Дезире - Зелинко Анна-Мария (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

— Ну?.. — спросили мы его хором, желая поскорее узнать новости.

— Я был у Люксембурга и у Тюильри, — сообщил Жан-Батист. — На улицах сосредоточены войска, но везде царит спокойствие. Это солдаты из армии, побывавшей в Италии. Я узнал некоторых.

— Наполеон им, конечно, что-нибудь обещает, — сказал Моро.

Жан-Батист горько усмехнулся.

— Обещает! Он уже давно обещал им через их офицеров. Поэтому они так быстро вернулись в Париж. Массена, Мармон, Леклерк — все они тяготеют к Наполеону.

— Как вы думаете, эти войска готовы выступить против Национальной гвардии? — спросил Моро после некоторого раздумья.

— Они об этом не думают. Я интересовался и долго беседовал со старым сержантом и его людьми. Солдаты верят, что командование Национальной гвардией поручено Бонапарту. Это им сказали их офицеры.

Моро вскочил.

— Это самая наглая ложь, какую я когда-либо слышал!

— Думаю, что завтра Бонапарт потребует от депутатов, чтобы ему поручили командование Национальной гвардией, — спокойно сказал Жан-Батист.

— А мы будем настаивать, чтобы вы разделили с ним эту должность, — закричал Моро. — Вы готовы?

Жан-Батист утвердительно кивнул.

— Предложите в военном министерстве следующее: если Бонапарт получает командование Национальной гвардией, Бернадотт должен разделить с ним эту должность в качестве доверенного лица военного министерства.

Я не спала всю ночь.

Снизу до меня доносился гул голосов. Ясный, возбужденный голос Моро, низкий голос Саррацина. Это было вчера, Боже мой! Только вчера!

С начала нынешнего дня гонцы непрерывно являлись в наш дом. Офицеры всех рангов, потом молоденький солдат, весь в поту, соскочил с коня и крикнул:

— Бонапарт консул… консул!

— Присядьте, друг мой, — спокойно сказал Жан-Батист. — Дезире, дай ему стакан вина.

Прежде, чем солдатик успокоился настолько, что мог связно говорить, в комнату быстро вошел молодой капитан.

— Генерал Бернадотт, объявлено консульское правительство. Бонапарт — консул.

С утра Наполеон появился в Совете старейшин с намерением сделать сообщение. Совет старейшин, состоящий в основном из почтенных юристов, одержимых хронической летаргией, со скукой выдержал его лихорадочную речь. Наполеон распространялся с многочисленными отступлениями по поводу объединения против правительства и требовал, чтобы в этот час опасности ему были переданы все полномочия.

Президент Совета объяснил в сбивчивой запутанной речи, что он должен получить согласие правительства.

Тогда Наполеон в сопровождении Жозефа отправился в Совет пятисот. Там настроение было совсем иное. Хотя каждый депутат знал, что означает появление Наполеона, сразу возникли разногласия по поводу порядка дня. Но вдруг президент Совета пятисот, молодой якобинец Люсьен Бонапарт, провел брата на трибуну.

— Генерал Бонапарт хочет сделать сообщение, имеющее решающее значение для республики.

— Тише, тише! — закричали сторонники Бонапарта. В рядах противников раздались свистки.

Все свидетели потом говорили, что Наполеон сбился и бормотал что-то по поводу покушения на Республику и заговора против его жизни. Потом его заглушили крики, и он замолчал. Все смешалось.

Сторонники Бонапарта бросились к трибуне, их противники (а эти противники принадлежали ко всем партиям) вскочили и направились к выходу. Но тут оказалось, что выходы заняты войсками.

До сих пор не выяснено, кто же дал приказ этим войскам войти в зал, чтобы «защитить» депутатов. Во всяком случае, во главе их видели генерала Леклерка — мужа Поллет Бонапарт. Национальная гвардия, первоочередной обязанностью которой является защита депутатов, присоединилась к этим войскам. Вскоре весь зал кипел, как котел. Люсьен и Наполеон стояли бок о бок на трибуне.

Чей-то голос прокричал: «Да здравствует Бонапарт!» Десять, двадцать, восемьдесят голосов подхватили хором. Галерея, где внезапно между журналистами появились Массена, Мюрат и Мармон, начала завывать, и депутаты, на ноги которых наступали огромные сапоги гренадеров и которые уже не видели ничего, кроме ружейных дул, в отчаянии и с облегчением закричали: «Да здравствует Бонапарт! Да здравствует! Да здравствует!»

