Зима была холодной (СИ) - Милоградская Галина (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Киллиан возвращался вполне довольный собой: ужин, более чем просто сытный, он обеспечил, а сейчас ещё и нашёл отличную лиственницу, нижние ветки которой могли послужить постелью на сегодняшнюю ночь. Что-что, а спать на земле, да ещё и в середине осени, когда сыростью тянет буквально отовсюду, было сомнительным удовольствием. Держа ветки подмышкой, Киллиан вышел к костру и замер, сбиваясь с шага.
Над костром, на корявых, но на совесть вбитых в землю рогатинах крутилась пойманная рыба. Грязная, проткнутая в нескольких местах, со вспоротым животом и измочаленной о камни головой, она пугала одним своим видом. Алексис сидела рядом, невинно поворачивая её и не давая подгореть.
— Вы долго отсутствовали, — заметила она светским тоном, будто не ждала его целый час посреди леса, сражаясь с речным чудищем, а только что спустилась в гостиную выпить чаю.
— Искал ветки помягче, — рассеянно ответил Киллиан, всё ещё не сводя глаз с покалеченной рыбы. Перед глазами так и вставала картина, как Алексис разделывается с ней. Удержаться от улыбки было просто невозможно. Киллиан фыркнул, заставив её удивлённо поднять голову и посмотреть на него. Потом фыркнул ещё раз, и наконец расхохотался, сгибаясь пополам. Поначалу опешив, Алексис наблюдала за ним настороженно, но смех был столь заразителен, что хотя бы не улыбнуться в ответ было невозможно.
— Б-бедная форель! — хохотал Киллиан, снова и снова глядя на рыбину. — За что вы так с ней?
— Она сопротивлялась! — смеялась Алексис, вспоминая, как сражалась с ней.
Рыба вдруг зашипела, нижний плавник вспыхнул, и Киллиан едва успел крикнуть:
— Спасайте!
Алексис повернула её, продолжая тихо посмеиваться. Потом посмотрела на Киллиана, который отвернулся и раскидывал нарубленные ветки между корней вековой сосны, раскинувшихся широким полукругом. Она впервые услышала, как он смеётся, и отчего-то это согревало теплом. Таким теплом, что улыбка до сих пор не сходила с губ, хотя рыба была уже совершенно ни при чём.
— А рыба невероятно вкусная! — сказала Алексис спустя десять минут, когда форель была разложена на камнях и теперь ещё больше походила на попавшую под обстрел жертву.
— Её сложно испортить, — пробормотал Киллиан, пытаясь вырезать более-менее целый кусок.
Алексис решила проигнорировать это замечание — похвалы за свои кулинарные таланты она явно не дождётся.
— Скажите, а где вы научились рыбачить без удочек?
— Дома. — Киллиан облизнул палец, по которому тёк прозрачный жир. — Вокруг нас было много озёр и рек, и рыбы там было в избытке.
— О, вы, наверное, наелись её в детстве! — улыбнулась Алексис и осеклась, увидев, как застыло на миг лицо Киллиана. Но он тут же небрежно пожал плечами, отправляя в рот новый кусок. Прожевал и только потом ответил:
— Всякое бывало. А вы? Что подавали в вашем детстве на стол?
Он заметил, что Алексис охотно делится воспоминаниями, при этом глаза её мечтательно вспыхивают и даже голос меняется, становясь нежнее и мягче. Киллиан не вслушивался в смысл: кому интересно знать, сколько перемен блюд было на чьём-то там столе сколько-то лет назад? Но он готов был слушать этот голос весь вечер, к тому же, имея возможность смотреть на неё, не тайком, исподтишка, а прямо.
Алексис откинулась на корни, подтянув к груди колени и обхватив их руками. Ладони она без сожаления вытерла о юбку, рассудив, что грязнее она всё равно не станет, а тратить питьевую воду, которой была всего лишь одна фляжка, на мытьё рук — ненужное расточительство. Волосы снова растрепались падая на плечи и скрывая лицо. Киллиан досадливо вздохнул, отметив, что Алексис, намерено или случайно, скрыла грудь, которую хотелось бы рассмотреть. Он опустил глаза, чувствуя, как внизу живота шевельнулось вполне определённое желание.
— Ложитесь спать, Алексис, — сказал он, поднимаясь.
— А вы? — Её не пришлось долго упрашивать, глаза слипались сами собой.
