Английская наследница - Джеллис Роберта (книги хорошего качества TXT) 📗
Эти мысли вызвали новые угрызения совести, какое право он имел желать такую девушку, как Леония? Она вдвое его моложе и в десять раз богаче — богатая наследница. Он был так мрачен, когда спешил прибрать прилавок, где прежде кроили одежду, что Леония прошла на цыпочках у стены. Она знала, что неправа, и не хотела обращать на себя внимание. Замечая каждое ее движение, каждый вздох, Роджер увидел виноватое выражение ее лица. Его сердце болезненно сжалось.
Опять голова пошла кругом. Отчаяние вынудило его пойти посмотреть, что с ней. Малодушие просило отсрочки. Возможно, стыд оказаться неблагодарной изменит ее решение, когда она увидит, как он несчастен. Пугаясь своего жестокого шантажа, Роджер бросил все дела и помчался наверх. Подавляя надежду, которая росла так быстро, что почти душила его, он зашел на основной жилой этаж. Обеденная комната была пуста. Закусив губу, он пошел в спальню.
Первое, что он увидел, — пустая дорожная сумка, второе — аккуратно заправленная кровать. Это еще не все, сказал он себе, когда его сердце запрыгало. Это не объяснение, что Леония должна приготовить ему постель. Но Роджер не поверил своим глазам, когда увидел одежду, висевшую в шкафу. Он понял, Леония решила, что они вместе будут делить комнату.
Совесть заговорила снова. Роджер спустился, прошел через магазин и подошел к Леонии, уставившейся на вертел и ухваты на плите. — Леония, — сказал он более грубо, чем собирался, — нет причин, чтобы мы спали вместе. Есть комнаты…
Она обернулась, ее лицо вспыхнуло, глаза загорелись, как только что отчеканенное золото. Это предложение было жестоким, подумала Леония, оставить ее одну горевать и сожалеть о том, что она сделала. Разозлившись, Леония не защищалась, но была не настолько сердита, чтобы вообще отказаться от Роджера. Она не позволит ему идти своим собственным глупым путем из-за того, что у него плохое настроение.
— Не глупи, — отрезала она. — Извини, что поставила нас в сложное положение, но я не отказываюсь от своих обязанностей, которым совершенно не обучена. Достаточно приготовить одну постель и держать две комнаты и кухню в чистоте. У меня нет желания убирать еще лишнюю кровать и комнату.
— Боже мой! — воскликнул Роджер. — Я не подумал об этом. Тебе не пристало это делать, Леония. Я найду тебе служанку.
— Ты с ума сошел! — закричала Леония, сознавая с горечью, как глубоко его желание освободиться от нее, и вдруг подумала, что дело не в плохом настроении. Может быть, он хочет другую женщину? — Что подумает Лефрон, после того как ты сказал, что слишком беден, чтобы оплатить ренту, если он придет сюда и обнаружит, что мы наняли служанку? Не забудь, что каждый, кто держит слуг, уже становится подозрительным, и обо всем, что он делает или говорит, докладывают комиссарам. Мы сможем выдержать такой экзамен?
— Нет, — согласился Роджер. — Нет, не сможем. Но что же делать, Леония? Ты не умеешь готовить и стирать.
— Если ты научился оружейному делу, я смогу научиться готовить и стирать, — сказала Леония.
— Ты ангел, — вздохнул Роджер, очарованный ее мягкостью.
Это было только дурное настроение, подумала Леония. Он еще не устал от меня.
— Ты не будешь считать меня ангелом, когда я приготовлю еду, — заверила она Роджера. — Это напомнит по вкусу дьявольское варево, а не пищу ангелов. Скажи мне, ты знаешь, что делать с этими приспособлениями? Я понимаю, это помогает повесить горшки на огонь, но…
— Я тебе помогу, — ответил Роджер. — Наша кухарка относилась к нам по-матерински и не возражала, если мы «помогали» ей на кухне столько, сколько готовился обед. Мне нравилось поднимать и опускать горшки и поворачивать вертел. Но вот что класть в горшки — другой вопрос.
