Король нищих - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
– Курьер, утром принесший пакет, нашел его в луже крови, но Лафма еще дышал, – рассказал он потрясенным друзьям. – Его даже привели в сознание, и он нашел в себе достаточно сил потребовать, чтобы послали за знаменитым Жаном Батистом Мореном де Вильфраншем, королевским астрологом, о котором говорят, что если он соизволит взяться за свое прежнее ремесло лекаря, то может сотворить чудо.
– И он сможет помочь Лафма вернуться к жизни? – спросил Персеваль.
– До этого еще очень далеко. У раненого – он получил удар шпагой в грудь – сильный жар, и окружающие даже говорят, будто в бреду он несет такие чудовищные вещи, что домочадцы сочли необходимым никого к нему не допускать.
– Известно ли, кто нанес удар?
– Слуги и стражники – их нашли в парке связанными и полузамерзшими от холода – говорят о всадниках в масках, но у тела раненого обнаружили лист бумаги с одним-единственным словом: «Кураж». Это меня ничуть не удивляет, – прибавил газетчик. – Обо всем вы прочтете в завтрашнем номере «Газетт де Франс»...
– Друг мой, не рассказывайте об этом так подробно! Ведь ваши читатели до нового распоряжения не должны знать, что капитан Кураж, хотя и не лишил жизни Лафма, спас мою крестницу. Госпожа Шемро так коварно обманула ее, привезла к своему другу, начальнику полиции, как, видимо, и было условлено между ними.
И шевалье де Рагенэль во всех деталях рассказал своему другу о злоключениях Сильви.
– Вы правы, – согласился Ренодо, когда Рагенэль закончил свой рассказ, – будет лучше, если мы не станем сообщать подробностей. Читатели лишь узнают, что Лафма подвергся нападению у себя дома и тяжело ранен. Потом мы будем печатать бюллетени о его здоровье и – все! Какая удача, что кардинал надолго уехал из Парижа! Приказы, которые он может отдать по этому поводу, наверняка не будут исполняться с тем рвением, как если бы он находился в столице. Во-первых, потому, что большинство полицейских ненавидят начальника полиции, во-вторых, потому, что все знают: кардинал долго не протянет. Это сдерживает начинания, которые впоследствии могли бы стать опасными...
– Но тогда мне придется снова вернуться в монастырь! – с горечью воскликнула Сильви. Она была на грани истерики. – Прощайте те спокойные мгновения, что я надеялась провести здесь! Неужели никто не может остановить этого негодяя?
Господин Ренодо взял руки девушки в свои:
– Спешить некуда. Я вам сказал, что до выздоровления далеко. Быть может, Лафма уже не суждено поправиться. Надеюсь, в этом доме вам ничто не угрожает, как и в монастыре. Здесь хватит людей, чтобы вас защитить, а любовь ваших близких ничто не сможет заменить. Оставайтесь здесь и следите за дальнейшими событиями! Вполне возможно, что вам вообще не придется уезжать отсюда.
– Лишь бы его слова сбылись! – вздохнула Сильви, когда Ренодо простился с ними. Издатель обещал не давать в газете сообщение о Лафма до следующей недели. – Ведь я мечтала жить вместе с вами в этом доме, который люблю, посвятить себя заботам о вас, как любящая дочь.
– Не надо предвосхищать будущее, милая моя Сильви. Я надеюсь увидеть ваше будущее более блестящим. Разве вы забыли о вашем друге Жане?
– Как можно забыть столь милого человека? Скажите, а где он сейчас? Я была бы рада видеть его.
– Сейчас он должен присоединиться к королю где-то между Лионом и Перпиньяном.
– Ах! Разве он уже уехал?
В голосе Сильви так явственно прозвучало сожаление, что Персеваль невольно улыбнулся.
– Да, но не для того, чтобы сойтись с врагом врукопашную. Он поехал просить короля освободить из Бастилии будущую герцогиню де Фонсом. Так он сказал мне на прощание.
Розовые щечки Сильви покраснели как мак.
– Но... Не помню, чтобы я давала ему свое согласие...
– Не давали. Разумеется, не давали, и впоследствии можно будет сказать, что вы взяли назад свое слово, но подумайте о том, сколь значительной особой сделает вас столь знатный титул! Ничтожный Лафма будет смотреть на вас только издали и будет рисковать головой, если посмеет приблизиться к вам с дурными намерениями. К тому же, дорогое мое дитя, я считаю, что ни один мужчина никогда не будет любить вас так, как он. Жан беззаветно вам предан и не требует ничего взамен.
– Кроме моей руки и моего тела.
– Вы могли бы позволить мне закончить мою фразу: не требует ничего, кроме того, чем вы пожелаете его одарить. Ему известно все, что вы претерпели. Все, вы понимаете меня? Я сам рассказал ему обо всем.
– И он все-таки хочет сделать меня герцогиней? Это безумие. Я никогда не смогу...
– Замужество не требует никаких особых знаний, – рассмеялся Персеваль, видя ее растерянность. – К тому же вы уже находились в окружении королевы. Я уверен, что она была бы очень рада вновь обрести свою «кошечку», даже с венцом герцогини на головке...
Опять королева! Но Сильви о ней и думать забыла. Наверное, произошло это потому, что Сильви была убеждена: увлеченный госпожой де Монбазон, Франсуа наконец-то разлюбил королеву.
– Я так давно ее не видела. Как она теперь выглядит?
– Кто? Королева? Я лично нахожу, что она даже похорошела. Родив двоих детей. Она просто расцвела. Поистине...
– Уж не пытаетесь ли вы уверить меня, что Бофор по-прежнему ее любит, несмотря на свою новую связь?
– Да, Сильви, как ни горько это вам слышать, я считаю, что он по-прежнему любит королеву. Я понял это по тому, с каким волнением Бофор о ней говорил...
– Значит, вы видели его?
– Да. Перед отъездом к отцу Франсуа зашел ко мне, чтобы дать кое-какие советы... Сильви! Пришло время, когда вы должны взглянуть правде в глаза. Я прекрасно знаю, что вы любите его, но вы уже не девочка и должны понимать, что он никогда не будет принадлежать вам. Поэтому не мучайте себя и не портите жизнь ради пустой мечты!
– Пустой мечты! Вы правы, по ночам я представляю, что мы вдвоем с Франсуа в дивном месте, которое мне так хорошо знакомо: на острове Бель-Иль! С того дня, как я уехала оттуда, сердце подсказывает мне, что однажды я буду ждать его там и он придет...
– Сильви! Сильви! Мы часто привносим в свои мечты то, чего желаем больше всего, да и я очень хотел бы видеть вас счастливой!
– Без него я не могу представить себя счастливой!
– Не говорите так! Подумайте о том, что когда-нибудь меня не будет. Но если не сбудется моя заветная мечта оставить вас в честных и нежных руках, самый дивный рай превратится для меня в ад!
Сильви порывисто встала, подошла к креслу Персеваля и обняла крестного за шею, прижавшись щекой к его щеке. У шевалье де Рагенэля был такой несчастный вид, что она устыдилась собственной строптивости. Тем более что в глубине души Сильви признавала правоту крестного.
– Обещаю вам подумать об этом, милый крестный! Во всяком случае, я могу признаться вам хотя бы в одном: не так давно мне навязали гнусного супруга. В тот миг, когда он насильно надевал мне на палец обручальное кольцо, я думала о Жане. Не о Франсуа! Поэтому я даю вам слово: если звезды повелевают, чтобы я вышла замуж, я стану женой только Жана, и никого другого!
После этих слов Персеваль почувствовал себя несколько успокоенным, и долго в этот вечер они сидели вдвоем, согретые теплом дома и надеждами на будущее, которое представлялось им радужным и счастливым.
9. Тень эшафота
Последующие недели для обитателей дома на улице Турнель прошли спокойно. Лафма пребывал между жизнью и смертью, кардинала, находившегося на другом конце королевства, поглощали другие заботы. Пока король, возродившийся к жизни, блестяще начал осаду Перпиньяна, каждый день отправляя с курьером собственноручно написанную депешу о ходе событий в «Газетт де Франс», Ришелье держался в стороне, в Нарбоне, где боролся не только с недугом, но и с королевой. После того как Ришелье добился для преданного Мазарини кардинальской шляпы, – король вручил ее счастливцу, потерявшему от радости голову, – шпионы первого министра донесли ему о странных слухах, касающихся заговора, главарями которого были Анна Австрийская, Сен-Мар, король Испании и Месье, брат Людовика XIII. Кардинал действовал стремительно: Анна Австрийская, которая еще не поняла, что королева Франции не имеет права участвовать в заговоре против королевства, наследником которого является ее сын, была лишена права попечения собственных детей. Результат не заставил себя ждать: перед лицом серьезной опасности, которая могла грозить ей изгнанием, а может быть, и перспективой кончины в нищете где-нибудь в медвежьем углу Германии, как это случилось с Марией Медичи, матерью Людовика XIII, Анна заставила себя попытаться помириться с кардиналом Ришелье. Ришелье ограничился тем, что прислал к ней Мазарини, чтобы тот «принял поздравления королевы по случаю возведения в сан кардинала».
