Дезире - Зелинко Анна-Мария (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
В полдень Жозефина, совершенно разбитая, вернулась домой и открыла дверь гостиной. Наполеон смерил ее взглядом с головы до ног:
— Мадам, нам не о чем говорить. Завтра же я начну бракоразводный процесс, а пока прошу вас переехать в Мальмезон. Я же буду подыскивать себе новое жилище.
Жозефина заплакала. Наполеон повернулся к ней спиной, и братья последовали за ним в его комнаты на первом этаже. Трое братьев Бонапарт часами продолжали свое совещание, к которому несколько позже присоединился бывший министр Талейран.
В то же время весть о том, что победоносный генерал Бонапарт вернулся из Египта, молниеносно распространилась по Парижу. Любопытные кучками собирались возле его дома, энтузиасты-рекруты кричали:
— Да здравствует Бонапарт!
Наполеон показался в окне и помахал им рукой.
Что касается Жозефины, то она сидела на своей постели, сотрясаемая рыданиями, в то время как ее дочь Гортенс пыталась заставить ее выпить настойку из ромашки для успокоения. Только вечером Наполеон остался один со своим секретарем. Он принялся диктовать письма своим многочисленным депутатам, чтобы сообщить о своем благополучном возвращении. Потом к нему вошла Гортенс, по-прежнему худая и угловатая, по-прежнему бесцветная и застенчивая, но одетая уже как молодая дама. Ее длинный, немного висячий нос придавал лицу выражение преждевременной зрелости.
— Не можете ли вы поговорить с мамой, папа Бонапарт, — прошептала она.
Но Бонапарт вместо ответа прогнал ее как надоевшую муху. Он держал у себя Бурьена до полуночи. В то время как он раздумывал, на каком из хрупких позолоченных диванчиков ему расположиться на ночь, так как Жозефина была в спальне, до него донеслись из-за двери душераздирающие рыдания. Он быстро подошел к двери и запер ее на ключ. Жозефина два часа плакала под этой запертой дверью. Потом он отпер. На другой день, утром, он проснулся в комнате Жозефины…
Жюли, которой все это рассказали Жозеф и Бурьен, передала мне эти новости еще тепленькими.
— И знаешь, что Наполеон мне сказал? Он сказал: «Жюли, если я разведусь с Жозефиной, весь Париж будет знать, что она меня обманывала, и все будут надо мной смеяться. Но если я останусь с ней, будут думать, что мне не в чем упрекнуть мою жену и что все это было пустыми слухами. Мне сейчас ни в коем случае нельзя быть смешным!»… Это поразительное решение, ты не находишь, Дезире?
Потом она продолжала свою болтовню:
— Эжен Богарнэ тоже вернулся из Египта. Все офицеры египетской армии потихоньку на маленьких лодках прибывают во Францию каждый день. Нам рассказывали, что Наполеон оставил в Египте некую Полину Фуре, которую он звал Беллилотт. Она жена одного молодого офицера и последовала за своим мужем в Египет переодетой в военную форму. Когда Наполеон получил письмо с сообщением о похождениях Жозефины, он бегал два часа взад и вперед по своей палатке как сумасшедший, потом пригласил к себе эту Беллилотт и ужинал с ней…
— Что же с ней теперь? — спросила я. Жюли рассмеялась.
— Говорят Жюно, Мюрат и прочие… что Наполеон оставил ее своему заместителю так же, как и командование армией.
— А как он сейчас?
— Заместитель?
— Не строй из себя дурочку! Я, конечно, спрашиваю о Наполеоне.
Жюли задумалась.
— Знаешь, он изменился. Может быть, это от того, что он изменил прическу, в Египте он остриг волосы, но его лицо сейчас стало каким-то более полным и менее неправильным. Но не только это. Нет. Конечно, нет! Ты ведь сама увидишь его в воскресенье. Вы же приедете обедать в Монтефонтен?
Парижские нувориши в это время уже завели себе загородные дома, а писатели — сады, под сень которых они удаляются. Поскольку Жозеф чувствует себя элегантным парижанином и писателем, он купил себе очаровательную виллу в Монтефонтене с очень большим парком. В одном часе езды в карете от Парижа. И в следующее воскресенье мы должны там обедать в компании с Наполеоном и Жозефиной.
