Заблудший ангел - Райс Патриция (версия книг TXT) 📗
Налетчики-конфедераты редко проникали теперь далеко на север, но их сторонники на это отваживались, и янки создавали патрульные команды для предотвращения налетов. На подозрении были все. Подозревались во всем денно и нощно. Ситуация была опасна. Одинокой женщине, попавшейся тем или другим, вряд ли удалось бы ускользнуть невредимой, но Дора нисколько не задумывалась о том, что может случиться, пока почти бежала из Большого дома к себе на ферму, до которой была целая миля.
Но ей и не надо было беспокоиться. К ней быстро подбежал Пэйс, который ждал ее, неуверенный, придет ли она, и в то же время опасавшийся за ее безопасность. Она так и кинулась в его распростертые объятия, и у нее голова пошла кругом, когда он приподнял ее и завертел в воздухе.
Она догадалась! Он волновался, что она не придет. Она почувствовала этот страх в пронзительной жадности поцелуя и в сокрушительной силе объятий. Она прильнула губами к его шее и столь же неистовыми поцелуями стала уверять его в обратном. Дора чувствовала, что он не очень сильно доверяет языку поцелуев, но это не важно. Ничто сейчас не имело для нее значения, только одно: Пэйс Николлз действительно ее ждал и что, по крайней мере, опять хотел ее. Впервые в жизни она ощутила восторг от сознания, что она желанна, и не кому-то вообще, но именно тому человеку, которого она обожала с детства.
Голод, с которым он желал ее, и восхищал, и пугал Дору. Она не знала, сможет ли сполна утолить его. Она еще слишком молода и неопытна. Однако Дора позволила Пэйсу внести ее в дом и положить на постель, ничем не выдав своих страхов.
Ярость его страсти была тоже устрашающа, но Дора понимала, что ее усиливает и кипящий в нем гнев. Любовная ярость могла захлестнуть и испепелить ее, но она давным-давно уверовала в этого человека. Она не знала, почему и зачем, и не собиралась задаваться такими вопросами сейчас. Пэйс был частью ее самой, которую она давным-давно где-то потеряла. Он был ей нужен.
Она вскрикнула от неожиданности, когда он оборвал пуговицы на лифе платья, стараясь побыстрее его расстегнуть, Но тут же душа ее воспарила, потому что он, стоя над ней на коленях, приник жадно ртом к ее соску. С такой же неистовостью она вцепилась в его рубашку и просунула под нее руки. Теперь она уже не сознавала, хорошо или дурно то, что она делает, и надо ли всегда кротостью отвечать на насильственные действия. Она чувствовала только горячие руки Пэйса на своем теле и его жадный рот, словно пожирающий ее плоть там, куда не доставали руки.
Когда Пэйс поднял юбку и, как собственник, схватил ее за бедра, Дора уже поняла, что он не станет с ней нежничать, но она ему отдалась и уже не думала о том, как они достигнут конца пути, по которому сейчас устремились. Ей опять хотелось слиться с ним воедино, ощутить вместе биение жизни, утвердить свое бытие в этом мире. Она жаждала вновь достичь свершения. Она легко выгнулась вперед, чтобы ему легче было снять с нее белье, и вскрикнула от удовольствия, когда он опять коснулся ее пальцами. В следующий момент он пронзил ее тело со страстью, граничащей с насилием, и Дора вскрикнула, от страха, но тело знало лучше, чем мозг, что происходит и что ей сейчас нужно. И ее мгновенно охватило то же неистовство страсти. Она вцепилась ногтями в его спину, изо всей силы прильнув к нему бедрами в яростной схватке, в которой и он, и она должны были стать победителями и найти освобождение. Его вожделеющий крик разлился пламенем по ее жилам, и Дору подхватили волны наслаждения, потому что она полностью подчинилась властной силе Пэйса. Ее желание увенчалось дрожью, она вызвала его последние содрогания.
Но он не остановился. Пэйс сразу же стал осыпать ее поцелуями, уже не такими отчаянными, но более нежными, и Дора радостно на них откликнулась. До близости с Пэйсом физическое наслаждение ей было незнакомо, и она ощущала свое тело как нечто приносящее только досадные неудобства, как сосуд, подвластный боли, и лучше всего такое тело всегда поплотнее закрывать и по возможности забывать о нем. Но Пэйс научил ее тому, что этот источник неудобств, ее физическое естество, может быть полезным и приятным. Руки могут обнимать Пэйса. Грудь трепетать от его ласк. А бедра принимать участие в том спасительном действе, когда они сливаются в одно существо.
