Любящее сердце - Бэлоу Мэри (книги без регистрации txt) 📗
Полчаса спустя Дженнифер уже шла вниз. Волосы ее были аккуратно причесаны, утренний наряд – сама скромность. Как-то не верилось, что все происходящее ночью было на самом деле. По правде сказать, то, что она знала об отношениях мужчины и женщины раньше, не соответствовало тому богатству ощущений, что ей довелось пережить. Но свидетельство произошедшего она чувствовала в себе. Ей до сих пор было немного непривычно там. Она слукавила, сказав ему, что это не так. Однако, странное дело, если то, что она испытывала, и можно было назвать болью, то ощущение все же не было совершенно неприятным.
Она была замужней дамой. Она была замужем за Габриэлем, графом Торнхиллом. Дженнифер глубоко вздохнула, прежде чем улыбнуться слуге, открывшему ей дверь в комнату, в которой, вероятно, принято было в этом доме завтракать. Что должны думать о ней слуги, если она спускается к завтраку за полдень? Они подумают, что она трудилась под своим мужем без устали ночь напролет и уснула лишь на рассвете, и будут недалеки от истины.
Вновь она остановила на нем взгляд. Этот мужчина, казалось, действительно был самим дьяволом или в крайнем случае могущественным волшебником. Когда она не видела его, еще могла частично сохранять рассудок, могла отдавать себе отчет в том, что он собой представляет. Но когда он был перед ней, и особенно когда был близко… На самом деле Дженнифер очень боялась, что ее тело сыграет с ней злую шутку и она перестанет думать головой и пойдет на поводу у своих инстинктов.
Завидев ее, он поднялся навстречу и поспешил к ней, чтобы поцеловать ей руку. Что-то в глубине ее, примерно там, где еще ощущалась боль, сжалось и радостно взлетело, призывая забыть все обиды и любить его целиком, и душой и телом. Тело ее уже любило его. Она это чувствовала, но боялась себе в этом признаться. Ум отказывался понимать, что такое возможно после того, как она целых пять лет любила другого.
Нет, не так уж плохо то, что он ей нравится. Она должна извлечь лучшее из той жизни, которую ей навязали – он навязал. В конце концов другой жизни ей все равно не дано.
– Располагайтесь, – сказал он, усаживая ее во главе стола, рядом с собой, и приказал дворецкому подать ей завтрак. – Приятно ли вам узнать, что на сегодня мы получили приглашения на бал, на концерт и на светский раут? И все приглашения адресованы графу и графине Торнхилл. Во время сезона новости в Лондоне распространяются со скоростью света.
– Я бы предпочла поехать домой, в Челкотт, – сказала она, намеренно называя усадьбу домом, приучая себя к мысли, что это и ее дом, раз она его жена.
– Скоро поедем, – заверил ее Торнхилл, накрыв ее руку своей. – Но вначале в течение недели мы должны показаться во всех нужных местах. Я намерен добиться того, чтобы все мужчины в Лондоне сгорели от ревности, зная, что вы – моя и они вас никогда не получат.
Он улыбнулся, и улыбка его показалась ей удивительно светлой и мальчишески задорной. Но он сделал ошибку, напомнив ей о тех обстоятельствах, которые привели ее к этому браку. Можно ли совместить навязчивые мысли такого рода с любовью? Возможно ли, чтобы он любил ее? Он пообещал, когда был у нее в спальне, что они полюбят друг друга. Не она, а они. Так значит, он еще ее не любил? Тогда совсем непонятно, почему он так поступил.
– Нет, не надо снова ершиться, – сказал он, отпустив дворецкого. – Я просто не так выразился, верно? У меня есть для вас письмо. Завтракайте, а потом я вам его покажу. Надеюсь, после того как вы его прочтете, жизнь представится вам в более ярких красках.
Дженнифер не хотелось есть. Она хотела было отодвинуть тарелку, но Торнхилл сказал строго:
– Вы должны съесть все до последней крошки, и мы не выйдем отсюда, пока все не будет съедено. Вы могли согласиться завтракать без меня, но, раз уж вы решили составить мне компанию, придется вам потерпеть мое тиранство. Я не дам вам зачахнуть от голода.
