Адское ощущение отстраненности не поддавалось описанию. Кристофер не знал, почему наваждение появлялось и почему исчезало. Опыт подсказывал, что, если набраться терпения и подождать достаточно долго, мучительная раздвоенность уйдет сама собой. А если когда-нибудь не рассосется и останется навсегда? О Боже! Какая жуткая перспектива.
Беатрикс смотрела вопросительно, но ладони не убирала, а вместо того чтобы встать, лишь приподнялась на коленях.
Губы мягко, призывно коснулись губ. Сердце его вздрогнуло, как будто внезапно вспомнило о своей главной обязанности — биться. Нежные горячие губы любимой дразнили, манили и провоцировали — так, как научил он сам. Влечение нарастало стремительно, с не поддающейся контролю скоростью. Кристофер чувствовал вес изящного гибкого тела, ощущал плавные линии фигуры, тонул в складках пышных юбок. Он перехватил инициативу и принялся целовать глубоко и жадно. Мечта обладать любимой превратилась в навязчивую идею. Беатрикс тут же обмякла и подчинилась; она уже знала, что покорность сводит с ума.
Он желал ее всю, целиком, мечтал удовлетворить не дающие покоя фантазии и порывы, но в то же время понимал, что она чересчур невинна даже для самого скромного из экспериментов. Прервав поцелуй, Кристофер отстранился и посмотрел на невесту с расстояния вытянутой руки.
Широко открытые глаза замерли в ожидании.
К огромному облегчению, Беатрикс освободилась из объятия и встала.
Однако уже в следующий миг она начала расшнуровывать корсаж.
— Что ты делаешь? — хрипло спросил он.
— Не беспокойся, дверь закрыта.
— При чем здесь дверь? Я... Беатрикс!
К тому моменту, как он вскочил на ноги, корсаж уже уступил усилиям ловких пальцев. В ушах зазвучала примитивная барабанная дробь.
— Беатрикс, я не настроен на девственные игры.
Она ответила наивным, бесхитростным взглядом.
— И я тоже.
— Рядом со мной небезопасно. — Он соединил раскрывшиеся половинки корсажа, а пока пытался хоть немного их зашнуровать, она уже приподняла подол платья: потянула, дернула, и нижняя юбка сползла на пол.
— Я умею раздеваться намного быстрее, чем тебе удастся меня одеть, — сообщила она.
Сжав зубы, Кристофер смотрел, как она ловко спустила платье ниже бедер и дальше на пол.
— Черт, ничего не получается! Руки не слушаются. — От напряжения у него на лбу выступили капли пота, а мышцы превратились в камень. — Того и гляди сорвусь.
Он боялся, что не сможет удержаться и нечаянно причинит ей боль. В первый раз следовало бы владеть собой в полной мере, заранее сняв невыносимую остроту страсти... пылкое нападение оказалось бы сродни прыжку дикого зверя.
— Понимаю. — Беатрикс вытащила из волос гребни, бросила на платье, встряхнула блестящими, как соболий мех, прядями и одарила взглядом, от которого едва не стало плохо. — Тебе кажется, что я наивна до глупости и не в состоянии сделать даже простейший вывод, но это не так. И близость мне нужна не меньше, чем тебе. — Она медленно расшнуровала корсет, сняла и положила на платье.
Боже милостивый, как же давно перед ним не раздевалась женщина! Кристофер не мог ни двигаться, ни говорить, а просто стоял оглушенный, безумный, мучимый неутолимым голодом и пожирал взглядом любимую.
Она заметила это и начала раздеваться еще медленнее, еще ленивее: сняла через голову тонкую сорочку и обнажила высокую, изящную грудь с похожими на цветы розовыми вершинками, склонилась, чтобы снять панталоны.
И вот наконец она предстала во всем великолепии наготы.
Несмотря на решимость и дерзость, неровный румянец выдавал волнение. Однако она не отводила глаз, внимательно наблюдая за реакцией того, кому мечтала принадлежать.
Трудно было представить создание более совершенное, более прекрасное. Тонкая, гибкая, в нежно-розовых чулках с белыми подвязками. Темные пряди закрывали плечи и спускались до талии. Аккуратный треугольник в развилке ног напоминал дорогой мех и волнующе контрастировал с фарфоровой кожей.
Кристофер почувствовал себя слабым и одновременно жестоким. Желание заставило забыть обо всем на свете, сохранив одну-единственную цель: проникнуть в таинственную глубину, овладеть восхитительным телом. Выбора не осталось: или немедленно сделать Беатрикс своей, или умереть на месте. Он не мог понять, зачем она намеренно толкала его к пропасти, почему не испытывала страха. Из горла вырвался странный гортанный звук. Кристофер не собирался двигаться, но каким-то образом, незаметно для самого себя, преодолел небольшое расстояние и схватил долгожданную добычу. Ладони лихорадочно гладили спину, а потом спустились к круглой упругой попе. Приподняв и прижав к себе ту, о которой так долго мечтал, он начал безумно целовать Беатрикс.
Она отдалась безоговорочно, позволив делать со своим телом все, что угодно. Не прерывая поцелуя, Кристофер раздвинул бедра, проник к интимным складкам и принялся настойчиво массировать — до тех пор, пока не ощутил на пальцах влагу. Беатрикс судорожно вздохнула и встала на цыпочки. Он крепко обнимал невесту и не переставал целовать.
— Позволь прикоснуться к тебе, — взмолилась она и попыталась расстегнуть одежду. — Пожалуйста!
Кристофер начал торопливо сдергивать жилет и рубашку, в спешке не замечая, как отрываются пуговицы. Обнажился до пояса и снова заключил возлюбленную в объятия. Оба застонали и замерли: прижались друг к другу и уступили новым, неповторимым впечатлениям.
Кристофер легко донес Беатрикс до дивана и опустил на атласные подушки. Она легла в свободной позе: голова и плечи слегка приподнялись, а одна нога свесилась почти до пола. Кристофер поспешил оказаться рядом прежде, чем она успела сомкнуть ноги.
Провел ладонью по чулкам и обнаружил под рукой тонкий шелк. Прежде никогда не доводилось видеть розовые чулки; бывали только черные и белые. О, до чего же, оказывается, прекрасен розовый цвет! Он гладил стройные ноги, сквозь шелк целовал колени, снял подвязки и лизнул розовый след на коже. Беатрикс лежала неподвижно и дрожала, а едва почувствовав на ноге горячие губы, беспомощно заерзала. Откровенное движение бедер оказалось выразительнее слов.
Кристофер спустил чулки, а потом аккуратно, старательно снял. Опьянев от страсти, посмотрел на прекрасное тело, отрешенное лицо, полузакрытые глаза, темные волнистые волосы. Руками раздвинул бедра и, вдыхая эротичный, интимный аромат, провел языком по бархатному треугольнику.
— Кристофер, — пробормотала она и сжала ладонями голову. Мысль о том, что он собирается делать, шокировала.
— Сама начала, — хрипло отозвался он, — а заканчивать придется мне.
Не давая возможности возразить, он склонился снова, поцелуями проложил путь в таинственную тьму, языком раздвинул складки. Беатрикс застонала и приподнялась навстречу, колени согнулись, а позвоночник превратился в гибкую дугу: казалось, она стремилась стать частью любимого, слиться в единое целое. Он толкнул вниз, заставил опуститься, прижал и властно заявил собственные права.
