Белый лебедь - Ли Линда Фрэнсис (книги полностью .txt) 📗
— Софи! — позвал он.
Он хотел увидеть ее, чтобы привести в порядок взбаламученные мысли. Он сейчас не думал о своих чувствах к Софи. Желание, сильное и бурное, не походило ни на что испытанное им доселе. Он не может без нее жить. Эта женщина сводит его с ума почти так же, как и его мать. Только совсем по другой причине.
— Софи! — позвал он нетерпеливо, и голос его эхом отдавался от мрамора и высоких потолков.
Но никто не отозвался. В доме, судя по всему, не было никого, кроме собаки. Грейсон тихонько выругался.
Ему нужно было поработать, он приказал себе идти в контору, но был слишком взбудоражен, чтобы спокойно сидеть за столом. Он бродил из одной комнаты в другую, рядом плелась, прихрамывая, любимица Софи. Грейсон никого не нашел. И поговорить ему было не с кем.
Вечером ему предстояло посетить важный светский прием, а его шкаф в отеле был пуст, одежда, которая валялась на полу, была наконец унесена в чистку. Но в этом доме наверху у него было много одежды.
Он снова вернулся в холл, собака ковыляла следом. Грейсон остановился и посмотрел на нее. Собака посмотрела на него. Они представляли собой достойное зрелище. Он это понимал. Два одиноких существа, по иронии судьбы оказавшиеся вместе.
— Идем туда, — приказал он, направляясь в сторону кухни.
Собака склонила голову набок и покорно пошла за ним.
Грейсон поднимался по лестнице, когда его остановило тихое поскуливание. Оглянувшись, он увидел, что собака пытается подняться по ступенькам и скулит, потому что не может его догнать.
Грейсон раздраженно заворчал. Но когда собака остановилась, тяжело дыша, и посмотрела на него большими черными глазами, Грейсону ничего не оставалось, как сойти вниз, чтобы ей помочь.
— Ты сводишь меня с ума, совсем как Софи, — сердито пробурчал он, хотя на самом деле совсем не сердился. Он сгреб псину в охапку и пошел с ней наверх, не переставая чертыхаться.
Но не успел он подняться на три ступеньки, как стук в дверь возвестил о чьем-то приходе. Грейсон спустился вниз, осторожно поставил собаку на пол и открыл дверь в тот момент, когда стук возобновился.
— Ну и ну, — произнес какой-то человек. — Ты что же, бросил юриспруденцию и подался в дворецкие? — Грейсон радостно улыбнулся:
— Лукас! — Он протянул руку своему младшему брату. Лукас уклонился от рукопожатия и схватил Грейсона в крепкие, прямо — таки сокрушительные объятия.
— Как ты жил все это время? — спросил Грейсон, отстраняясь, чтобы взглянуть на брата. — И главное — где ты жил? Я не видел тебя целую вечность.
— То тут, то там, — пожал плечами Лукас.
— Входи.
— Я ненадолго. Извини, тороплюсь. — Лукас Хоторн был высок, как и Грейсон, с такими же темными волосами и такой же фигурой. Они были очень похожи, только глаза у Лукаса были удивительно синие, совсем как у их отца.
Грейсон подавлял своим величием, а Лукас был повесой, красивым малым с озорной улыбкой.
Он был владельцем печально известного «Найтингейлз гейт», шикарного бостонского клуба для джентльменов. Танцы, выпивка, карты — все для всех и на любой вкус. Чтобы проникнуть в это элегантное заведение с ограниченным доступом, нужно было иметь деньги, и немалые. Грейсон знал, что мужчины буквально рвутся в этот клуб.
Самый младший Хоторн прославился благодаря «Найтингейлз гейт», а также тому, что был блудным сыном аристократического клана Хоторн. Редко случалось, чтобы семья, слывшая такой же респектабельной, имела сына, который был бы владельцем заведения с дурной славой. И если у них оказывался такой родственник, они старательно скрывали от общества этот прискорбный факт.
Именно так и пытался поступить Брэдфорд Хоторн, но его младший отпрыск расстроил все его планы, с удовольствием рассказывая всем и каждому о том, какой образ жизни он ведет. За это Брэдфорд возненавидел его лютой ненавистью. И все знали, что сын отвечает ему тем же.
Грейсону все это было хорошо известно. Он пытался помирить отца с сыном, пытался заставить их объясниться. Но оба с одинаковым упорством не желали говорить о том, что положило конец их отношениям.