Она взяла нож и вилку и методично принялась отправлять в рот все то, что лежало на тарелке. Пожалуй, он прав. Ни к чему доводить себя до худобы, отказываясь от пищи. К тому же если ей предстоит родить ребенка, то там, внутри у нее, ему должно быть тепло, уютно и, уж конечно, сытно. В конце концов, это будет и ее ребенок тоже.
– Ну вот, – несколько запальчиво сказала она, – я все съела. Вы удовлетворены?
Он улыбался и смотрел на нее с чувством приятного удивления.
– Вы намерены все время быть такой послушной? Жизнь с вами будет просто раем, моя любовь. Я хочу, чтобы вы прочли письмо. Если желаете, вслух. Его принесли сегодня утром.
С этими словами он протянул ей лист бумаги.
Лист был исписан плотным мелким почерком, довольно красивым и скорее всего женским.
«Мой милый Габриэль, – без выражения начала Дженнифер, – время так быстро летит. Я действительно собиралась написать вскоре после твоего отъезда, но так и не собралась. Прости за долгое молчание. Я хотела – я хочу – отблагодарить тебя чем-то более существенным, чем просто слово. Я уже говорила тебе, как благодарна, что ты не отвернулся от меня, как на твоем месте мог бы поступить другой. Спасибо, что ты отдал нам с Элизой больше года своей жизни. Я никогда не забуду твою жертву, дорогой Габриэль».
Дженнифер подняла глаза от письма. Торнхилл смотрел на нее так, будто хотел прожечь ее насквозь.
"Мне страшно подумать, что могло бы случиться со мной, если бы не твоя доброта и поддержка. Я знаю, что не заслуживаю того счастья, что имею в этом чудесном доме, в этой красивой стране, счастья воспитывать дочь и, о да, Габриэль, счастья в любви, в новой любви, которая нашла меня здесь. И эта новая любовь оставила в глубокой тени и почти заставила меня забыть любовь старую. Ты сказал, что со мной это еще будет, и так оно и случилось. Его зовут граф Эрнст Мориц. Я не думаю, что ты с ним встречался, хотя я познакомилась с ним еще до твоего отъезда. Он очень близок к тому, чтобы сделать мне предложение. Моя женская интуиция мне это подсказывает. Но об этом в следующем письме.
Габриэль, я была такой глупой, такой неблагодарной. Я обязана была хранить верность твоему отцу. Мне не в чем его упрекнуть – он никогда не был со мной ни жесток, ни груб. Но меня ввели в соблазн молодость и очарование – очарование, которое на деле оказалось лишь маской, скрывающей бессердечие и эгоизм. Но все это уже не важно: у меня есть Элиза, да и прошлого не изменишь. У нее светлые волосы и чудные голубые глаза. Возможно, это и плохо, что она так сильно похожа на отца, но меня утешает то, что она непременно вырастет красавицей.
Габриэль, меня мучает вопрос: был ли ты принят в обществе? Наверное, мне следовало бы настоять на том, чтобы ты позволил мне объявить имя отца ребенка. Мне остается лишь надеяться на то, что его нет в городе. Но если он все же в Лондоне, прошу тебя, не надо мстить. Он подарил мне Элизу, и в конечном счете я больше приобрела, чем потеряла. Желаю тебе найти свою любовь. Едва ли найдется человек, который заслуживал бы ее больше, чем ты.
Я становлюсь слишком сентиментальной. К тому же у меня кончается бумага! Пиши мне. Мне недостает твоего благоразумия и веселости.
Любящая тебя Кэтрин".
Дженнифер сложила письмо, положила его на стол и, не поднимая взгляда, подвинула Торнхиллу.
– Ну как? – спросил он. В голосе его звучала тревога.
– Я сказала ночью, что верю вам, – ответила она тихо.
– Но у вас были сомнения, – нервно постукивая по столу пальцами, полуутвердительно-полувопросительно произнес он. – Сейчас они развеялись?
Дженнифер молча кивнула.
– Он в городе? – спросила она. – Отец ребенка?
Торнхилл замер. Интересно, заметила ли она его смятение, подумал Габриэль. Затем он покачал головой. Но она не поняла, что это означало: что его нет в городе или отказ обсуждать этот предмет. Он по-прежнему молчал.