Леония посмотрела на пакеты с едой и специями, сваленные на столе. Мадам Анэ считала, что ее мать подготовила ее к обязанностям жены. Если бы у нее было немного ума, она могла сказать, что ее мать плохо готовила или умерла молодой, или еще какую-нибудь историю вроде той, о потере одежды. Естественно было бы признаться в своих трудностях. Она допустила оплошность и раньше, когда Роджер сказал, что они уже держали магазин. Сейчас слишком поздно. Покажется странным, боялась Леония, если она скажет, что не умеет готовить. Кроме того, неумение готовить — одно, полное невежество в этом вопросе — другое.
— Мы придумаем что-нибудь, — успокоил ее Роджер. — Я могу брать пищу в кафетерии.
Леония кивнула. Было смешно, что человек может читать на нескольких языках, разглагольствовать на философские темы, о правительстве и науке, и не может просто приготовить мясо.
— Мы сделаем так через несколько дней, — ответила она, — но это обойдется дорого. Несмотря на то, что ты приехал издалека, все скоро узнают, что у тебя есть жена, и начнут интересоваться. Лучше, чтобы они не заметили ничего необычного. — Она насупилась. — Роджер, есть книги о том, как себя вести, как строить дом — обо всем. Конечно, должны быть книги и по домоводству.
Он рассмеялся:
— Моя дорогая девочка, у тебя есть отвага, которая дает нам надежду. В любом случае давай пообедаем сегодня, а затем поищем книжную лавку.
— Если ты думаешь, что я смелая, — улыбнулась Леонид подожди, пока не попробуешь то, что я приготовила.
ГЛАВА 14
Итак, были найдены книги по домоводству и кулинарии. Леония обнаружила, что ум, охватывающий политические теории, науки и языки, способен с таким же успехом постичь инструкции по уборке и стирке. Другое дело кулинария. Иногда ее усилия не проходили даром, иногда мужества Роджера и ее собственного было недостаточно, чтобы совладать с бедствием, сотворенным Леонией. В таких случаях ее чувство юмора приходило на помощь.
Визиты в кафетерий вскоре участились, беспокойства по поводу затрат это не вызывало. Гражданин Лефрон не забыл своего обещания другу-республиканцу и рекомендовал мастерскую Роджера всем, кого знал. Поскольку Роджер был хорошим и честным мастером, те, которых он обслуживал, также везде восхваляли его. Вскоре посыпались заказы, и он заработал, к своему огромному удивлению, кучу денег. Если бы он не сталкивался с такими сложностями в приобретении деталей, то, без всякого сомнения, вскоре стал бы богачом.
Хотя такое положение приятно щекотало его самолюбие и воображение, Роджер предпочел бы, чтобы гражданин Лефрон заботился больше о своих делах. Заработанные деньги сейчас для него особой ценности не представляли, потому что все еще не было способа выбраться из Парижа. Ненависть к эмигрантам разгоралась все сильнее и каждый, кто покидал город, подлежал разбору. Те, кому удалось вырваться, были чисты как покойники. Усложняло дело и то, что популярность Роджера как мастера росла, и услужливость Лефрона сделала его известным большому кругу людей. Он часто выслушивал похвалы своему патриотизму от незнакомых людей.
Роджеру было сложно просить пропуск на выезд. Как можно оправдать патриота, желающего бросить такое процветающее дело, когда он всего несколько недель в городе? Через пару месяцев или год можно было сказать, что он хочет повидать родственников или справиться об имуществе. Можно было бы сослаться на смерть родственника, но комиссары, выдающие пропуска, были очень щепетильны. Они захотят увидеть письмо, узнать, кто его передал, или допросить человека, передавшего это известие на словах.
Конечно, Роджер мог бы поискать какой-нибудь выход и наверняка нашел бы его. На деле, его личная жизнь, не считая угрызений совести, когда он видел Леонию, скребущую на коленях пол или перепачканную сажей, сражающуюся с непокорными горшками, была такой приятной, что даже думать о том, что это закончится, было ужасно. Впервые в жизни он был совершенно счастлив в женском обществе. Он не боялся быть отвергнутым не потому, что Леония никогда не отказывала ему, такое случалось. Но были нежность и сожаление в отказах, когда она особенно уставала или у нее были месячные. Она не бывала жестокой. Не было случая, чтобы занятия любовью казались низким и уродливым делом из-за робкого требования вознаграждения.
