Кирклендские услады - Холт Виктория (книги серии онлайн TXT) 📗
– Вы сейчас переживаете трудное время. Ваше тело меняется, и эти перемены влекут за собой изменения в психике. Это часто случается с беременными женщинами, у них появляются странные фантазии, им начинает хотеться того, к чему раньше они были равнодушны…
– Но это не фантазия! – вскричала я. – Что ж, придется вам сказать: я пришла сюда, так как мне известно о вашем разговоре с миссис Грантли и о том, что вы определили мое состояние как душевное расстройство.
– Так вы слышали!.. – Он явно не ожидал этого и был захвачен врасплох.
Не желая выдавать тетю Сару, я сказала:
– Мне известно, что вы это обсуждали. Будете отрицать?
– Нет, – медленно проговорил он, – это было бы глупо.
– Так значит, вы решили, что я сошла с ума.
– Ничего подобного. Миссис Роквелл, у вас просто расшатались нервы. Согласитесь, до беременности вы не так легко выходили из себя. Это один из признаков вашего состояния.
– Что вы намерены со мной сделать? Отправить меня в Ворствистл?
Как он ни старался, ему не удалось скрыть, что такое намерение у него было.
Меня охватил гнев, потом – панический страх Я встала, но доктор тут же подскочил ко мне, взял меня за плечи и ласково усадил обратно.
– Вы неправильно меня поняли, – мягко сказал он, также вернувшись на свое место. – Для меня это очень болезненный вопрос. Я глубоко привязан к семейству Роквеллов и искренне переживаю все их неприятности. Умоляю, поверьте: вопрос о вашем помещении в Ворствистл не стоит… пока.
– Что значит «пока»?
– Не нервничайте так, миссис Роквелл. В этом... учреждении людям оказывают весьма квалифицированную помощь. Вы знаете, я регулярно там бываю. Последнее время ваши нервы явно на пределе, и от меня это не укрылось.
– Мои нервы на пределе, потому что кто-то пытается выставить меня сумасшедшей! Да как вы смеете говорить со мной об этом заведении! Должно быть, вы сами сошли с ума!
– Я только хочу помочь вам.
– В таком случае выясните, кто все это проделывает. Узнайте имена тех, кто играл монахов в живых картинах пять лет назад и у кого сохранились рясы.
– Вы все еще не можете забыть этот злосчастный инцидент.
– Конечно, не могу! С него все началось.
– Миссис Роквелл... Кэтрин... Я хочу быть вашим другом. В этом, надеюсь, вы не сомневаетесь?
Я заглянула в его темно-карие глаза, такие мягкие и нежные.
– Вы небезразличны мне с той минуты, как Габриель привез вас в Забавы. А когда ваш отец приезжал на похороны, я понял все о ваших отношениях, и это глубоко меня тронуло. Вы показались мне такой... беззащитной. Но я слишком откровенен...
– Говорите все до конца, не скрывайте от меня ничего.
– Кэтрин, я хочу, чтобы вы мне верили. Мое самое горячее желание – поддержать вас в это трудное время. Дамарис немногим младше вас, и не раз, видя вас вместе, я жалел, что вы не моя дочь. Я всегда мечтал иметь большую семью. Впрочем, вам это неинтересно. Говоря коротко, я всегда испытывал к вам такие чувства, какие отец может питать к дочери, и надеялся, что вы доверитесь мне и позволите вам помочь.
– Лучшее средство помочь мне – это узнать, кто нарядился монахом и пришел ко мне в спальню. Найдите этого человека – и никакая помощь мне не понадобится.
Он печально взглянул на меня и покачал головой.
– Что вы хотите этим сказать? – осведомилась я.
– Как бы я хотел, чтобы вы доверили мне свои тревоги, как доверили бы их отцу. – Он заколебался, потом пожал плечами и добавил: – Отцу, который был бы вам ближе, чем ваш собственный. Я бы постарался защитить вас.
– Значит, мне кто-то угрожает?
– Скорее – что-то. Возможно, это наследственность. Возможно...
– Я вас не понимаю.
– Боюсь, я сказал лишнее.
– Напротив, вы недоговариваете. Если бы окружающие были со мной откровенны, я могла бы всем вам доказать, что вы напрасно считаете меня... душевнобольной.
– Но вы верите, что я хочу вам помочь? Вы согласны видеть во мне не только врача, но и друга?