— Я лягу позже.
Киллиан дождался, пока она уляжется на ветках, накрываясь его курткой, сворачиваясь под ней в комок, из которого торчали только ботинки и край юбки. Вздохнул еле слышно и отступил в темноту, надеясь, что прохладный воздух быстрее приведёт в чувство и охладит мысли.
Несмотря на усталость, Алексис долго не могла заснуть и просто лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в треск костра и шорохи леса вокруг. День был долгим и неимоверно тяжелым. И думать о том, что впереди ещё как минимум два таких же, не хотелось. Хотя мышцы ныли гораздо меньше, чем утром, только слишком сильно гудели ноги да начали напоминать о себе многочисленные ссадины. Ветки впивались в бока, и если вчера ночью Алексис настолько устала, что спокойно заснула прямо на камнях, то сегодня она ворочалась, пытаясь устроиться удобнее, то и дело одёргивая юбку, которая поднималась и оголяла и без того замёрзшие ноги.
Киллиан вернулся, когда Алексис наконец затихла. Сел напротив, разложил ветки, принимаясь снимать с них стружку, заостряя на концах. Алексис осторожно приоткрыла глаза, глядя на него сквозь волосы, упавшие на лицо. В дрожащем горячем мареве его силуэт размывался и казался чем-то сказочным, нереальным. Волосы скрывали лоб, задевали ресницы; подбородок спрятался за густой щетиной, отливающей рыжим в сполохах костра. Губы были сжаты в тонкую линию, и только глаза изредка вспыхивали — когда он поднимал голову и бросал на неё быстрые взгляды. Рядом с ним было спокойно и уютно, даже мысли о впившейся в руку ветке растаяли. Алексис медленно закрыла глаза и сама не заметила, как заснула.
Весь следующий день они брели по лесу, неуклонно поднимаясь вверх, пока не поднялись на высокую бровку холма, останавливаясь перед раскрывшейся картиной. Внизу, насколько хватало глаз, лежал лес. Оранжевый, тёмно-зелёный, жёлтый — он волнами спускался по склонам гор, изредка из цветного моря вставали каменистые склоны. Дальше, на самом горизонте, виднелась серая полоса — прерии. Где-то там лежал Колорадо-Спрингс. Дорога пряталась в чаще и хотя бы приблизительно понять, где именно она находится, не представлялось возможным.
— Смотрите! Там дым! — Алексис показала влево. Там, на фоне серого неба действительно поднимались узкие, едва различимые для глаза столбики. Киллиан нахмурился, прикидывая, что именно это могло быть.
— Это резервация, Киллиан! — Алексис едва не подпрыгивала от возбуждения. — Нам надо идти туда!
— Вы в своём уме? — недовольно покосился Киллиан. — Только освободились от дикарей и снова хотите обратно? Или вам так понравилось?
— Не говорите глупостей! — фыркнула Алексис. — Во-первых, там живут совсем другие индейцы. А во-вторых, там, в резервации, есть солдаты. Уж к ним-то, я полагаю, у вас нет никаких претензий?
Киллиан молчал. Предложение было противоречивым, но плюсы всё же перевешивали. Резервация находилась гораздо ближе, чем дорога, да и с солдатами точно проще договориться и хотя бы послать весть Колуму. При этом всё в нём восставало против того, чтобы приближаться к дикарям на расстояние выстрела, и никакие заверения Алексис, что те индейцы — другие, не могло заглушить ненависть, клокотавшую внутри.
— Я доведу вас до резервации, а сам буду ждать неподалёку. Ещё одна ночь в лесу не сыграет для меня особой роли.
Алексис нахмурилась. Но спорить не стала, подумав, что лучше решить проблему на месте. Воодушевленная тем, что скоро сможет поспать в нормальном доме, выпить горячее питьё и просто помыться тёплой водой, Алексис буквально летела вперёд, забыв об усталости. И каково же было разочарование, когда, поднявшись на очередной холм, они поняли, что засветло до резервации не добраться.
— А я так надеялась, что мы дойдём уже сегодня, — вздохнула Алексис, устало опускаясь на землю. Впрочем, долго хандрить не пришлось. Она сама, без напоминания, принялась собирать хворост и разжигать костёр, пока Киллиан скрылся в лесу, разыскивая что-нибудь на ужин. И когда он вернулся, неся небольшого тетерева, костёр уже весело трещал, рассыпая искры.
