Запретный плод - Джонсон Сьюзен (мир книг TXT) 📗
— Да, господин герцог. Проследить, чтобы почистили ваши пистолеты? — Луи сопровождал герцога на несколько дуэлей — все еще популярный способ улаживания споров между мужчинами во Франции — и был не против снова оказаться полезным. — Детей нужно защитить, — убежденно закончил он, словно речь шла о его собственном потомстве.
Этьен ухмыльнулся.
— Пристрелив этого напыщенного засранца, я по крайней мере спасу Францию от еще одного лицемерного ублюдка… Хотя лицо его было такого воскового цвета, что, возможно, Луи, мне и не понадобятся пистолеты. Он может просто умереть от удара. Этот проклятый трус до сих пор, наверное, оглядывается через плечо. Значит, кофе и завтрак. Прекрасный день, не правда ли, Луи? — Настроение Этьена вдруг резко изменилось при мысли о теплой и чувственной Дейзи, ожидавшей его в постели.
— Да, господин герцог, — согласился слуга, правильно истолковав последнюю реплику хозяина. — Она очень привлекательна.
— Мадемуазель Блэк скоро станет твоей новой хозяйкой — он улыбнулся, словно охваченный энтузиазмом мальчишка.
— Очень хорошо, господин герцог. Я буду ждать этого с нетерпением. — Луи находился при герцоге еще до его вступления в брак, и ему было приятно видеть своего хозяина впервые за столько лет понастоящему счастливым. — Вы считаете, мадемуазель понравятся пирожные с орехами и медом из вашего поместья Кольсек?
— Да… да, конечно. — Этьен помедлил. — Я должен был сам подумать об этом. Спасибо, Луи, я думаю, ей понравится. Через двадцать минут?
— Ровно через двадцать минут, ваша светлость.
Завтрак был пышный, горячий и неспешный, от хрупких пирожных до последнего сладкого безе со взбитыми сливками, сдобренного горячим шоколадом. Солнце успело подняться довольно высоко, прежде чем герцог повернулся в кровати, чтобы снова позвонить Луи. — Тебе понадобится коечто из одежды, — объяснил он в ответ на вопросительный взгляд Дейзи. — Луи проследит за этим. Мы отправляемся повидать маму.
— Я не хочу, лучше я останусь здесь.
Этьен был особенно нежен этим утром, разбудив ее нежным, долгим поцелуем. Яростная и буйная страсть прошлой ночи сменилась почти болезненной мягкой чувственностью. Ее тело, как и сердце, пылало от любви к нему, и она не хотела, чтобы им чтонибудь помешало. Она была одержима эгоистичным желанием удержать его рядом — на расстоянии руки, взгляда…
— Я поведу тебя к маме, чтобы похвастаться. На белых простынях он казался еще смуглее; улыбающийся, чувственный, более совершенный, чем этого заслуживал любой мужчина.
— Нет, — слабо запротестовала Дейзи. — Позже…
— Да, а потом дойдет очередь и до этого, — беззаботно возразил Этьен, интуитивно ощутив ее настроение. Ему был знаком этот ненасытный огонь в женских глазах.
— А ты уверен насчет матери? — все еще колебалась Дейзи. — После той сцены в опере…
— Мать презирает условности еще больше, чем я. Поверь мне.
— Это относится и к твоему разводу?
— Ко всему. К тому же она никогда не любила Монтеньи, поэтому развод вовсе не будет ударом для нее. Мой брак устраивали опекуны отцовского наследства, а не мать. — Он проговорил это с какимто ленивым самоуничижением; насытившийся и удовлетворенный, он стал на время равнодушен даже к своим старым врагам.
— И ты даже не участвовал в обсуждении? — в ее голосе явно слышалось сомнение, хотя Дейзи понимала, что, согласно французскому законодательству, вдова получала минимальную часть наследства своего покойного супруга.
— Поскольку мне еще не было двадцати одного года юридически я не мог распоряжаться наследством. На горизонте маячила война с Пруссией, угрожавшая многим из наших восточных владений, и я планировал поступить в кавалерию, несмотря на яростное сопротивление опекунов. Если бы меня убили на войне, все досталось бы какомунибудь троюродному брату, которому еще не удалось допиться до белой горячки гдето в Индии. Естественно, что опекуны были напуганы. Ну, и я, конечно, осознавал свою ответственность, ведь во мне с детства воспитывали наследника титула герцога де Век. — Он потянулся, словно большой дикий кот, и продолжил невозмутимым тоном: — Ты ведь не хуже меня знаешь, что как женщина моя мать не могла повлиять на распоряжение наследством де Век. Мы оба понимали, что предложенный нам союз с Монтеньи будет, полезен.
