Дева-воительница - Маккерриган Сара (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Пытаясь держать в узде свое напряженное желание, он приподнялся на локтях и обхватил ее голову в ладони, погладив бархатную щеку пальцем.
– Я не хотел причинить тебе боль, – прошептал он.
Ее глаза заблестели, но не от слез. В них светилась храбрость.
– Боль пройдет, – сказал он, – клянусь.
Взгляд его упал на ее неотразимый рот, такой полный, такой розовый, и он опустил голову, чтобы вкусить его.
Губы ее были теплыми, мягкими и податливыми. Мало-помалу она стала отвечать на его поцелуй и даже проявила инициативу, повернув голову набок и неуверенно обводя языком его губы. Он гадал, нравится ли ей свой собственный солено-сладкий вкус.
Медленно, осторожно он вышел из нее, чуть ослабив, приостановив восхитительное трение, затем вновь погрузился внутрь. Она изумленно ахнула, вторя его благоговению. Было совершенно божественно, как ее тело обволакивало его. Он на мгновение отступил, затем снова вошел.
На этот раз она застонала – низкий звук удовольствия, который вознес его к новым вершинам страсти. Не в силах устоять против естественного ритма желания, он приподнялся и погрузился теперь уже настойчивее, наслаждаясь ее сладострастными стонами почти также остро, как и чистейшей эйфорией ее плоти, ласкающей его плоть.
Кровь его неслась по жилам слишком бурно. Страсть нарастала слишком быстро. Слишком скоро он почувствовал, как чресла напряглись, готовые излить семя. А потом каким-то чудом Дейрдре присоединилась к нему, нагнав его на своем собственном скакуне желания. Когда она обхватила его ногами, стиснув ягодицы в горячем требовании, изогнувшись всем телом, дальше сдерживаться он уже не мог.
Словно сосновая шишка, брошенная в огонь, тело его, казалось, взорвалось снопом ярких искр. Жар был мучительным, невыносимым. Однако он приветствовал этот очищающий огонь. Их слияние было словно какой-то чудодейственный сплав. Они делили каждую крупицу экстаза, словно два всадника на одном коне. Он вскрикнул от радости и ужаса. Ибо еще никогда не сливался ни с одной женщиной настолько полно. Да, плоть его упивалась долгожданным, сладостным освобождением, но восторг шел гораздо глубже.
Дейрдре принадлежит ему. Наконец-то. Он упорно сражался за нее и победил. Она дрожит под ним, как поверженный на землю противник, задыхающийся, побежденный, смиренный.
И все же триумф его был обоюдоострым мечом. Даже победоносно нависая над ней, вздрагивая от остатков желания, он начал осознавать, что его прекрасный воин, его великолепная жена теперь тоже владеет им. Победителями в этом прекрасном поединке страстей оказались они оба.
Первая огненная стрела солнечного света прорезала туманное утро, подожгла иголки сосны и пихты и застряла на покрытой мхом стене конюшни.
Дейрдре краем сознания отметила приход рассвета, рассеянно помахав мечом в воздухе, затем стала вновь беспокойно ходить взад-вперед перед воротами тренировочного поля.
Он опаздывает.
Мало с нее того, что она не знала, как обращаться к Пэгану сегодня, после той близости, которая была между ними прошедшей ночью. Но то, что он откладывает это противостояние, заставляло ее нервничать еще больше и вело к опасному самокопанию.
А вдруг их отношения изменились?
Она взмахнула мечом, обезглавив одуванчик.
Что, если он счел ее капитуляцию в постели доказательством своего господства?
Она закусила губу.
Что, если он предстанет перед ней сегодня с самодовольной снисходительностью победителя?
Дейрдре развернулась так резко, что споткнулась о собственную ногу и вынуждена была ухватиться за ворота. Она тут же раздраженно оттолкнулась, украдкой оглядевшись, не видит ли кто. Но что беспокоило ее больше всего, что учащало пульс и заставляло кулаки сжиматься, так это осознание, что их отношения на самом деле изменились, но в тех аспектах, которых она никогда не предвидела. Каким бы невероятным это ни казалось, но, когда она проснулась сегодня утром среди свидетелей их любовного соития – остывшей ванны, оплавленных огарков восковых свечей, смятой постели, – нахлынувшие на нее воспоминания отнюдь не вызвали сожаления, не навевали мысль о поражении.