Конечно, сегодняшние события никогда не могли бы произойти, если бы Жан-Батист все еще был военным министром к моменту возвращения Наполеона. Но немного ранее у него произошла крупная ссора с директором Сийесом, и он в сильном раздражении подал в отставку. Когда сейчас я раздумываю над тем, что Сийес ожидал возвращения Наполеона и, может быть, нарочно спровоцировал Жана-Батиста на ссору, я считаю такое положение вполне возможным.
Преемник Жана-Батиста не посмел предать Наполеона суду военного трибунала, потому что различные генералы и ряд депутатов, группировавшихся вокруг Жозефа и Люсьена, были очень рады возвращению Наполеона.
В эти хмурые осенние дни Жан-Батист принимал многочисленных посетителей. Генерал Моро приезжал почти каждый день и заявлял, что армия должна вмешаться, если Наполеон задумал переворот. Делегация муниципальных советников Парижа прибыла, чтобы спросить, не примет ли генерал Бернадотт командование Национальной гвардией в случае, если произойдут беспорядки.
Жан-Батист ответил им, что он с большой охотой согласится принять командование, но необходимо, чтобы ему это поручили палаты депутатов или доверило правительство. Но правительство — это военный министр. Тогда муниципальные советники смущенно ретировались…
Утром того дня, когда мы должны были ехать в Монтефонтен, я услышала очень знакомый голос в гостиной:
— Эжени! Я хочу видеть моего крестника!
Я сбежала вниз. Он был в гостиной, загорелый, с коротко остриженными волосами.
— Мы решили застать вас врасплох, вас и Бернадотта. Поскольку вы приглашены в Монтенфонтен, мы с Жозефиной решили заехать за вами. Прежде всего, я хотел видеть вашего сына и полюбоваться вашим новым домом. Кроме того, я еще не видел моего товарища Бернадотта после того, как вернулся.
— Вы прекрасно выглядите, моя дорогая, — сказала Жозефина, которая стояла изящная и тоненькая в дверях веранды.
Жан-Батист вошел, и я побежала в кухню сказать Мари, чтобы она приготовила кофе и ликеры. Когда я вернулась, Жан-Батист уже принес Оскара и Наполеон стоял, наклонившись над нашим сынишкой, приговаривал «ти-ти-ти» и тихонько щекотал ему подбородок. Оскару это не понравилось, и он громко заревел.
— Вы готовите отличного солдата будущей армии, камрад Бернадотт, — сказал Наполеон, смеясь и хлопая Жана-Батиста по плечу.
Я взяла сына из рук отца и сразу почувствовала, что малыш мокрый…
Пока мы пили крепкий сладкий кофе, поданный Мари, Жозефина заговорила со мной о розах. Розы — ее страсть, и я уже слышала, что она устроила у себя в Мальмезоне отличный розариум. Она увидела у нас несколько розовых кустов возле балкона и хотела знать, как я за ними ухаживаю. Отвечая ей, я немного упустила нить разговора Наполеона с моим мужем. Но мы обе сразу замолчали, когда Наполеон сказал:
— Мне передали, что если бы вы были еще военным министром, вы предали бы меня суду военного трибунала, чтобы меня приговорили к расстрелу, камрад Бернадотт. В чем же вы меня обвиняете?
— Я думаю, что вы знаете наш военный устав так же хорошо, как я, камрад Бонапарт, — сказал Жан-Батист и продолжал с улыбкой. — И даже лучше, так как вы учились в военной школе и начали службу офицером, в то время как я долго был простым солдатом, о чем вы, вероятно, слышали.
Наполеон наклонился, чтобы поймать взгляд Жана-Батиста. В этот момент я заметила те изменения, которые произошли в нем. Короткие волосы делали его голову круглой, и худые щеки казались полнее. Кроме того, я никогда не замечала, как резко очерчен его подбородок. Он выдавался вперед, образуя почти угол. Но все это только подчеркивало изменения, не являясь их причиной, ибо решительно изменилась его улыбка. Эта улыбка, которую когда-то я так любила, а позже так опасалась.
Эта беглая улыбка раньше только изредка освещала его лицо, а теперь она не сходила с его губ. Она стала просительной, она и умоляла, и требовала. Что требовала эта приклеенная к губам улыбка, и кому она была адресована? Конечно, Жану-Батисту. Жана-Батиста надо было завоевать, сделать своим другом, наперсником, единомышленником-энтузиастом.