— Полезен? — ей почемуто была неприятна мысль, что Этьен мог быть так циничен.
Он пожал плечами, смерив ее мгновенным взглядом изпод темных бровей.
— Они угрожали доходам моей матери, если до отъезда в армию я не женюсь и не обзаведусь наследником. Не возражай, — он поднял руку, останавливая ее, — для затяжной битвы в суде просто не было времени, даже если бы я и не согласился с их требованиями. Род де Век восходит к Шарлю Мартелю, — сказал он, понимая, что значит состоять в родстве с первыми французскими королями. — Я чувствовал себя обязанным сделать чтото. Да и все мои друзья заключали подобные бракиконтракты, а до этого — их родители. Мы ведь живем не на северных равнинах, где для вас свобода — естественное состояние, — его последние слова прозвучали както болезненно для состоятельного человека, наделенного и влиянием, и властью.
Дейзи осознала, как велика была личная свобода в культуре племени абсароки: брак заключался по обоюдному согласию, равно как и развод; женщины владели собственностью на равных началах с мужчинами; ухаживание было временем любви и веселья. Богатство при этом не относилось к предметам ни первостепенной, ни десятистепенной важности, а сама мысль о том, что ктото другой единолично может выбрать для вас пару, казалась совершенно нелепой.
— Прости, — она расслабленно потянулась и дотронулась до темной шелковой арки его бровей. — Я хотела бы оказаться там двадцать лет назад и увести тебя в свой вигвам.
Он ответил ей благодарной улыбкой.
— Теперь меня вполне можно… увести отсюда.
— Почти…
— Не сомневайся, — ухмыльнулся он.
Луи был послан к Аделаиде со списком необходимой одежды, и часом позже Дейзи и герцог сидели в заполненной цветами оранжерее, где воздух был насыщен ароматом гибискуса. Мать Этьена говорила, что ей очень приятно наконец встретиться с Дейзи. Герцог обнимал Дейзи за талию. Ее вначале поразило, насколько разными были мать и сын.
Герцогиня Доважерская была настолько же светлой, насколько ее сын темным — золотистомедовые волосы, глаза какогото удивительного оттенка цвета морской волны, а рост герцог, решила Дейзи, явно унаследовал не от нее. Изящно тонка — полный контраст сыну. Вероятно, она была достаточно юной, когда родился Этьен, потому что и сейчас выглядела очень молодо.
— Вы сделали Этьена очень счастливым, моя дорогая, — сказала приветливо Элоиза. — И я благодарна вам за это.
— Спасибо, — от всей души ответила Дейзи, думая о том, как легко любить ее сына. — Я надеюсь только, что… все будет хорошо, все утрясется.
— Вы имеете в виду с Монтеньи? Спасибо Господу за новый закон о разводе. Разве я не сказала тебе, что с этим браком пора кончать, как только закон вступил в силу? — повернулась она к сыну. — Но ты оказался слишком хорошо воспитан для этого.
— Да, мама более импульсивна, чем я, — снисходительно улыбнулся герцог.
— Ты просто не знал, что такое любовь, — проницательно отметила герцогиня.
— А ты знала? — парировал он. Насколько ему было известно, герцогиня годами развлекалась таким же образом, как и он сам.
— Я не рассказывала тебе всего для твоего же блага, — тихо сказала она. — Нелегко открыться комуто, когда любишь.
— Тайны матери… — Этьен одновременно поддразнивал и сочувствовал.
— Я научилась молчать задолго до твоего появления, мой дорогой, — отшутилась она. — Теперь скажи мне, что там архиепископ и эта твоя безликая теща наговорили сегодня утром.
Герцог едва заметным движением предостерег мать от дальнейших расспросов.
— Пустяки… визит вежливости, — небрежно ответил он. — Я надеюсь, что ты когданибудь съездишь с нами на скачки. Мой вороной отлично бегает последнее время, — сказал он, обращаясь к герцогине, чтобы уйти от скользкой темы.