Напротив, воспоминания ее были крайне приятными, когда, например, она любовалась Пэганом, спящим с обманчивой невинностью с ней рядом. Сердце ее трепетало, когда она услаждала свой взор видом его взъерошенных волос, чувственного рта, мужественного подбородка, покрытого отросшей за ночь щетиной, открытой ладони. Ее обнаженное бедро касалось его бедра, и, как металл на кремне, искрил покалывающий жар, который охватывал все ее тело быстрее лесного пожара. Да, теперь она досконально знает своего врага. Знает… и желает его.
Это ужасное открытие оставляло ее безрассудно уязвимой, ибо Пэган знает, что ее слабость – это он. И если поймет, как легко ее можно покорить, с какой готовностью она подчинится…
Она испустила судорожный вздох. Нельзя позволить ему понять это. Она должна делать вид, что осталась равнодушной к тому, что произошло этой ночью. Она должна вести себя так, словно они никогда не целовались и не прикасались друг к другу и, да поможет ей Бог, не сливались в единое целое.
Она клинком рассекла солнечный луч пополам, развернулась кругом и сделала несколько выпадов, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме великолепного норманна, который целовал ее так греховно и наполнил своим семенем. И своей силой. И любовью. Унес ее в небеса в своих руках…
– Ты рано.
Дейрдре ахнула, чуть не споткнувшись о свой меч. Перед ней стоял сам мужчина, одетый в голубой плащ и облегающие рейтузы, такой же прекрасный, золотистый и сияющий, как сам рассвет. Святая Мария, ее воспоминания нахлынули с новой силой. Неужели она и в самом деле отдалась этому Адонису прошедшей ночью? Неужели лежала губы к губам, грудь к груди, плоть к плоти с этим великолепным телом?
Почувствовав, как кровь бросилась в лицо, она заставила себя отвести взгляд, изучая рукоятку своего меча, как будто никогда раньше ее не видела.
– Ты опоздал, – удалось лишь выдавить ей.
Он мягко усмехнулся, и этот звук соблазнительно закружился вокруг ушей.
– Сегодня ночью мой сон был особенно крепок.
Она поневоле вскинула глаза, поймав его многозначительную улыбку. Щекам стало горячо, сердце пустилось вскачь. Господи, он совершенно неотразим. Его сонная улыбка очаровательна. Дерзкие искорки в глазах манили, соблазняли ее. Даже небрежное буйство волос вызывало трепет воспоминаний, который растекался по жилам. Господи помилуй, как же ей удастся скрыть свое влечение к нему?
Надо отвлечься, решила она. Все, что угодно, лишь бы не думать о нем. А лучшее отвлечение – это поединок. Есть только одна проблема. Он явно пришел не драться.
– Ты без доспехов.
Он пожал плечами:
– Не было времени. Но это не важно. Я и так могу защищаться. – Затем он прищурился, глядя на нее с притворным сомнением. – Если только ты не намерена разить насмерть.
Слабо улыбаясь, Дейрдре покачала головой. Она и сама легко вооружена: в одной кольчуге поверх стеганой куртки. Она взмахнула мечом в воздухе.
– Начнем?
Вытащив свой меч из ножен, он открыл перед ней ворота на тренировочное поле, пробормотав, когда она проходила:
– Как ты сегодня? Не болит?
Кровь ударила ей в лицо. Как ему не стыдно спрашивать у нее такое? Да, между ног немного саднит, но…
– Массаж помог?
Она заморгала. Мышцы. Ну конечно. Он имел в виду ее мышцы. Тут же раскаявшись, она пробормотала:
– Да, спасибо.
Боже, потребуется приложить немало усилий, чтобы не растерять сосредоточенность.
Вопреки ее ожиданиям, вместо того чтобы отвлекать ее от неподобающих мыслей, поединок с Пэганом сделал их лишь еще острее и четче. Она никогда не сознавала, насколько схож акт совокупления с фехтованием: наступление – отступление, выпад – отход. Пэган сражался во многом так же, как и занимался любовью, – со страстью, мастерством и терпением. Он двигался с легкой грацией, однако без малейшей суетливости. Каждый выпад, каждый бросок, каждое движение и каждый звук напоминали ей их горячее слияние. Скоро, несмотря на постоянную саднящую боль между ног, несмотря на неподходящее место и время, несмотря на ее прежнюю решимость, желание вспыхнуло и разгорелось с новой силой.