Лукас достал приглашение, красиво вытисненное на толстой бумаге.
— Это тебе.
Грейсон быстро прочел его.
— Маскарад, — проговорил он, качая головой, — в «Найтингейлз гейт». — Он нахмурился. — Благоразумно ли это?
— Да ладно тебе, братец, — увещевал его Лукас. Его забавляла реакция брата. — Ты удивишься, когда увидишь, сколько твоих знакомых посещают это мое ежегодное мероприятие.
— Похоже, это прекрасная возможность для бостонской полиции без особых трудов заполнить тюремные камеры. — Лукас в ответ рассмеялся и вдруг удивленно спросил:
— Кто это? — Он смотрел на собаку, доверчиво прижавшуюся к ногам Грейсона в отлично выглаженных фланелевых брюках.
Покосившись на любимицу Софи, Грейсон проворчал:
— Пополнение в рядах домочадцев. — Собака завиляла хвостом и заскулила. Лукас присел на корточки и провел рукой по покрытой шрамами шкуре.
— У тебя такой вид, дружок, будто ты пару раз побывал в хорошей переделке и пообщался с плохими людьми.
— Эта собака уже прощалась с жизнью, когда ее подобрала Софи, — объяснил Грейсон, вспомнив о судорожном дыхании у себя на груди и не подумав о том, что он говорит.
Лукас выпрямился с недоуменным видом.
— Софи?
Грейсон оторвался от своих воспоминаний.
— Да, Софи. Она вернулась.
— Малышка Софи Уэнтуорт! И у Софи есть собака. — Лукас громко рассмеялся, потом внимательно посмотрел на брата. — У тебя, между прочим, такой вид, будто ты собираешься сокрушить все вокруг. И не говори мне, что это из-за собаки.
— Если уж ты так хочешь знать, то именно Софи вносит в мою жизнь смуту. Но это к делу не относится. Лукас снова рассмеялся.
— Софи всегда обладала способностью вносить в жизнь беспокойство. Бог мой, я сто лет ее не видел! Она все такая же? Растрепанные буйные кудри, слишком большие для ее лица глаза? И рюшечки! Уверен, она больше не носит такого количества рюшечек, ведь она в них была похожа на овцу.
Грейсон улыбнулся:
— Нет, на овцу она теперь не похожа. Она выросла и превратилась в красивую женщину.
— Хотелось бы мне ее повидать.
— Я не вижу иной возможности, разве что ты как-нибудь придешь сюда пообедать. В «Найтингейлз гейт» ты ее, разумеется, не увидишь.
— Почему бы и нет? Приведи ее сегодня вечером на маскарад. Никто не узнает, что это ты.
— Никто не узнает, что это я, потому что этому не бывать.
Лукас опять расхохотался.
— На днях я все равно отведу тебя туда, братец!
После ухода Лукаса Грейсон постоял некоторое время в дверях, пока не услышал, как рядом с ним поскуливает собака. Он бросил приглашение на стол и присел на корточки.
— Что такое, девочка?
Собака уткнулась носом ему в бедро. Грейсон усмехнулся и взлохматил ее мех.
— Тебе нужна ласка, да? К сожалению, мне пора уходить. Но сначала я должен найти себе костюм. — Он стал подниматься по лестнице, но на этот раз, когда собака попробовала пойти за ним, он поднял руку: — Стоять.
И собака остановилась.
— Тебя явно кто-то учил, дружок. Но кто? Есть ли у тебя семья, которая тебя разыскивает?
Собака лизнула ему руку и легла на мраморный пол, а Грейсон поднялся наверх.
Софи вернулась домой за минуту до того, как пошел дождь. Щеки у нее порозовели, руки ныли от холода. Придется хорошенько согреть их, прежде чем приступить к игре.
Снимая шляпу, она с удивлением увидела, что Милаша терпеливо лежит на полу в холле. Милаша, как она стала звать свою дорогую псину, чувствовала себя намного лучше, но до полного выздоровления было еще далеко.
Они дали второе объявление о найденной собаке, но опять никто не откликнулся. И хотя Софи обещала себе, что не привяжется к собаке, она знала, что уже привязалась. Каждую ночь Милаша спала в ее комнате и каждое утро спускалась за ней вниз послушать ее музыку. Как тень. Как некая постоянная величина. Как некто, кто действительно любит ее ради нее самой, вне зависимости от того, как она выглядит или как играет.