В то время как солдаты рассредоточились в углах зала, на галерее появился министр полиции Фуше в сопровождении нескольких господ в штатском и конфиденциально попросил представителей народа, внушавших опасение, что они нарушат «спокойствие и новый порядок», следовать за собой.

После этого ассамблея заняла свои места для того, чтобы часами обсуждать новую Конституцию. Многие места пустовали. Председатель зачитал проект об образовании нового правительства, во главе которого должны стоять два консула.

Вечером Фернан принес свежие, еще сырые выпуски газет. Имя Бонапарта, набранное огромными буквами, бросалось в глаза.

Я была в кухне возле Мари и сказала ей:

— Помнишь прокламацию, сообщавшую, что Наполеон стал командующим внутренними войсками? Ты принесла ее мне на террасу, у нас в Марселе…

Мари старательно наливала в рожок молоко, смешанное с водой, для подкармливания Оскара. Я — плохая мать и не кормлю его досыта!

Пока я была в спальне и, держа Оскара на руках, смотрела, как он жадно глотает и чмокает губами, Жан-Батист поднялся и сел рядом со мной. Вошел Фернан и протянул мне бумагу.

— Имею честь доложить: незнакомая женщина передала мне это.

Бернадотт кинул взгляд на бумагу, потом поднес ее к моим глазам. Дрожащей рукой написаны слова: «Генерал Моро арестован».

— Это послание мадам Моро. Она передала его со своей кухаркой, — сказал Жан-Батист.

Оскар заснул, и мы спустились вниз. Теперь мы ждем полицию. Я пишу в дневнике, и эта ночь кажется нескончаемой…

Вдруг возле нашего дома остановилась карета. Мысль, что пришли нас арестовать, лишила меня самообладания. Я вскочила и выбежала в гостиную. Жан-Батист стоял посреди комнаты и внимательно прислушивался. Я подбежала к нему, и он обнял меня за плечи. Никогда в жизни мы не были так близки, как в этот момент!

Дверной молоток ударил раз, два, три…

— Я открою, — сказал Жан-Батист, отстраняя меня. И тут мы услышали голоса. Сначала мужской голос, потом женский смех. У меня задрожали колени, я упала на стоящий рядом стул и украдкой вытерла слезы.

Это была Жюли, Боже мой! Это была только Жюли!

Потом они вошли в гостиную. Жозеф, Люсьен, Жюли. Дрожащими руками я поставила новые свечи в канделябры, и в комнате стало светло.

Жюли была в красном платье и, казалось, выпила довольно много шампанского. Ее щеки покрылись красными пятнами, и она все время смеялась так, что не могла говорить.

Оказывается, они втроем приехали из Люксембургского дворца. Там совещались всю ночь, обсудили пункты новой конституции и составили список временных министров. Потом Жозефина заявила, что теперь следует отпраздновать все, что произошло.

Послали дворцовые коляски за Жюли, мадам Летицией и сестрами. Жозефина приказала осветить «а джорно» [8] залы дворца.

— Мы ужасно напились, но разве сегодня не великий день? Наполеон будет управлять Францией, Люсьен стал министром внутренних дел, Жозеф будет министром иностранных дел, так написано в списке, — болтала Жюли. — Вы должны извинить нас, что мы вас разбудили, но, проезжая мимо вашего дома, я решила, что следует пожелать вам доброго утра, Дезире и Жан-Батист.

— Ты не разбудила нас. Мы не ложились, — сказала я.

— Консулы присутствовали на Государственном совете, который будет состоять, в первую очередь, из экспертов. Вас вполне могут пригласить в Государственный совет, свояк Бернадотт, — объяснил Жозеф.

— Жозефина хочет обставить Тюильри новой мебелью, — сказала Жюли. — Я понимаю ее. Там все такое пыльное и старомодное. Она хочет обить белыми обоями стены своей спальни.

Жюли болтала без умолку.

— И, представь себе, она требует, чтобы у нее был настоящий двор. Она пригласит лектрису и трех дам-компаньонок, которые, в сущности, будут фрейлинами. Ведь нужно показать иностранцам, что жена нашего нового главы государства достаточно представительна!