Волнение доктора тронуло меня. Значит, от него не укрылось, что отец равнодушен ко мне и что меня это глубоко задевает. Он назвал меня беззащитной. Мне это никогда не приходило в голову, однако последнее время я начала думать, что это, к сожалению, правда. Мне так не хватало любви и тепла, – дядя Дик любил меня, но его не оказалось рядом в дни тяжелых испытаний, выпавших на мою долю. Доктор же предлагал мне свою дружбу, а с ней – ту самую отцовскую заботу, которой я была лишена.
– Вы очень добры, – сказала я.
На его лице отразилась радость. Он наклонился и с улыбкой похлопал меня по руке, потом промолвил с прежней серьезностью:
– Кэтрин... – Мне показалось, что он тщательно подбирает слова. – Вы только что потребовали от меня полной откровенности. Надеюсь, мне удалось убедить вас, что мною движет только забота о вашем благополучии. К тому же я многим обязан Роквеллам. Я хочу открыть вам одно обстоятельство, мало кому известное, но объясняющее мое отношение к этой семье. Помните, я рассказывал вам, что вступил в жизнь сиротой, лишенным средств к существованию, и что только участие некоего богатого покровителя дало мне возможность получить профессию? Так вот, этим покровителем был сэр Мэтью Роквелл. Теперь вы понимаете, что моя любовь и благодарность к его семье безграничны.
– Понимаю, – пробормотала я.
– Он хочет, чтобы его внук родился крепким и здоровым, и я приложу к этому все силы. Дорогая моя Кэтрин, вы должны довериться мне и позволить позаботиться о вас. Есть и еще одна вещь, о которой вы не знаете. Впрочем, я не уверен, надо ли сообщать вам об этом…
– Непременно!
– О Кэтрин, как бы вам не пожалеть о своей настойчивости! Много раз я хотел сказать вам, но не решался, вот и сейчас...
– Говорите же! Я не желаю оставаться в неведении.
– Достанет ли у вас сил, чтобы выслушать это, Кэтрин?
– Достанет, не беспокойтесь. Я в силах перенести все, кроме недомолвок и лжи. И я не успокоюсь, пока не выясню, кто пытается мне навредить.
– Я помогу вам, Кэтрин.
– Прекрасно! Так что же вы собирались мне сказать? Он все еще колебался.
– Вы должны понять: я говорю об этом только для того, чтобы убедить вас в необходимости прислушаться к моим советам.
– Обещаю прислушаться ко всем вашим советам, только скажите.
Доктор снова умолк, собираясь с духом, и наконец решительно произнес:
– Кэтрин, вам известно, что на протяжении многих лет я консультирую пациентов в Ворствистле.
– Да, да!
– Вы знаете, какого рода это заведение.
– Конечно, знаю.
– Как врач, я имею доступ к историям болезни…
– Естественно.
– Так вот, в Ворствистле находится близкий вам человек. Думаю – нет, просто уверен, – что для вас это новость. Вот уже семнадцать лет ваша мать является пациенткой Ворствистла.
Я уставилась на него, чувствуя, что пол уходит из-под моих ног, стены надвигаются на меня. Светлый кабинет и сидящий напротив меня человек с ласковыми глазами словно подернулись дымкой, заслоненные видением другого дома – темного и мрачного, с вечно опущенными жалюзи и ощущением нависшей трагедии. Я вспомнила голос, зовущий в ночи: «Кэти... Вернись ко мне, Кэти!», и своего несчастного отца, и его ежемесячные отлучки, из которых он возвращался опустошенный, печальный, измученный...
– Да-да, – продолжал доктор, – к сожалению, это правда. Говорят, что ваш отец очень привязан к жене и регулярно навещает ее. Иногда, Кэтрин, она узнает его, иногда – нет. Она нянчится с куклой, иногда понимая, что это кукла, но чаще принимая ее за свою дочь – за вас, Кэтрин. В Ворствистле для нее делается все возможное, но она никогда не покинет его. Вы понимаете, к чему я клоню, Кэтрин? Болезнь может передаваться детям. Но не пугайтесь так вы в надежных руках, мы вам поможем. Обещаю. Доверьтесь мне, Кэтрин.
Я закрыла лицо руками в беззвучной молитве. О Господи, просила я, пусть это окажется сном!
Доктор встал, подошел ко мне и обнял за плечи.