Дора потеряла представление о времени, пойманная в ловушку чувств и ощущений, она уже не владела рассудком и знала только одно: вот этот человек, рядом с ней, в постели, обладает ею всецело, ее телом и душой, и отныне она уже никогда не станет прежней.
Но это как раз не слишком ее волновало. Она ведь никогда не мечтала обрести настоящую, верную любовь. Дэвид был единственным мужчиной, о замужестве с которым она иногда думала, но теперь Дора безошибочно знала, что он никогда не доставил бы ей такой радости, как Пэйс. Она не надеялась, что такое счастье снова повторится. По правде, говоря, она никогда не была сильна по части надежд и ожиданий. Однажды она уже умерла. Она знала, что когда-нибудь умрет опять. И не откажется даже от малейшей радости в промежутке между двумя смертями.
Дора повернулась и положила руку на глыбу его груди, поцеловала закругленный мускул плеча. Его рука крепко сжала ее грудь. Они лежали совсем голые, и ноги их затейливо переплелись, волосатой голенью он потер шелковистую кожу ее бедра. А Доре чудилось, что она уже умерла и вознеслась на небо. Но тут она услышала, как за окном завел свою раннюю песенку пересмешник, и поняла, что идиллия кончилась.
Тело саднило в десятке мест. Глубоко внутри было очень больно. Дора так устала, словно всю ночь шла с тяжелой ношей, но, зная, откуда эта боль и усталость, она чувствовала только радость. Дора легонько ущипнула Пэйса за грудь и затем стала высвобождаться из объятий.
– Не уходи, – прошептал он, зажав ее руку в кулаке. Его яростные глаза теперь были закрыты. Он утолил голод и очень устал.
– Я должна. – Она выдернула руку, но потом немного помедлила, любовно проведя пальцами дорожку по его мощной груди к плоскому животу.
– Ты останешься?
– Только на несколько дней. Но я привезу тебе Эми. Он не забыл. Дора с облегчением вздохнула. Она очень старалась не полюбить девочку, но в последние месяцы отчаянно по ней скучала и теперь радовалась, что скоро снова услышит детский смех.
– Не перетруди свою руку. – И она спустила ноги с постели.
Пэйс мягко рассмеялся и, наконец, открыл глаза навстречу серому рассвету, чтобы посмотреть, как она будет, голая, порхать в поисках одежды.
– И я тебе уже говорил, что еще одна матушка мне не нужна.
– Сомневаюсь, что ты знаешь, чего бы тебе хотелось, – свысока ответила Дора, надевая рубашку, – но я и не думаю, что могла бы стать для тебя хорошей матерью.
Из нее бы вышла хорошая жена – подумали оба, но вслух ничего не сказали: то было настроение минуты, о будущем они сейчас не мечтали. Пэйсу надо заполучить элегантную, прекрасную собой хозяйку дома, которая бы способствовала успешному осуществлению его политических амбиций. А Дора останется в глуши обрабатывать свои тощие поля. Их дороги пролегали слишком далеко друг от друга, чтобы вот так же вдруг пересечься в будущем.
Пэйс вылез из постели, и, голый, прижал к себе ее, полуодетую, и поцеловал в шею.
– Мне мать не требуется. Но мне нужна ты, в постели.
Она вырвалась у него из рук и потянулась за платьем. Не надо ей напоминать о том, что ей и так известно. Ему от нее нужно только тело. Это знание унижало ее и лишало иллюзий, но она приняла как должное сообщение, что большего не стоит. Граф вбил ей в голову сознание неполноценности в весьма раннем возрасте.
– Я должна вернуться до того, как меня кто-нибудь увидит. Ты задержишься, чтобы позавтракать?
– Лишь в том случае, если ты перестанешь носить этот безобразный чепчик, – ответил, забавляясь и поддразнивая, Пэйс, внимательно наблюдавший, как она старается застегнуть платье, которое он вчера чуть не разорвал на ней.
Дора кинула на него неодобрительный взгляд:
